пыли, найти не удалось. Коридоры, почти не запятнанные чьими бы то
ни было следами, тянулись в бесконечность, унылые, скучные и однообразные,
наполненные полумраком и какой-то застарелой обреченностью. Разведчики
прошлись по ним сначала в одну сторону, потом в другую, попытались
открыть две-три двери, не смогли и вернулись к лестнице. Посовещались,
решили подняться повыше.
Прошли пятый, шестой этажи, а на седьмом в одном из коридоров
обнаружили странную трубу, проложенную посередине коридора, похожую
на сморщенный резиновый баллон, утыканный тонкими, стеклянными на
вид, иглами. Ежастая труба, или скорее толстенный шланг, уходила так
далеко, что не стоило искать ее конец. Начало же трубы было взорвано
когда-то и представляло развороченный кратер с размазанными по стенам
краями.
Впечатление труба-баллон создавала странное, омерзительное,
отталкивающее, тошнотворное, будто ядовитая змея толщиной со ствол
столетнего дуба, и Владей, испытав болезненное ощущение беспощадности,
запечатленное в расслабленно-упругом теле непонятного объекта, вдруг
понял, что труба когда-то была живой тварью!
Видимо, те же ощущения владели и Ясеной, потому что она придвинулась
ближе и проговорила с дрожью в голосе:
- По-моему, это сдохший гигантский червяк!
- Подумаешь, - отозвался рассудительный Петрян. -
Если у Богов все огромное: жилище, пернач, машины, - то почему
бы и тварям их не быть огромными? Червяк как червяк, только очень
большой. Пусть себе лежит. Ну что, старшой, пойдем назад? Ничего интересного
тут нет. Да и не нравится мне здесь, действительно смертью пахнет.
Владею показалось, что с этими словами снова кто-то огромный,
как гора, глянул на него отовсюду - со стен коридора, с потолка,
даже из-под пола - и скрылся, удовлетворенный увиденным. И тотчас
же ойкнула Ясена.
- Назад! - круто повернулся к ней волхв, вспотевший
от защитных усилий и попытки определить неведомого врага. - Что
случилось? Ты что-то почуяла?
- Взгляд! - прошептала девушка, держа руки на висках.-
Здесь все... живое и мертвое... одновременно.
Владей кивнул, снял руку с потеплевшей вдруг рукояти меча,
двинулся к лестнице и остановился. Возле выхода на лестничную площадку
мелькнула размытая тень, исчезла. Раздался скрип и шорох, затем далекие
гулкие удары, словно кто-то бежал по лестнице вниз, перепрыгивая сразу
через пять-шесть ступенек. Затем все стихло. Но россины понимали,
что жизнь в Горе, подчиняющаяся чужим законам, все же теплится и что
за их передвижением следят внимательные глаза многих духов, настроенных
не только дружелюбно, но и враждебно.
ГЛАВА 6
- Скоро нам придется подумать о пропитании, - заявил
Ивашура. - Прежде чем кончится НЗ, следует попытаться перейти
на местные продукты. Неизвестно, сколько еще придется жить в этом
мире.
- Надо, значит, перейдем, - пожал плечами неунывающий
Белый.
Остальные приняли слова командира отряда молча, в том
числе и Тая. За время своего путешествия по Стволу вместе с Иваном
она привыкла и к голоду, и к жажде, и к самой неприхотливой еде. Ивашура
невольно глянул на Павла Жданова, который был опытнее его во многих
вещах, но бывший спецназовец из будущего, сотрудник службы безопасности
и гриф, как называли специалистов высшего класса, не прореагировал
на взгляд. В последнее время он выглядел задумчивым больше обычного
и в общих разговорах участвовал мало. Ивашура как-то улучил момент
и отозвал его в сторону:
- Что случилось, Паша? Ты какой-то смурной...
- Чувствую слежку, - так же тихо, скороговоркой,
ответил Жданов. - Нас ведут. Но кто, не могу определить.
- Значит, в Стволе есть люди?
- Наверняка.
- "Санитары"?
- Если уцелели мы, могли уцелеть и они.
- Понятно. Может, не будем лезть в пекло?
Жданов глянул непонимающе и отошел. Ивашура выругался про
себя и догнал группу.
Разведчики расположились на отдых в кольцевом зале Ствола
на десятом этаже. До этого они исследовали нижние этажи здания и выходили
во двор, над которым висела ослепительно белая труба "псевдоголема".
