- Это почему не увижу? - спросил Чернов.
- Убьют их, вот почему! - не выдержал Симо.
- Ну-ну. Вот так сразу и убьют...- Чернов поморщился. - А зачем их,
собственно говоря, кому-то убивать? Чепуха. Пошлем от Академии
официальное обращение к правительству Редута. В связи с
исключительной научной ценностью... ну и так далее. Я добьюсь. Слово.
- Подотрутся они твоим обращением,- сказал Симо. - Каплю забыл?
- Ну, Капля - это аномалия. Когда начинают делить жидкую планету...
- Когда начинают делить твердую, бывает то же самое. А мы тут... "В
связи с исключительной научной ценностью..." - Симо фыркнул. - Мне
вообще последнее время кажется, что в Академии разучились думать.
Никак не могут понять, что вариадонты ценны сами по себе, а вовсе не
потому, что мы ими интересуемся. Да не очень-то и интересуемся, право
слово.
Чернов поднял бровь, молчал. Симо отвернулся, скрывая злость. Надо
же, как смотрит, ждет, что подчиненный сам поймет неуместность своих
слов... Не дождется.
- Академия занимается вопросами комплексного освоения планеты,-
заговорил наконец Чернов. - Освоения, заметь, это существенный
момент. А не наоборот. Ты что намерен предложить, только без соплей,-
заповедник?
Симо махнул рукой:
- Не мечтаю. Тут Редут устроит заповедник... Но хотя бы... Борька, я
прошу тебя, ты же можешь... Сохрани мне станцию, больше мне ничего
не надо, только станцию...
- Вот эту? - показал Чернов. Развалины вагончика были уже видны
вполне отчетливо. В развалинах копошились три крошечные фигурки,
издали было не разобрать, где кто. Пытались что-то спасти.
- Станция - это не вагончики,- возразил Симо. - Станция - это люди.
Люди, делающие свое дело и готовые делать его впредь. Нормальные
люди.
- Вот-вот,- сказал Чернов. - Значит, ты, сам нормальный, хочешь
рискнуть своими нормальными для того, чтобы уберечь этих твоих... как
их...
- Вариадонтов.
- Вот именно, вариадонтов. Прикрыть, значит, телом, причем не только
своим... молодец! Да ты хотя бы представляешь себе, что здесь будет
твориться в тот момент, когда тоннель выйдет наружу?
- Нет,- зло сказал Симо. - Не представляю. А что здесь будет твориться?
- Сдохнешь, идиот! Если тебе на себя наплевать, то мне нет. И ставить
Академию, да что там - всю Межзону в дурацкое положение я тебе не
позволю. И мне не позволят. Понял?
- Значит, нет? - спросил Симо. - Значит, никакой надежды?
- Ее и не было,- сказал Чернов. - Я тебя, кажется, не обнадеживал.
Верно. Симо почувствовал себя опустошенным. Не обнадеживал. Сейчас
придем, Чернов скомандует собираться, все будут смотреть на меня, а я
не буду знать, что сказать. А Чернов скажет: "Мы сюда еще вернемся",- и
все поймут, что это ложь и что мы не вернемся сюда никогда. Почему же
он ничего не понял, Чернов? Ведь понял же тот пилот, а уж на что,
кажется, заурядный малый... Может быть, Чернов испугался? Может
быть, дошел своим умом, какие для кого-то откроются возможности,
если гипотеза верна и восемь вариадонтов, как только будет готов
Восьмой, сольются в единый сверхорганизм-супермозг? Ужаснулся,
замахал руками: не хочу, мол, не надо... А может быть, просто дорожит
своим местом - чем же еще и дорожить, когда жизнь привычно вне
опасности? Нормальный человек, налицо нормальная логика...
- Ну вот что, Борька,- Симо прибавил шагу, оглянулся через плечо,- имей
в виду: я отсюда никуда не лечу. Никуда, ты меня понял?
4
Томмазо Матрелли. Александр Шабан. Юзеф Рыкульский. Рэндолф
Дитц. Нуньес механически помассировал шею, стряхнул с ладони капли
пота. Кто-то из них, из этой четверки... Кто? Все четверо пилоты класса
"ультра-плюс", рассматривать иные уровни не имеет смысла, и все
четверо в июне девяносто первого находились в Редуте. Кто же? Так...
первого и четвертого можно отбросить: нет побочных специальностей,
пилоты как пилоты, не более. Гм... Матрелли - дипломированный
инструктор по прыжкам с планирующей доской... Ну, пусть себе
прыгает. Не то.
