допустил утечку информации...
Ромашин улыбнулся, оглядываясь на зашумевших парней.
- На Маате не знают, что такое смертная казнь, это раз. Мы не
находимся в состоянии войны с маатанами, это два. Наша работа не есть
игра в "шпионов и контрразведчиков", как может показаться с первого
взгляда, - не те масштабы и задачи, - это три. И наконец, последнее.
Проведенная операция - только начало намеченного контакта, давно
подготовленного Институтом внеземных культур. Комиссия по контактам
порядка работает у Маата на "Эдипе-2" и готова объяснить смысл нашей
вылазки, которая должна бы всколыхнуть омут маатанского равнодушия и
подготовить почву для переговоров. Контакторы испробовали до этого
момента все доступные им средства и методы ведения переговоров -
безрезультатно, наш десант - последний шанс.
- И все же... - Мальгин откашлялся. - Поймите меня правильно...
может быть, я не затевал бы подобного эксперимента, подумай об этом
раньше... вероятно, мы в душе больше антропоцентристы, чем принято
считать... мы не подумали... вернее, я не подумал о судьбе "черного
человека". Вы можете сказать точно, что будет с ним?
Участники операции замолчали.
Ромашин не отвел взгляда, но в глубине его глаз вдруг всплыла
печаль. Не презрение, жестокость или ирония - печаль!
- Точно - нет, - сказал он тихо. - Я думаю, что ничего плохого с
ним не случится, если верить ксенопсихологам, а я им верю. Они давно
возятся с Маатом и, хотя вынуждены довольствоваться только косвенными
методами исследований, смогли довольно верно определить основные
аксиомы психологии "черных людей". Успешный финал десанта - тому
подтверждение.
- И все же история маатан темна и непонятна...
- Согласен. Я, кажется, понял вас. Но учтите - невозможно, жалея
двоих, остаться посередине, нейтралитет в такой ситуации хуже
предательства. Вы не сможете помочь обоим сразу, а значит, не поможете
никому. Убедил?
- Не знаю... я подумаю. Извините меня, я еще не пришел в себя и
поэтому столь резок в оценках.
- Все нормально, Клим, - вмешался Джума Хан, - не вешай на себя
ярлык. На их месте я бы сразу взял тебя если не в безопасники, то уж в
пограничники обязательно.
Обступившие их десантники засмеялись.
- А что? - улыбнулся и Ромашин, он понимал Мальгина и сочувствовал
ему, но характер и положение не давали ему права на колебания. -
Пойдете?
- Нет, - сказал Мальгин, внезапно ощутив на губах горечь этого
слова. Слова, которое так ненавидела Купава.
Глава 5
Отдыхать не пришлось.
Шел уже десятый час вечера, когда Мальгина доставили на базу
погранслужбы "Луна - центр", откуда он сразу позвонил в институт
Таланову - предупредить, что будет на месте к десяти, лишь слегка
приведет себя в порядок.
Хан прямо с базы умчался к экспертам-кибернетикам с драгоценным
диагностером, битком набитым полученными от "черного человека"
сведениями, и обещал явиться сразу, как только удастся расшифровать
хотя бы небольшой фрагмент записи. Мальгин попрощался с Ромашиным и с
базы отправился домой, мечтая только о горячей хвойной ванне и глотке
клюквенного морса, а в гостиной ему навстречу встала с дивана Купава.
С минуту они молча смотрели друг на друга, потом Купава шагнула к
нему и, как в былые времена, ткнулась в грудь лицом. Прошла вечность,
прежде чем Мальгин опомнился и отстранил женщину, вглядываясь в ее
ставшее мокрым от слез лицо. Пришли на ум некрасовские строки:
От ликующих, праздно болтающих,
Обагряющих руки в крови,
Уведи меня в стан погибающих
За великое дело любви!..
Купава потянулась к нему губами, странно робкая и беззащитная, но
Мальгин уже овладел собой, погладил ее по щеке и усадил на диван.
- Подожди немного, я переоденусь, а то с корабля на бал.
