новых владений Дуброва небольшую изгородь, Дубров выключил его и
отсоединял от аккумулятора клеммы питания. Это был его личный
универсальный робот, такой же, как у каждого колониста. Сегодня он в
последний раз воспользовался его услугами. Набор самых простых
земледельческих инструментов, немного консервов - вот все, что ему могло
пригодиться.
Место он выбирал тщательно. Его не должны были найти, прежде чем он
осуществит задуманное. Проще всего было укрыться в горах, где было
множество пещер, завалов, ущелий. Но горы его не устраивали, ему
необходима была голубоватая почва Реаны. Одинокая скала образовала в этом
месте нечто вроде большого грота и закрывала его новое жилище вместе с
участком огороженной земли от наблюдений с воздуха. С трех сторон участок
скрывала скала, с четвертой робот набросал высокий песчаный вал, и
обнаружить укрытый под скалой коттедж можно было, лишь подойдя вплотную.
Скалу он нашел года два назад, когда много путешествовал по реанским
пустыням в одиночку, пытаясь найти в них следы былой жизни. Еще тогда
подумал, что это место идеально подошло бы для небольшого поселения, если
бы люди могли, добывать здесь для себя пищу... Все дело было именно в
земле. Он надеялся, что, если ему удастся удалить из нее частицы ядовитой
голубой глины, земля вновь обретет плодородие... Он знал, что колония
трескучей приживается лишь в том месте, где может вырасти маточное
растение. Не было у него почти никаких шансов на успех, ко он все же решил
попробовать, потому что иного пути не было. Жизнь на этой планете была
возможна лишь там, где росли трескучки. В одном инспектор был, безусловно,
прав - не могли они рассчитывать на сокращавшуюся с каждым годом
резервацию. Если его попытка не удастся, люди навсегда оставят эту
планету, и тогда пустыни сомкнут свое смертоносное кольцо над последним
живым пятном. Били у него и личные причины, заставившие войти на этот
отчаянный, шаг. О них он не стал бы рассказывать никому.
Дубров зачерпывал землю лопатой, рассыпал ее на куске брезента и
пальцами зернышко к зернышку перебирал сухую почву. Для этой работы не
годилось ни одно механическое приспособление, только человеческие руки
могли отобрать ядовитые крупинки. Правда, трескучки каким-то образом росли
на этой почве. Вот только новые ростки на ней не приживались. Каждый сезон
спороносители уходили в пустыню, сеяли свои споры, из которых ничего не
вырастало, и ветер нес по мертвой земле черную пыль.
Каждый вечер, когда новое ведро земли было готово, он шел в свой
огород, высыпал землю в заранее приготовленное место, выравнивал и обильно
поливал, словно в пустой земле могли быть зародыши какой-то жизни... На
что он рассчитывал? Для чего проделывал эту бесконечную и бессмысленную
работу?
Каждый вечер, отворив калитку своего огорода, он садился на крыльце
дома и ждал, до рези в глазах всматриваясь в пустыню. Человек был так же
терпелив, как эта пустыня, много столетий ждущая своего часа, чтобы
затянуть петлю вокруг последнего пятна жизни, еще оставшегося на планете.
И однажды вечером человек дождался. Вначале на горизонте появилась черная
точка. Она постепенно приближалась, увеличивалась в размерах. В глазах
человека сменилась целая гамма чувств. Вначале в них было удивление, потом
разочарование и затем отчаяние. Это было совсем не то, что он ждал. К его
владениям приближался обыкновенный вездеход, и рычание его мотора уже
вторглось в величественное молчание пустыни. Его тайное убежище раскрыто.
Из вездехода вышел всего один человек. Больше и не надо. Дубров устал
в одиночку нести свой непосильный груз. Им вдруг овладело полное
безразличие. Пусть делают что хотят, пусть выполняют инструкции, он
пальцем больше не шевельнет, пускай все катится к чертовой матери! Он не
двинулся, когда инспектор вытащил из вездехода какой-то мешок и молча
прошел мимо него к калитке. Он не произнес ни слова, когда Ротанов
вернулся, подобрал лопату, лежащую у крыльца, и снова ушел в огород.
