сладостных грез, надежд, желаний, - все это поплыло над лесом
и живительной росой пало в благоуханные венчики цветов, в грудь
внимающих вам соловьев! Оставьте гитару у себя - лишь вы одна
повелеваете заключенными в ней чарами!
- Вы ведь бросили ее, - заметила Юлия, вся
раскрасневшись.
- Да, это правда, - ответил незнакомец, быстро схватывая
гитару и с жаром прижимая ее к груди, - да, это правда, я
выбросил ее, но теперь беру назад, освященную. Никогда больше
не выпущу ее из рук?
И опять на лице его появилась шутовская маска, и он
заговорил тонким, резким голосом:
- Собственно говоря, судьба или, вернее, мой злой демон
сыграли со мной роковую шутку, заставив явиться перед вами,
дражайшие дамы, ех аЬшр1о, как говаривали латинисты и прочие
ученые господа! Вога ради, светлейшая принцесса, соблаговолите
окинуть меня взглядом с головы до ног. И вы соизволите
убедиться по моему костюму, что я приготовился сделать ряд
визитов. Да, я как раз собирался посетить Зигхартсвейлер и
оставить в этом славном городке если не свою особу, то по
крайности визитную карточку. О Господи! Уж не думаете ли вы,
что у меня мало знакомств, светлейшая принцесса? Да разве
гофмаршал родителя вашего не был когда-то моим близким другом?
Я знаю, если бы он увидел меня .здесь, то уж непременно прижат,
бы к своей атласной груди и, растрогавшись, попотчевал бы
понюшкой табаку, говоря: "Здесь мы одни, любезный друг, здесь я
могу дать волю своему сердцу и приятнейшим чувствам!" Я бы,
конечно, удостоился аудиенции у милостивейшего князя Иринея и
был бы представлен также и вам, о принцесса! И так представлен,
что - готов прозакладывать мою самую лучшую коллекцию
септаккордов против одной пощечины - сумел бы заслужить ваше
благорасположение. Но вот беда,- я вынужден сам представляться
вам и в столь неподобающем месте: между утиным прудом и
лягушачьим болотом. О Боже, научись я хоть немного колдовать,
сумей я 5413110 превратить эту благородную зубочистку (он
достал зубочистку из жилетного кармана) в блестящего камергера
Иринеева двора, он схватил бы меня за шиворот и сказал бы:
"Светлейшая принцесса, этот человек - такой-то и такой-то!" Но
теперь... сЬе {ат, сЬе с1г! Пощадите, пощадите, о принцесса, о
благородные дамы и господа!
Незнакомец упал ниц перед принцессой и запел пронзительным
голосом: "АЬ, р1еЙ, р1е1а, з^^пога!"
Принцесса подхватила Юлию и стремглав побежала с нею
прочь, громко восклицая: "Он сумасшедший, сумасшедший, он
сбежал из дома умалишенных!"
Уже возле самого дворца навстречу девушкам вышла советница
Бенцон, и они, запыхавшись, едва не упали к ее ногам.
- Что случилось? Ради всего святого, что с вами, кто вас
преследует? - спросила она.
Принцесса была вне себя, она смогла лишь пролепетать
несколько бессвязных фраз о сумасшедшем, который напал на них.
Юлия спокойно и рассудительно доложила матери о происшествии и
кончила тем, что вовсе не считает незнакомца сумасшедшим;
скорей всего, он просто шутник и насмешник, вроде мосье Жака, и
ему вполне подошла бы роль в "Арденнском лесу".
Советница Бенцон заставила ее еще раз повторить все,
выспрашивала мельчайшие подробности, просила описать походку,
осанку, жесты, голос неизвестного.
- Да, - воскликнула она наконец, - это, конечно, он,
только он, и никто другой!
- Кто - "он", кто? - нетерпеливо спросила принцесса. -
Успокойтесь, дорогая Гедвига, - ответила Бенцон, - напрасно
вы так бежали - видите, даже задохнулись, - незнакомец,
показавшийся вам столь опасным, отнюдь не сумасшедший. Как ни
дерзка, как ни неуместна шутка, которую он себе позволил, а это
вполне возможно при его причудливых манерах, я уверена - вы
помиритесь с ним непременно!
