догонять вас. Страшное, гнусное дело, что говорить! Но нельзя было помешать
ему. Если я в чем виноват, то в том, {почему} ему нельзя было помешать. Вы
понимаете? Ну, все равно. Но я был на вашей стороне; это так. Впрочем, от
вас зависит - знаться со мной или смотреть как на врага.
Не знаю, был я рад встретить его или нет. Гневное сомнение боролось во
мне с бессознательным доверием к его словам. Я сказал: "Его рано судить".
Слова Бутлера звучали правильно; в них был и горький упрек себе и искренняя
радость видеть меня живым. Кроме того, Бутлер был совершенно трезв. Пока я
молчал, за фасадом, в глубине огромного двора, послышались шум, крики,
настойчивые приказания. Там что-то происходило. Не обратив на это особого
внимания, я стал подыматься по лестнице, сказав Бутлеру:
- Я склонен вам верить; но не будем теперь говорить об этом. Мне нужен
Гез. Будьте добры указать, где его комната, и уйдите, потому что мне
предстоит очень серьезный разговор.
- Хорошо, - сказал он. - Вот идет женщина. Узнаем, проснулся ли
капитан. Мне надо ему сказать всего два слова; потом я уйду.
В это время мы поднялись на второй этаж и шли по тесному коридору с
выходом на стеклянную галерею слева. Направо я увидел ряд дверей, - четыре
или пять, - разделенные неправильными промежутками. Я остановил женщину.
Толстая крикливая особа лет сорока с повязанной платком головой и щеткой в
руках, узнав, что мы справляемся, дома ли Гез, бешено показала на
противоположную дверь в дальнем конце.
- Дома ли он - не хочу и не хочу знать! - объявила она, быстро
заталкивая пальцами под платок выбившиеся грязные волосы и приходя в
возбуждение. - Ступайте сами и узнавайте, но я к этому подлецу больше ни
шагу. Как он на меня гаркнул вчера! Свинья и подлец ваш Гез! Я думала он
меня стукнет. "Ступай вон!" Это - мне! Дома, - закончила она, свирепо
вздохнув, - уже стрелял. Я на звонки не иду; черт с ним; так он теперь
стреляет в потолок. Это он требует, чтобы пришли. Недавно опять пальнул.
Идите, и если спросит, не видели ли вы меня, можете сказать, что я ему не
слуга. Там женщина, - прибавила толстуха. - Развратник!
Она скрылась, махая щеткой. Я посмотрел на Бутлера. Он стоял, задумчиво
разглядывая дверь. За ней было тихо.
Я начал стучать, вначале постучав негромко, потом с силой. Дверь
шевельнулась, следовательно, была не на ключе, но нам никто не ответил.
- Стучите громче, - сказал Бутлер, - он, верно, снова заснул.
Вспомнив слова прислуги о женщине, я пожал плечами и постучал опять.
Дверь открылась шире; теперь между ней и притолокой можно было просунуть
руку. Я вдруг почувствовал, что там никого нет, и сообщил это Бутлеру.
- Там никого нет, - подтвердил он. - Странно, но правда. Ну что же,
давайте откроем.
Тогда я, решившись, толкнул дверь, которая, отойдя, ударилась в большой
шкап, и вошел, крайне пораженный тем, что Гез лежит на полу.
Глава XXVI
- Да, - сказал Бутлер после молчания, установившего смерть, - можно
было стучать громко или тихо - все равно. Пуля в лоб, точно так, как вы
хотели.
- Я подошел к трупу, обойдя его издали, чтобы не ступить в кровь,
подтекавшую к порогу из простреленной головы Геза.
Он лежал на спине, у стола, посредине комнаты, наискось к входу. На нем
был белый костюм. Согнутая правая нога отвалилась коленом к двери;
расставленные и тоже согнутые руки имели вид усилия приподняться. Один глаз
был наполовину открыт, другой, казалось, высматривает из-под неподвижных
ресниц. Растекавшаяся по лицу и полу кровь не двигалась, отражая, как лужа,
соседний стул; рана над переносицей слегка припухла. Гез умер не позже
получаса, может быть - часа назад. Большая комната имела неубранный вид. На
полу блестели револьверные гильзы. Диван с валяющимися на нем газетами,
пустые бутылки по углам, стаканы и недопитая бутыль на столе, среди сигар,
галстуков и перчаток; у двери - темный старинный шкап, в бок которому
упиралась железная койка с наспех наброшенным одеялом, - вот все, что я
успел рассмотреть, оглянувшись несколько раз. За головой Геза лежал
револьвер. В задней стене, за столом, было раскрытое окно.