Вскоре он появился в гостиной в строгом сером костюме. Купава
заметила эту перемену, усмехнулась:
- Ты, словно крепость, намерен выдерживать долговременную жестокую
осаду. Неужели боишься, что возьму тебя измором?
- Боюсь, - серьезно кивнул Мальгин, усаживаясь напротив; она тоже
привела себя в порядок и слез уже не было заметно. - Но боюсь не тебя,
а себя.
- Плохо верится, что мастер Клим Мальгин может чего-либо бояться.
И не говори намеками, я давно перестала тебя понимать, ты стал
загадочен как сфинкс.
- Хорошо, давай говорить прямо. Зачем ты пришла?
Купава стойко выдержала его взгляд.
- Мне сказали, что ты ушел на Маат для встречи с...
- Кто сказал?! - спросил он с тихим бешенством. - Кто этот
благодетель?
- Не важно. Ты был там и...
Он встал так резко, что Купава испуганно отшатнулась,
отвернувшись, сказал глухо:
- Купава, если ты хочешь, чтобы я не потерял рассудок, не приходи
ко мне больше.
Женщина задумалась, пристально разглядывая профиль хозяина, встала
тоже, подошла к нему, не решаясь дотронуться; он слышал ее тихое
дыхание, чувствовал теплоту ее тела, и душа рвалась на части.
- Не сердись, - тихо проговорила Купава. - Сердиться - мстить себе
за ошибки других. Я знаю, ты не простил мне мою, хотя ошибкой это
назвать трудно. Я не приду больше... может быть. Ответь мне только на
один вопрос: почему ты рискуешь собой, пытаясь вытащить Дана? Из-за
того, что я... обещала... вернуться?
Мальгин медленно повернул голову к ней, лицо его побледнело.
Внутри с крутых гор души сошла лавина, столкнулись тайфуны, замерз
океан, погасло солнце, взорвалась сверхновая звезда... Несколько
секунд он смотрел на Купаву, изогнув бровь, будто силясь сдержать
стон, и произнес только одно слово:
- Нет!
Глаза Купавы вспыхнули, заискрились радостью и слезами, она поняла
наконец, что пряталось на дне израненной души Клима.
- Благодарю.
И не успел Мальгин ничего сообразить, как горячие ладони женщины
обожгли его щеки, горячие губы прижались к его губам - поцелуй был
оглушающе долог, - и Купава исчезла, оставив после себя тонкий запах
ландыша. И горьковато-нежный привкус поцелуя на губах...
Мальгин почувствовал боль, перевел взгляд на руку: он сжал кулаки
с такой силой, что ногти впились в ладони до крови.
- Намеки тонкие на то, чего не ведает никто... - пробормотал он
глубокомысленно. - Еще одна такая встреча, и меня можно будет класть
вместо Даниила...
Окончательно хирург пришел в себя только после пятиминутного
сеанса аутотренинга. По дороге в институт дал себе обещание выяснить,
кто же все-таки сообщает Купаве о действиях безопасников и какие цели
преследует этот "друг-благодетель". Правда, это мог быть и сотрудник
института, однако Мальгин не верил в отсутствие у коллег врачебной
этики.
Таланов встретил заведующего отделением в кабинете вопросом:
- Тебе никто не звонил?
- Нет, а что случилось?
- Джума Хан...
- Что?! - у Мальгина перехватило дыхание. - Что с ним?
- Тебе придется оперировать двоих.
Мальгин так и сел.
- У кибернетиков он включил диагностер через Умника, - продолжал
Таланов, - сначала в режиме выдачи диагноза, то есть выдачи тех
данных, что записал сам диагностер с помощью своих датчиков при
обследовании "черного человека". Потом включили программу, с помощью
которой записали информацию, выведенную маатанином из своего
компьютера. На выходе - тарабарщина! Код записи оказался не тем, что
рассчитали кибернетики при составлении программы. И тогда Джума
подключился к диагностеру напрямую.
- Он с ума сошел!
- А черт его знает, чем он руководствовался! У него спинальный
шок. Поэтому времени у те... то есть у нас осталось всего ничего.
Шаламов не выходит из комы и жив только с помощью аппаратов.
Мальгин глубоко вздохнул, посидел немного и встал.
- Мне надо было идти с Джумой.