- Никогда! - воскликнула принцесса. - Никогда я не
соглашусь увидеть хотя бы еще один раз этого колючего шута!
- Ах, Гедвига! - рассмеялась Бенцон. - Какой только дух
вложил в ваши уста слово "колючий"! Оно к нему подходит более,
чем вы сами думаете и подозреваете, - об этом говорит все, что
здесь только что произошло.
Внезапно (лат.).
Вдруг (лат.).
Что делать, что говорить! (ит.)
Ах, сжальтесь, сжальтесь, синьора! (ит.)
- Я тоже никак не пойму, милая Гедвига, - вмешалась
Юлия, - за что ты так рассердилась на этого незнакомца? Даже в
его шутовском поведении, в бессвязных речах было нечто,
взволновавшее меня странным, но далеко не неприятным образом.
- Счастье твое, - возразила принцесса, и слезы
показались у нее на глазах, - счастье твое, что ты можешь
оставаться такой невозмутимой и спокойной, мое же сердце больно
ранят насмешки этого ужасного человека! Бенцон, кто он, кто
этот безумец?
- Объясню вам все в двух словах, - ответила Бенцон. -
Когда лет пять тому назад я была в...
(М. пр.) ...убедивший меня в том, что в глубокой душе
истинного поэта живут и детски чистые помыслы, и сострадание к
бедствиям ближнего.
Смутная печаль, какая часто находит на юных романтиков,
когда в сердце у них совершается борение великих, возвышенный
идей, побуждала меня искать уединения. Долгое время казались
мне постылыми и крыша, и погреб, и чердак. Наравне с
небезызвестным поэтом, поселившимся в крошечном домике на
берегу журчащего ручья, под мрачной сенью плакучих ив и берез,
я предавался кротким, идиллическим радостям и грезил, не
вылезая из-под печки. Так и случилось, что я не встречал более
Мины, моей нежной мамаши в прелестной пятнистой шубке. В науках
обрел я утешение и покой. О, как прекрасно общение с ними!
Хвала, пламенная хвала благородному человеку, выдумавшему
науки! Насколько они прекраснее, насколько полезнее, чем адское
изобретение гнусного монаха, который первым выдумал порох, вещь
до смерти противную мне по самой природе и воздействию своему.
Недаром суд потомков заклеймил этого варвара, это исчадие ада
Бертольда жестоким презрением, ибо еще в наши дни, когда желают
высоко вознести прозорливого ученого, историка с широким
кругозором, словом, любого человека отменной образованности, то
о нем говорят: "Этот пороха не выдумает!"
В назидание подающей надежды кошачьей молодежи не могу не
поведать, что, когда меня одолевает тяга к наукам, я вскакиваю
в библиотечный шкаф хозяина, с зажмуренными глазами хватаю
когтями первую попавшуюся книгу, выдергиваю ее и прочитываю,
каково бы ни было ее содержание.
Подобная метода обучения сообщила уму моему гибкость и
многогранность, а моим знаниям - такое сверкающее всеми
цветами радуги богатство, которому будут дивиться потомки. Не
стану перечислять здесь всех книг, без разбору прочитанных в те
месяцы поэтической грусти, - отчасти потому, что надеюсь найти
для этого более подходящее место, отчасти потому, что я уже
забыл их заглавия, - опять-таки до некоторой степени по той
причине, что я взял себе за правило заглавий не читать, а
потому никогда и не знал их. Думаю, что каждый удовлетворится
моим объяснением и не станет винить меня в биографическом
легкомыслии. Мне предстояли новые испытания. Как-то раз хозяин
углубился в толстый фолиант, развернутый перед ним, а я
примостился туг же под столом, на листе отличной атласной
бумаги, и упражнялся в греческом письме, которое превосходно
давалось моей лапе. Вдруг в комнату быстро вошел молодой
человек, - я уже не раз видел его у хозяина, - он неизменно
обращался ко мне с дружеским уважением, более того, с тем
лестным почтением, какое подобает выдающемуся таланту и
признанному гению. Всякий раз, войдя и поздоровавшись с
маэстро, он не только приветствовал меня словами: "Доброе утро,
кот!" - но и слегка почесывал у меня за ушами и ласково гладил
по спине; такое обхождение было причиной, еще более поощрявшей
меня развертывать перед всем светом блеск моих талантов. Но в
тот день все сложилось иначе! В тот день - чего раньше никогда
не бывало - следом за молодым человеком в дверь вломилось
черное косматое чудовище с горящими глазами и, увидев меня,
бросилось прямехонько ко мне. Неописуемый страх обуял меня,
одним прыжком очутился я на письменном столе хозяина, а из
горла моего вырвался вопль ужаса и отчаяния, когда чудовище
тоже вскочило на стол, подняв при этом невообразимый шум.
