шевелят массы, общество, чтобы оно не выродилось окончательно, чтобы
начинало бороться с агрессией, ибо жизнь человека - борьба. Это закон.
Помолчали. Потом Баренц вспомнил о предмете разговора.
- И где же находится этот ваш исполнительный центр?
- Где-то в Чернобыльской глуши.
- То есть в зоне площадью в тридцать тысяч квадратных километров.
Как же вы начинаете операцию, не зная точных координат центра?
- У нас появились неожиданные помощники. - Боянова сдвинула брови.
- На Меркурианском заводе был захвачен математик Аристарх Железовский,
а моя сестра... она интрасенс...
- Я знаю.
- Она влюбилась в него, хотя я совершенно не понимаю... впрочем,
не о том речь.
Баренц прикусил губу, скрывая усмешку.
- Короче, она каким-то образом установила, где он находится, не
пожелав сообщить об этом мне, и сейчас она и двое ее добровольных
помощников, - голос комиссара стал еще более мрачным, - Ромашин и Хан,
ищут Железовского. Думаю, он содержится на базе центра. Динамическая
информационная модель ситуации уже разработана, и Умник ведет дело к
финалу. А исполнители у нас такие, что.... - Лицо Бояновой
просветлело, потому что она имела в виду Столбова.
- Пограничники тоже участвуют в операции?
- Налицо трагическая пограничная ситуация, и погранслужба обязана
работать. А что? - Глаза Бояновой сузились.- У вас есть какие-то
сомнения? - Комиссар имела в виду личные отношения с Тороповым, и
Баренц ее отлично понял.
- Нет-нет, насчет участия пограничников сомнений нет. Однако речь
о другом: аргумент силы всегда был внелогичным и вненаучным аргументом
в спорах любого ранга, а мне кажется, ваши отношения складываются
именно таким образом. Милослав был у меня и потребовал справедливости.
Боянова вздохнула.
- Я понимаю, потребность в справедливости все острее в нашем
обществе неумеренности и невоздержанности, но это не тот случай,
Савва. Безопасность никоим образом не подменяет погранслужбу, просто
ваш сектор кризисных ситуаций плохо определил границы наших зон
ответственности, вот Милослав и срывается. Кстати, подводят его к
этому специально, хитро и не без помощи Ландсберга, который хочет
превратить тревожные службы в толпу. А толпа, как вы знаете, не имеет
ни сознания, ни ответственности, и самое страшное - она агрессивна.
- К сожалению, знаю. - Баренц помрачнел. - Идеология агрессивности
ведет к извращению нравственных ценностей, фанатизму, нетерпимости и
озлобленности. Зло безнравственно и бесплодно. Кто этого не понимает,
того надо лечить.
- Лечение бывает разное, а безопасность - не профилактическое
учреждение. Да и не к каждому социально больному применимы гуманные
принципы нашей медицины.
- Не врачу определять, имеет ли жизнь больного ценность или нет.
Безопасники тоже врачи, и ответственность их тем выше, чем более
неповторимы человек и ситуация. Я не спорю с вами, Власта, я просто
размышляю. В истории человечества уже были периоды, когда, как сейчас,
намечалось смыкание правительственных структур, правоохранительных
органов, органов правосудия с преступным миром, когда вырождалось
искусство, разменивалась духовность, опошлялось культурное наследие и
умирала этика. И что же? Какие режимы помогли человечеству преодолеть
эпохи мракобесия, инквизиции, фашизма, псевдосоциализма? Только не
тоталитарные, не охлократические, не режимы "всеобщего равенства" и
жестокого командования всем и вся. Не надо заигрывать с неформалами,
но не стоит и предавать их анафеме, призывая на помощь Чернобога.
Боянова подняла голову.
- Чернобог? Не слышала о таком боге.
- Бог, обитающий в аду, из мифологии язычества. Древние славяне
приносили ему кровавую жертву, справляли печальное моление и делали
страшные заклятья, чтобы отвратить от себя его ярость.
Помолчали. Потом комиссар взглянула на часы - разговор шел по
видео, с разверткой КПР - и сказала:
- Я никого не призываю на помощь, я просто делаю свое дело. Савва,
бунт группы истероидов страшен, я уже научена горьким опытом и знаю,
какая нужна подстраховка. Ни в одной из социально тревожных групп
молодежи не действует закон сохранения духовной энергии, и эта
тенденция заведет человечество в тупик, если мы не сможем справиться
сами с собой. Позвольте уж мне использовать весь арсенал средств,
имеющихся в распоряжении службы. Скупой платит дважды.