Дверь, стукнувшись о шкап, отскочила, начав медленно закрываться сама.
Бутлер, заметив это, распахнул ее настежь и укрепил.
- Мы не должны закрываться, - резонно заметил он. - Ну что же, следует
идти звать, объявить, что капитан Гез убит, - убит или застрелился. Он
мертв.
Ни он, ни я не успели выйти. С двух сторон коридора раздался шум;
справа кто-то бежал, слева торопливо шли несколько человек. Бежавший справа,
дородный мужчина с двойным подбородком и угрюмым лицом, заглянул в дверь;
его лицо дико скакнуло, и он пробежал мимо, махая рукой к себе; почти тотчас
он вернулся и вошел первым. Благоразумие требовало не проявлять суетливости,
поэтому я остался, как стоял, у стола. Бутлер, походив, сел; он был сурово
бледен и нервно потирал руки. Потом он встал снова.
Первым, как я упомянул, вбежал дородный человек. Он растерялся. Затем,
среди разом нахлынувшей толпы, - человек пятнадцати, - появилась молодая
женщина или девушка в светлом полосатом костюме и шляпе с цветами. Она тесно
была окружена и внимательно, осторожно спокойна. Я {заставил} себя узнать
ее. Это была Биче Сениэль, сказавшая, едва вошла и заметила, что я тут: "Эти
люди мне неизвестны".
Я понял. Должно быть, это понял и Бутлер, видевший у Геза совершенно
схожий портрет, так как испуганно взглянул на меня. Итак, поразившись, мы
продолжали ее {не знать}. Она этого хотела, стало быть, имела к тому
причины. Пока, среди шума и восклицаний, которыми еще более ужасали себя все
эти ворвавшиеся и содрогнувшиеся люди, я спросил Биче взглядом. "Нет", -
сказали ее ясные, строго покойные глаза, и я понял, что мой вопрос просто
нелеп.
В то время как набившаяся толпа женщин и мужчин, часть которых стояла у
двери, хором восклицала вокруг трупа, - Биче, отбросив с дивана газеты, села
и слегка, стесненно вздохнула. Она держалась прямо и замкнуто. Она
постукивала пальцами о ручку дивана, потом, с выражением осторожно
переходящей грязную улицу, взглянула на Геза и, поморщась, отвела взгляд.
- Мы задержали ее, когда она сходила по лестнице, - объявил высокий
человек в жилете, без шляпы, с худым, жадным лицом. Он толкнул красную от
страха жену. - Вот то же скажет жена. Эй, хозяин! Гарден! Мы оба задержали
ее на лестнице!
- {А вы} кто такой? - осведомился Гарден, оглядывая меня. Это был
дородный человек, вбежавший первым.
Женщина, встретившая нас в коридоре, все еще была со щеткой. Она
выступила и показала на Бутлера, потом на меня.
- Бутлер и тот джентльмен пришли только что, они еще спрашивали - дома
ли Гез. Ну, вот - только зайти сюда.
- Я помощник убитого, - сказал Бутлер. - Мы пришли вместе; постучали,
вошли и увидели.
Теперь внимание всех было сосредоточено на Биче. Вошедшие объявили
Гардену, что пробегавший по двору мальчик заметил соскочившую из окна на
лестницу нарядную молодую даму. Эта лестница, которую я увидел, выглянув в
окно, вела под крышу дома, проходя наискось вверх стены, и на небольшом
расстоянии под окном имела площадку. Биче сделала движение сойти вниз, затем
поднялась наверх и остановилась за выступом фасада. Мальчик сказал об этом
вышедшей во двор женщине, та позвала мужа, работавшего в сарае, и когда они
оба направились к лестнице, послышался выстрел. Он раздался в доме, но где,
- свидетели не могли знать. Биче уже шла внизу, мимо стены, направляясь к
воротам. Ее остановили. Еще несколько людей выбежали на шум. Биче пыталась
уйти. Задержанная, она не хотела ничего говорить. Когда какой-то мужчина
вознамерился схватить ее за руку, она перестала сопротивляться и объявила,
что вышла от капитана Геза потому, что она была заперта в комнате. Затем все
поднялись в коридор и теперь не сомневались, что поймали убийцу.