Постепенно им овладевал глухой гнев. Посторонний человек распоряжался
в его владениях как у себя дома. Какой-нибудь очередной карантин,
какие-нибудь анализы, запреты! Инспектор посреди его огорода копал большую
круглую яму. Дубров видел, как его шипастые ботинки рвут и топчут землю,
над которой он работал все эти долгие дни, которую отсеивал по крупице. И
все-таки он не произнес ни слова. Когда яма была готова, инспектор высыпал
в нее мешок земли, привезенной с собой. Выровнял края, сделал в середине
небольшое углубление и вернулся к Дуброву. Долго молча он стоял подле
него. Дубров не смотрел на инспектора, он смотрел на свой искалеченный
огород, в котором по-прежнему не было ни одного ростка. И, только услышав
какой-то непонятный шорох, Дубров перевел взгляд, но так и не взглянул а
лицо Ротанову, а лишь посмотрел на его руки, большие, ловкие руки, не
привыкшие к грубой физической работе, покрытые теперь свежими мозолями и
ссадинами. Дубров слишком хорошо знал, откуда на этой планете у человека
могут появиться такие мозоли, и почувствовал, как сердце у него замерло. И
только потом он увидел, что они не пустые, эти руки. В ладонях Ротанова
лежал какой-то предмет, завернутый в выгоревшую мятую тряпку, и инспектор
медленно эту тряпку разворачивал. Как зачарованный, следил Дубров за его
пальцами, снимающими еще и внутреннюю обертку из мягкой бумаги. Потом
Дубров на секунду закрыл глаза и отвернулся, боясь ошибиться. Когда он
снова взглянул на руки Ротанова, в его ладонях, соединенных вместе, лежал
освобожденный от оберток выпуклый коричневый предмет, покрытый глянцевитой
кожицей. Форма предмета чем-то напоминала человеческое сердце. Но это было
не сердце. Дубров медленно поднялся с крыльца и протянул к предмету руку,
словно хотел погладить его, но так и не решился. Он проглотил комок,
застрявший в горле, и глухо спросил:
- Откуда это у вас? - Он все еще боялся ошибиться.
- Это оно, старина. Ты все подготовил как надо. Теперь, если хочешь,
посади его сам.
Семя было большим и тяжелым, оно казалось просто огромным,
наполненным свежими соками, его прохладная оболочка приятно холодила кожу.
Дубров долго держал его на вытянутых ладонях перед собой.
- Биологи оторвут нам голову, когда узнают. Они ищут его много лет.
Говорят, оно лечит от всех болезней, говорят, в нем скрыта тайна
бессмертия. Ты слышал легенду? - Ротанов молча кивнул. - Оно не всякому
дается в руки, только раз в столетие вызревает это семя...
И вновь Ротанов услышал, как гудел и вибрировал ствол растения,
словно звал его из какого-то неимоверного далека.
- Наверно, у них есть основания доверять нам. Наверно, мы оправдали
это доверие, ведь они знают будущее...
И однажды вечером они дождались. Далеко на горизонте появилась
крохотная точка. Она росла, приближалась, и ничего чужеродного, ничего
механического не было в ее движении. Небольшой мохнатый треножник на
секунду остановился перед калиткой, словно раздумывал, нужно ли входить.
Два человека затаили дыхание. Но вот мягкая лапа сделала пробный шаг,
осторожно ощупала взрыхленную, обильно политую почву, и существо вошло в
огород. Там, в его центре, победно устремлялся к фиолетовому небу Реаны
мощный зеленый росток. Существо обошло его вокруг, склонилось, словно
обнюхивая, я вдруг завертелось на грядках а радостном танце и почти
мгновенно превратилось в пушистое облачко спор, а на горизонте уже
появилась новая точка...
- Наверно, их привлекает запах, а может быть, они просто знают, что
здесь уже нет пустыни.