Добрый хозяин, испугавшись за своего любимца, взял меня на руки
и засунул под шлафрок. Но молодой человек сказал:
- Напрасно вы беспокоитесь, маэстро Абрагам. Мой пудель
никогда не обидит кошку, он просто хочет поиграть. Спустите
кота на поЛ, и вы позабавитесь, глядя, как они будут
знакомиться - мой пудель с вашим котом.
Хозяин и в самом деле хотел было спустить меня на пол, но
я так крепко вцепился в него, так жалобно замяукал, что он, сев
на стул, оставил мне местечко возле себя.
Защита хозяина придала мне храбрости, и я, присев на
задние лапы и обвив их хвостом, принял позу, полную такой
благородной гордости и достоинства, что не мог не внушить
должного почтения своему предполагаемому черному недругу.
Пудель уселся передо мной на полу и уперся в меня взглядом,
бросая какие-то отрывистые слова, смысла которых я, разумеется,
не понял. Страх мой мало-помалу проходил, и, успокоившись
окончательно, я убедился, что во взоре пуделя светятся только
добродушие и ясный ум. Волнообразными движениями хвоста я
невольно начал выражать зародившееся во мне доверие, на что
пудель немедленно ответил самым дружелюбным помахиваньем своего
куцего хвостика.
О, сомнений нет, сердца наши бились в унисон! Души наши
созвучны друг другу! "Как могло случиться, - спросил я себя,
- что непривычное обхождение этого незнакомца так тебя
устрашило? Что иное выражали его прыжки, его тявканье, его
буйство, беготня, вой, как не Ьилу и задор подвижного юноши,
его любовь к свободной, радостной жизни? О, какие благородные
пуделиные чувства живут в его поросшей черной шерстью груди!.."
Приободрившись под влиянием таких мыслей, я решил сделать
первый шаг к более близкому, более тесному общению наших душ и
спуститься со стула хозяина.
Лишь только встал я на ноги и потянулся, как пудель
вскочил и с громким лаем принялся бегать по комнате. То было
изъявление прекрасного, здорового и сильного духа! Бояться
больше нечего. Я спустился на пол и тихими, осторожными шажками
стал приближаться к новому другу. Мы приступили к тому акту,
который символически выражает более близкое знакомство
родственных душ, заключение союза, обусловленного внутренним
влечением, и который близорукий человек назвал грубым,
неблагородным, кощунственным словом "обнюхивание". Мой черный
друг выразил желание отведать куриных костей, лежавших в моей
мисочке. Насколько мог, я дал ему понять, что светское
воспитание и вежливость обязывают меня, хозяина, уважить гостя
как подобает. Он разгрызал кости с завидным аппетитом, а я
только издали поглядывал на него. Хорошо все-таки, что я
спрятал под своей постелью кусок жареной рыбы про запас. Когда
он наелся, пошли самые веселые игры. Под конец мы уже не чаяли
души друг в друге, обнимались, прыгали друг другу на шею, а
потом, перекувырнувшись несколько раз, поклялись в истинной
дружбе и верности.
Не пойму, что может быть смешного в такой встрече двух
прекрасных душ, в этом взаимном познавании двух чистосердечных
юношей; но почему-то оба, мой хозяин и молодой гость, к великой
моей досаде, покатывались со смеху.
Новое знакомство произвело на меня такое неизгладимое
впечатление, что я везде, на солнце и в тени, на крыше и под