Пока происходили все эти объяснения, я был так оглушен, сбит и
противоречив в мыслях, что, хотя избегал подолгу смотреть на Биче, все же
еще раз спросил ее взглядом, незаметно для других, и тотчас ее взгляд мне
точно сказал: "нет". Впрочем, довольно было видеть ее безыскусственную
чуждость происходящему. Я подивился этому возвышенному самообладанию в таком
месте и при подавляющих обстоятельствах. Все, что говорилось вокруг, она
выслушивала со вниманием, видимо, больше всего стараясь понять, как
произошла неожиданная трагедия. Я подметил некоторые взгляды, которые как бы
совестились останавливаться на ее лице, так было оно не похоже на то, чтобы
ей быть здесь.
Среди общего волнения за стеной раздались шага; люди, стоявшие в
дверях, отступили, пропустив представителей власти. Вошел комиссар, высокий
человек в очках, с длинным деловым лицом; за ним врач и два полисмена.
- Кем был обнаружен труп? - спросил комиссар, оглядывая толпу.
Я, а затем Бутлер сообщили ему о своем мрачном визите.
- Вы останетесь. Кто хозяин?
- Я. - Гарден принес к столу стул, и комиссар сел; расставив колена и
опустив меж них сжатые руки, он некоторое время смотрел на Геза, в то время
как врач, подняв тяжелую руку и помяв пальцами кожу лба убитого,
констатировал смерть, последовавшую, по его мнению, не позднее получаса
назад.
Худой человек в жилете снова выступил вперед и, указывая на Биче
Сениэль, объяснил, как и почему она была задержана во дворе.
При появлении полиции Биче не изменила положения, лишь взглядом
напомнила мне, что я не знаю ее. Теперь она встала, ожидая вопросов;
комиссар тоже встал, причем по выражению его лица было видно, что он
признает редкость такого случая в своей практике.
- Прошу вас сесть, - сказал комиссар. - Я обязан составить
предварительный протокол. Объявите ваше имя.
- Оно останется неизвестным, - ответила Биче, садясь на прежнее место.
Она подняла голову и, начав было краснеть, прикусила губу.
Комиссар сказал:
- Хозяин, удалите всех, останутся - вы, дама и вот эти два джентльмена.
Неизвестная, объясните ваше поведение и присутствие в этом доме.
- Я ничего не объясню вам, - сказала Биче так решительно, хотя мягким
тоном, что комиссар с особым вниманием посмотрел на нее.
В это время все, кроме Биче, Гардена, меня и Бутлера, покинули комнату.
Дверь закрылась. За ней слышны были шепот и осторожные шаги любопытных.
- Вы отказываетесь отвечать на вопрос? - спросил комиссар с той дозой
официального сожаления к молодости и красоте главного лица сцены, какая была
отпущена ему характером его службы.
- Да. - Биче кивнула. - Я отказываюсь отвечать. Но я желаю сделать
заявление. Я считаю это необходимым. После того вы или прекратите допрос,
или он будет продолжаться у следователя.
- Я слушаю вас.
- Конечно, я непричастна к этому несчастью или преступлению. Ни здесь,
ни в городе нет ни одного человека, кто знал бы меня.
- Это - все? - сказал комиссар, записывая ее слова. - Или, может быть,
подумав, вы пожелаете что-нибудь прибавить? Как вы видите, произошло
убийство или самоубийство; мы, пока что, не знаем. Вас видели спрыгнувшей из
окна комнаты на площадку наружной лестницы. Поставьте себя на мое место в
смысле отношения к вашим действиям.
- Они подозрительны, - сказала девушка с видом человека, тщательно
обдумывающего каждое слово. - С этим ничего не поделаешь. Но у меня есть
свои соображения, есть причины, достаточные для того, чтобы скрыть имя и
промолчать о происшедшем со мной. Если не будет открыт убийца, я, конечно,