- Да, мы разорвали кольцо. Это лишь первый шаг, но кольца уже нет. -
И Ротанов вдруг вспомнил руки женщины на картине, руки, которые так и не
сумели защитить планету. Кажется, теперь он понял, о чем она хотела его
попросить. Кажется, теперь он знал...
А в огороде уже взорвалось новое облако спор. И он увидел, как ряд за
рядом поднимается из земли зеленое воинство, как тесна становится для него
ветхая ограда и, перешагнув ее, сплошным зеленым потоком оно устремилось в
пустыню.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГИДРА
1
Здание Главного Космического Совета Земли напоминало гигантский куб,
одним торцом обращенный к морю. Верхние этажи сплошь покрывала зелень
террас. Архитектура здания отличалась той особой строгостью, когда
рациональность всего замысла переходит в изящество.
Чем ближе подходил Ротанов к зданию, тем больше усиливалось
впечатление колоссальной мощи от этого огромного куба, заставившего
отступить океан.
Референт Мартынов, приславший ему вызов, сразу же поднялся навстречу,
едва Ротанов переступил порог.
- Садись. Извини, что вызвал по официальному каналу. Не было времени
для обычной встречи. - Он крепко пожал ему руку и грузно опустился в
кресло.
Стола между ними не оказалось. Ротанов знал, что в большинстве комнат
совета не было столов, и каждый раз этому удивлялся. Конечно, записи
велись автоматически, а все нужные документы и материалы автоматы
демонстрировали на экранах, но все же без стола комната выглядела
пустовато и как-то не очень серьезно. Возможно, на этот неофициальный
эффект она и была рассчитана.
То ли Мартынов действительно спешил, то ли сказалась какая-то другая
причина, определившая некоторую сухость их встречи, но референт не стал
интересоваться делами Ротанова, как это было в прошлый визит, когда совет
рассматривал отчет его экспедиции на Реану.
- Мы получили твою докладную записку. Предварительная разработка
вопроса поручена мне. Нельзя ли узнать, чем вызван твой повышенный интерес
к Альфе Гидры?
- На Реане некоторые косвенные данные позволили мне сделать вывод,
что на Гидре мы сможем найти разгадку многих наших находок, связанных с
рэнитами.
Мартынов поморщился.
- Надеюсь, все же не только страсть к археологии тобой движет?
- Там может оказаться кое-что поинтересней. Есть основания
предполагать, что именно Гидра была колыбелью рэнитской цивилизации.
- Смелое утверждение. А что это за косвенные данные?
Ротанов не спешил с ответом. Ни в своем отчете, ни в докладной
записке он ни словом не обмолвился о том, что побывал у рэнитов. Ему
совсем не хотелось повторять опыт Дуброва. Даже намек на то, что он
попробовал масла трескучек, мог лишить проект экспедиции к Гидре всякой
надежды на успех. Он не собирался держать в тайне свои открытия. Вот
только данных для большого настоящего разговора о рэнитах пока не хватало.
- Как вы помните, я первый познакомился с картиной рэнитов, - начал
Ротанов, осторожно подбирая слова. - Информация, которую она содержит,
значительно больше, чем могут передать самые совершенные фотографии.
Нельзя ли...
Мартынов, угадав его просьбу, нажал кнопку, и перед стеной кабинета
вспыхнуло цветное объемное изображение картины.
- Видите там, за спиной женщины, пятнышки звезд? Рисунок созвездий
нам незнаком. Он и не мог быть знаком, потому что этому небу десятки тысяч
лет. Так вот, при определенном ракурсе рисунок этих звезд слегка менялся,
а вокруг одной из них как бы вспыхивал ореол. Ничего этого на фотографии
не видно. Но вот та, третья слева звезда, это Альфа Гидры. Именно она была
Отмечена на картине. На мой взгляд, здесь важнейшая часть информации,
которую нам хотели передать в этой картине.
- Допустим. Но ты, конечно, понимаешь, что все это не слишком