Нуньес отложил два листка на край стола, взял два оставшихся. Его не
покидало предчувствие удачи. Рыкульский и Шабан, теперь один из
двоих. Кто?
Юзеф Рыкульский, двадцати девяти лет. Так. Очень подходящий
возраст: рефлексы еще не притуплены, мышление конкретное.
Прекрасные аттестации. Долгосрочный контракт с Редутом. Ладно. Что
еще? Ага, образование: Северо-Западный Центр земных ВС,
одиннадцатый в выпуске 88 года. До этого: Технологический колледж в
Ванкувере, полный курс. Неплохо... На этом можно было бы построить
намало предположений, если бы не одно обстоятельство: пилот Юзеф
Рыкульский прибыл в Редут 2 июня 91 года Лиги, за 6 дней до полета
флайдарта-нарушителя... Нуньес наморщил лоб. Нет, чепуха, не
получается по времени, за такой срок сколько-нибудь серьезно
подготовить акцию невозможно. Или, лучше сказать, сомнительно. Как-
то удивительно несерьезно это выглядит: поручить сверхсложный полет
малознакомому новичку, заведомо плохо знающему местные условия...
Нет, не то.
Третий листок лег поверх первых двух. Осталась последняя кандидатура:
Александр Шабан, тридцати трех лет, в Редуте с сентября 90 года,
трехгодичный контракт. И значит, он еще здесь, на Прокне, и еще долго
будет здесь, знаем мы эти трехгодичные... Нуньес усмехнулся. А вот
самое удивительное: о пилоте Шабане в контракте ни единого слова,
оговоренная работа - геологоразведка. Это как понимать? Редут послал в
Межзону липовую копию? Вряд ли, причины не усматриваются. Гм...
Ладно, еще раз... Так. Кадетская школа с младых ногтей, затем опять-
таки Северо-Западный Центр, четвертый в выпуске 83 года... Ого! Пилот
"ультра-плюс", без натяжки. Так. Служба... Вот оно: авария, разлом
центроплана пилотируемой машины. Что ж, бывает... Результаты
цереброанализа: страдает синдромом Клоцци в скрытой форме, к
несению службы непригоден. Отставка - 86 год. Гм, Клоцци, Клоцци...
Ага, есть сноска: "Синдром К. - стойкое психическое состояние, при к-м
больной не в состоянии на сколько-нибудь длительный срок подавить
мыслительный процесс. Неизлечим. Для Прокна-натурализованных
временный эффект дает применение психотропных препаратов группы
СТ-гамма..."
Нуньес сочувственно кивнул. Понятно, отчего флайдарт развалился в
воздухе: он же с цереброуправлением. На карьере пилота с синдромом
Клоцци можно ставить жирный крест. Так, а чем этот клоццанутый
занимался после отставки? Гм... пробелы. Неопределенный род занятий -
по 87 год. Далее: Скандинавия, Берген. Курс петрографии с упором на
разведку редких и рассеянных элементов... Очень хорошо. Участие в
экспедициях: Антарктический горст, кратер Тихо... Просто
замечательно. Контракт с северянами через их представительство на
Земле. В Редуте: краткосрочные курсы разведчиков и
(предположительно) начальная ступень школы выживания. Прекрасно.
Нуньес встал, заходил по комнате. Теперь он знал ответ. Ай да северяне!
Два года темнить и отмалчиваться, скрывать то, что, казалось бы,
скрыть невозможно... Понятно, зачем им понадобился пилот со
специальностью геологоразведчика, и понятно, почему они не
воспользовались официальным каналом - через Межзону. Конечно, не
велика премудрость геологическая съемка, можно подучить любого, но
специалист все же предпочтительнее, пусть даже накормленный
психотропной дрянью. С толчками тоже все ясно: направленные ядерные
минизаряды, ускоренный метод. А не маленькое, видно, месторождение
на этой стороне, повезло Редуту... Впрочем, Редуту ли еще?
Заверещал распылитель, принимая в утробу четыре листка.
Информация, конечно, открытая, хотя и не подлежащая, иной от Пикара
не получишь, но все-таки... Нуньес ткнул пальцем в клавишу:
- Кхм... Дежурный, есть что-нибудь новое?
- Да, господин полковник. Вакцину привезли, сейчас начинаем.
Нуньес прокашлялся. Сплюнул в платок.