К воронке в центре двора, которую проделал в почве Белый
выстрелом из "глюка", вызвались сходить трое: Костров, Валетов
и Полуянов. Белый и Жданов интереса к загадочному блеску воронки не
проявили.
Трое достигли многометровой глубины кратера и обнаружили
на дне верхушку куполовидного сооружения, оказавшегося транспортным
средством "санитаров". Именно в таком катере когда-то передвигались
слуги "хронохирургов", гигантские шестилапые обезьянозмеи,
напавшие на Жданова и долгое время преследовавшие отряд десантников,
когда тот спускался по Стволу к "началу времен".
- Вот, значит, откуда вылез тот змей, - сказал
Полуянов, имея в виду монстра, уничтоженного Григорием во время первой
вылазки. - А я все гадал, где же он прятался. Не мог же он сидеть
внутри черепахи с усами. Кстати, что, если он был не один?
- Был бы не один, уже вылез бы, - бросил Иван. -
Эти твари боятся только черных всадников. Давай я пойду первым.
Но первым полез в катер, имеющий, по свидетельству Федора,
форму двояковыпуклой линзы, Лаэнтир Валетов. Путешественник по хроношахте
из двадцать первого века "соседней" Ветви времени, он так
и не стал полноценным членом отряда, на которого могли бы рассчитывать
товарищи, ни с кем не сблизился и ни с кем своими чувствами и мыслями
не делился. Держался особняком. А с недавних пор и вообще перестал
участвовать в совещаниях, беседах и перерывах на обед, подолгу исчезая
в неизвестном направлении, предпринимая одному ему необходимые вылазки
и походы в одиночку.
- Не нравится он мне, - сквозь зубы бросил однажды
Гриша Белый Жданову, когда Валетов исчез в очередной раз.
- Не подставил бы нас когда-нибудь.
Что имел в виду Григорий, он не пояснил, но поскольку Павел
обсуждать эту тему не стал, разговор прекратился.
Валетов не появлялся больше часа, и в "змеиный" катер
полезли Полуянов и Костров. Проплутав по хитрым коридорам чужого
корабля с полчаса и никого не встретив, они вернулись. Спустя несколько
минут наверх вылез Валетов, равнодушный, как всегда, и к чувствам
товарищей, и вообще ко всему на свете. На вопрос Федора: "Ты
что там искал так долго?" - Валетов не ответил.
В принципе корабль обезьянозмеев ничего особенного из себя
не представлял (по меркам Полуянова и его современников), а главное,
был практически пуст, если не считать мертвых киберов типа черепах
с усами. Но Федор все же сумел каким-то образом определить, что
аварийный запас энергии катер имеет и автоматика его "сдохла"
не полностью. Изредка она включалась сама собой, как бы просыпаясь
на мгновение. Так делает человек во время беспокойного сна: вскочит,
обведет глазами комнату, успокоится, снова ляжет...
Эсперы в поле зрения больше не появлялись. Видимо, наглядный
урок, который преподал им Гриша Белый, позволил бывшим защитникам
хронобура сделать надлежащие выводы. Не встретились больше разведчикам
и старые враги: "санитары", обезьянозмеи, роботы и прочие
слуги "хронохирургов". Хотя кое-кто из них действительно мог
уцелеть, как расстрелянный Григорием обезьянозмей, и прятался где-нибудь
в недрах гигантского здания. Во всяком случае расслабляться себе люди
не позволяли, еще свежи в памяти были встречи с запрограммированными
соотечественниками, перешедшими на сторону "хронохирургов".
Десятый горизонт Ствола был тих и темен. Трещин в стенах
коридоров и помещений здесь почти не встречалось, а нетронутый слой
пыли на полу свидетельствовал о том, что по коридорам давно не ступала
нога человека или зверя.
Павел Жданов не стал отдыхать, сидя на футлярах каких-то
неведомых машин в одном из помещений с видом на двор. Он походил по
комнате, останавливаясь у стен и прислушиваясь к чему-то, потом вышел,
сопровождаемый внимательным взглядом Валетова.
Костров и Тая шептались в углу, не особенно переживая за
свою судьбу. Оба были молоды и верили в себя и друзей.
Рузаев о чем-то спорил с Полуяновым, устроившись прямо на
полу.