- Теперь уже поздно сожалеть. Данные диагностера введены в
Гиппократа, можешь ознакомиться. Группа ждет тебя у Стобецкого...
кроме Джумы и Карой Чокой. Она с ним в клинике СПАС-центра, примчалась
сразу, как только узнала. Непонятно...
- Она его жена, - сказал Мальгин, думая о своем, - чего ж тут
непонятного. Идем, заменишь Джуму, мне понадобятся по меньшей мере три
ассистента.
- Возьми Зарембу, парень рвется в бой, да и специалист он
неплохой.
- Посмотрим.
Они спустились к лифту.
- Что нового выдал диагностер? Я имею в виду, из того, чего мы еще
не знали?
- Практически все! У маатан нет нервной системы в общепринятом
значении этого слова. То есть она существует, но не постоянно, а в
нужный момент формируются нервные пути и узлы в толще однородной
массы, которая называется телом. Почему вдруг именно эти участки тела
становятся нервной тканью, нервами, узлами, сплетениями волокон -
загадка! То же касается и мозга. По сути "черный человек" - единый
организм - мозг с постоянно меняющейся структурой, иерархией,
архитектоникой. Кстати, точно так же построен и маатанский компьютер.
Но самое интересное у него внутри: сверхтвердое ядро массой около ста
килограммов, закапсулированное к тому же силовым полем с головоломными
характеристиками. Поле пульсирует, а энергетическая мощь его, по
оценкам экспертов, равна мощи десантного когга!
- Ерунда какая-то! Он что - живой реактор?
- Кто знает?
- А пульсирует из-за чего? Может быть, это сердце?
- Нет у него сердца.
Они вошли в отделение Стобецкого в тот момент, когда у Шаламова
после долгого беспамятства наступила "фаза хозяина" - период
парадоксального сознания.
Шаламов не лежал, а сидел с открытыми глазами, поддерживаемый
лапой манипулятора, и, казалось, смотрел на сдвинувшихся к вириалу
реаниматора людей, хотя видеть их, конечно, не мог.
- Найдите Клима, - проговорил он негромко, но четко, голос был не
его - гортанный, с каким-то вибрирующим тембром, и говорил Шаламов,
почти не разжимая губ. - Найдите Мальгина, прощу вас. Быстрее найдите,
мне нужно поговорить с ним.
- Я здесь, Дан, - ответил Мальгин, заставив всех у полусферы
вириала оглянуться. - Слушаю тебя.
- Клим, как там мой "крестник"? Я знаю, ты был у него.
- Откуда знаешь?
- Не важно, знаю. - Шаламов раздвинул губы в улыбке. - Он еще
помнит меня?
- Да, - ответил Мальгин после паузы. - Он... болен.
- Говори все.
- У него проявляются черты человека...
- Обратный эффект, эффект бумеранга. Я тогда слишком поздно понял,
что он тоже связан со своим компьютером напрямую... Ему можно помочь?
- Подумай лучше о себе, - проворчал Стобецкий.
Шаламов не обратил на реплику внимания.
- Не знаю, - сказал Мальгин, с трудом подавляя вдруг поднявшийся
из глубины души гнев. - Скорее всего - нет. Но врач прав, подумай о
себе.
- Обо мне думай ты, а кто подумает о "черном"? Ты все же прикинь
наши возможности, он стал для меня крестником, а для своих
соотечественников - отщепенцем, изгоем, и, хотя у них нет смертной
казни, маатане способны на казнь равнодушием, а эта пытка пострашней
остальных. И еще, Клим: не торопись ты меня оперировать, подожди
немного, может быть, я справлюсь сам. Не прошу - требую.
- Но это невозможно! - воскликнул Заремба. - Ты все реже выходишь
из комы, а искусственно поддерживать работу внутренних органов до
бесконечности невозможно, они теряют способность функционировать
нормально в отрыве от организма.
- Это ваша забота, - отрезал Шаламов. - Ты слышишь, Клим? Не спеши
с операцией.
- Слышу, - сказал Мальгин в наступившей тишине.
Шаламов закрыл глаза, тело его расслабилось. Со всех сторон