- Вакцинацию отставить... э-э... до особого распоряжения. На завтра
десять ноль-ноль назначаю учение по отражению массированного
воздушного нападения со стороны вероятного противника. Буду
присутствовать лично. Передайте Нильсену, пусть приведет в порядок
имитатор. И чтобы никаких регламентных работ, вы меня поняли?
Никаких.
- Будет исполнено, господин полковник. Еще что-нибудь?
На этот раз "еще что нибудь" Нуньес пропустил мимо ушей.
- Дежурный...- Он помолчал. - Что вы думаете насчет этих... толчков?
- Северяне долбят тоннель, господин полковник. Это все знают.
- Откуда?
Неопределенное мычание - на другом конце провода дежурный прикусил
язык. Нуньес дал отбой, хмыкнул. Век живи, век учись... а толку? Во
всяком случае уже ясно, какого тона придерживаться в отчете. Закончить
и отправить непременно сегодня: когда начнутся боевые действия, будет
поздно. Границе конец. Какой бы крен ни приняли события, границы
здесь уже не будет. Как это поется: "Вперед, линейная пехота, вперед
сквозь огнь..." Господи, с чем же там рифмуется "огнь"? Надо же, забыл.
Ну и ладно... Нуньес почувствовал прилив сил, захотелось расправить
плечи. Рано в отставку, рано. Конечно, о линейной пехоте пора забыть,
но и на оперативно-штабной работе потребуются офицеры с опытом
службы в местных условиях...
А почему бы, собственно, и нет?
5
С борта грузовой платформы Симо наблюдал за погрузкой. Грузить
было особенно нечего. Низко над сельвой, крутясь, шла вихревая туча,
похожая на спиральную галактику с четырьмя ветвями. Мини-
тайфунчик, сигнальная ракета перед хорошей атакой.
- Скорее, вы, там! Ливень идет.
Вольфганг, красный от натуги, протолкнул в грузовой люк холодильник
с образцами флоры.
- Готово.
- А скафандры? - спросил Симо. - Скафандры взял?
- Так мы же вернемся...
Верно... Симо кисло улыбнулся, кивнул. Конечно, вернемся... завтра. Ну,
послезавтра. Что я им буду послезавтра врать, подумал он в отчаянии.
Что? Прибегут - растерянные, обманутые... И самым ужасным, отчего
захочется закрыть лицо, будет уверенность ребят в том, что я точно так
же был обманут; они не позволят себе думать иначе, даже Ахмет.
Блажен, кто верует. Чернов тоже верует в то, что сделает все возможное
для того, чтобы двое-трое из нас вернулись из Межзоны со статусом
наблюдателей, и господи, как же мне хочется в это поверить... этим он
всех и купил. Но мы не вернемся. Чернов дал себя уговорить, уже сейчас,
должно быть, прикидывает, какие пружины нажать, с кем переговорить в
первую очередь, с кем во вторую и какие выбрать слова,- он
действительно сделает все возможное. Но когда явно, голо, грубо встанет
вопрос, кого ему спасать: вонючих вариадонтов или старого, хотя и
заблуждающегося, друга, можно не сомневаться, кого он выберет... И мы
не вернемся.
- Там опять Третий...- сказал Вольфганг. - Стоит и ждет вас.
- А сам что же? - Симо постарался не встретиться с Вольфгангом
взглядом.
- Он не хочет говорить со мной. Он хочет говорить с вами.
Из бокового люка высунулся Ахмет. Прислушивался с интересом.
- Скажи ему...- по лицу Симо прошла судорога. Он ощутил неожиданную
злость: какого черта... Мало для них сделали? - Скажи ему, что меня нет
дома, что ли...
Взлететь успели до ливня.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Лысый. Противно смотреть. Такой лысый, что выть хочется, и мало
радости, что не уникален. Сзади еще кое-что есть, жаль, под шлемом не
видно, но спереди лыс, как глобус. Нет, если набычиться и наклонить
голову, то можно разглядеть, что и не темечке не совсем гладок, осталось
еще, хоть и прорежено. Можно даже поднатужиться и вообразить, что
обзавелся всего-то благородными залысинами, но поди попробуй
заставить поднатужиться окружающих - всем видно, что не залысины
вовсе, а натуральная плешь. Плюс на минус дает минус: плешь
благородной быть никак не может. Даже не одна, а две плеши, и обе
умеют за себя постоять, обходят центральный оазис, норовя сойтись на
затылке. Противно. Пора бы уже привыкнуть, но все равно - противно. И