Белый пытался вскрыть футляр установки, похожей на уснувшего
морского льва, потом бросил это занятие, сел у стены и достал из коробки
НЗ флакон с тоником.
Валетов по обыкновению сидел в самом дальнем углу комнаты
и дремал.
Оглядев всех, Ивашура хлебнул воды из своей чудесной фляги-синтезатора,
подумал и вышел следом за Ждановым.
- Ничего? - кивнул он на стену коридора, возле которой
сидел на корточках Павел.
- Ничего, - ответил безопасник, вставая.
Оба понимали, о чем шла речь: Жданов давно пытался установить
связь со Стасом, инком Ствола, но пока все его попытки заканчивались
неудачей. Ствол перестал быть саморегулирующейся и управляемой системой.
Все или почти все его источники энергии давно прекратили существование,
и если Стас и сохранил где-нибудь автономные ячейки функционирования,
искать их можно было много дней.
В коридор вышел Валетов, скользнул по стоявшим безразличным
взглядом и удалился по коридору в темноту. Жданов и Ивашура переглянулись.
Оба подумали об одном и том же, но вслух говорить ничего не стали.
Из помещения выбрался слегка осоловевший Рузаев, сказал, ни к кому
не обращаясь:
- Если я что и понял, так это смысл фразы: простота и истина -
не одно и то же.
Игорь Васильевич рассмеялся.
- Похоже, Федор своими рассуждениями довел тебя до кондиции.
О чем спорили на этот раз?
- Я так и не понял, что такое трехмерное время и как оно может
быть функцией наших чувств.
- А сам Федор понимает?
- Судя по эрудиции, - да, судя по горячности, - нет.
Ивашура снова рассмеялся.
- Ну-ну, скептик, учись спорить. Хотя я тоже не понимаю, как
время может быть трехмерным. Однако есть хорошее изречение: смысл
времени должен лежать вне его.
- Вообще-то правильно, только я слышал другое: не смысл времени,
а смысл мира должен лежать вне его.
- Бытует мнение, что время - основа мира.
Рузаев вздохнул, почмокал губами.
- Покурить бы... пойду погуляю, пошарю по другим бункерам, может,
найду что полезное.
- Далеко не уходи, скоро двинемся дальше.
Михаил не спеша удалился в темноту вслед за Валетовым.
- Он до сих пор не может принять смерть Гаспаряна, - тихо
проговорил Ивашура, когда шаги Рузаева смолкли. - Они с Суреном
дружили много лет.
Жданов промолчал. Ему снова показалось, что за ними из невероятных
далей наблюдают чьи-то не по-человечески выразительные, искусно прячущиеся
глаза.
* * *
Михаил не особенно задумывался, куда идет и зачем. Захотелось побыть
одному, поразмышлять, вспомнить прошлое, ощутить атмосферу небывалой
старины, он и пошел. Поэтому, выйдя в кольцевой зал с обломками центральной
трубы, разбросанными по полу, он не сразу обнаружил там беседующих
людей. А когда спохватился и понял, что он здесь лишний, было уже
поздно что-то предпринимать, его заметили. В голове всплыли строки
гумилевского "Стокгольма":
И понял, что я заблудился навеки
В глухих переходах пространств и времен.
А где-то струятся родимые реки,
К которым мне путь навсегда запрещен.
Одним из собеседников был Валетов, другим - незнакомый
отталкивающего вида, лысый, а вернее, бритоголовый молодой человек
с неприятным насмешливо-пренебрежительным змеиным взглядом.
- Твой? - бросил он на языке, которого Михаил не
понял.
- Нет, из команды, - ответил Валетов равнодушно. -
"Шестерка". Но может быть опасен. Миша, подойди, -
обратился он уже к Рузаеву. И Михаил вопреки воле шагнул к собеседникам,
уже понимая, что выхода нет. Звоночек тревоги зазвенел в голове, когда
до мужчин оставалось не больше десятка шагов. Михаил опомнился, потянулся
к рукояти "универсала" за поясом, и в тот же момент бритоголовый
молодой человек со змеиным взглядом выдернул из-за спины некий узкий
и тонкий водянисто-туманный предмет на рукояти и взмахнул им справа
налево. Михаил ничего не успел понять и почувствовать. Прозрачно-волокнистое
лезвие перечеркнуло его шею, плечо, руку, отделило их от туловища,