Баренц знал гораздо больше, чем было положено ему как президенту
Совета безопасности, и больше, чем думала Боянова, он знал все, что
знали интрасенсы вместе, в том числе и Железовский, и Лондон,
побывавшие в Запределье, но оперировал знанием в разговоре очень
редко. К тому же он обладал видением будущего, вот только влиять на
него не мог. Так, как хотел бы.
- Ландсберг имеет мнение, что молодежи необходима стальная
закалка, свободный творческий поиск, конкуренция, возможность
самовыражения, чем обладают только неформальные объединения, и если
лишить общество подобных объединений, оно выродится.
Боянова упрямо сжала губы.
- Сталь нельзя закалять на крови, а необузданная погоня за
удовольствиями не есть свободный творческий поиск.
- Здесь я с вами согласен. "Сын сумерек" ушел от вас?
То, что разговор переключился на другое, не сразу дошло до
Бояновой, она готовилась защищать необходимость своих требований и
практических шагов, а смена темы означала согласие Варенца.
- Он на Меркурии и никуда не денется. По всей видимости, его
чем-то привлекает "сфера Сабатини", а это означает, что рано или
поздно он появится возле нее.
- Чем ученые объясняют вылет из сферы увеличенных земных
предметов?
- Связью сферы с орилоунским метро. Последние три предмета были
копиями вещей, принадлежавших Климу Мальгину, а он, как нам известно,
нашел выход в метро и где-то путешествует. Час назад из сферы
выбросило светокопию его перстня... величиной со спейсер! И еще нас
очень беспокоит богоид, этот "многоглазый" орилоунский автомат.
Складывается впечатление, что он дежурит у сферы и чего-то ждет. До
сих пор нет достоверных данных о его назначении, только предположения
и вероятностные прогнозы.
И Баренц, и Боянова были включены в информационные сети своих зон
ответственности и ежеминутно получали порции данных, часто
пересекающиеся или одни и те же, но у Баренца был еще один канал
связи, независимый от официальных коммуникаций, и он первым получил
сообщение о событиях в тридцатикилометровой зоне Чернобыльского
"черного социума". Он сказал: "До связи, Власта", - и выключил канал.
Боянова осталась одна в обманчиво тихом кабинете, заполненном
пульсирующим радиошумом постоянных переговоров инков отдела и
работающих бюро. Сообщение Умника об освобождении Железовского
поступило к ней только через три минуты.
Над старым контрольным постом, установленным в зоне Чернобыльской
катастрофы недалеко от здания АЭС, Забава остановила галион и
некоторое время вслушивалась во что-то, полузакрыв глаза. Ромашин и
Джума Хан ей не мешали, разглядывая с двухсотметровой высоты серое
здание древней электростанции с демонтированным оборудованием и черный
купол Саркофага третьего поколения, в котором были надежно похоронены
четвертый и третий разрушенные блоки.
Дискуссия о том, что делать с ними, утихла, и, хотя мнения о
транспортировке Саркофага с Земли к Солнцу преобладали, купол так и
остался на своем месте, как памятник человеческой некомпетентности,
дилетантству, разгильдяйству и преступной секретности.
Здания остальных блоков и купол были обнесены прозрачной стеной
полуметровой толщины, непробиваемой и непроницаемой для радиации, хотя
такая перестраховка была уже не нужна. Стену приказал установить
начальник местного отделения экологического надзора, воспользовавшись
отсутствием здравого смысла у исполнительного комитета.
В двухстах метрах от мрачного здания админкорпуса образовалось
глубокое озеро, вода в котором, ярко-желтого цвета, вечно дрожала
мелкой тошнотворной дрожью. Берег озера густо зарос травой в рост
человека - красного, оранжевого и ядовито-желтого цвета и всевозможных
форм, а из этой поросли торчали высокие черно-зеленые растения с
гигантскими колючими шарами и пучками шипов по стволу: это был
мутировавший чертополох.
- Ценофобы, - кивнул на них Джума, заметив остановившийся взгляд
Ромашина. - По закону преимущественного выживания вредоносных форм
здесь выжили только сорняки.
- Юдоль скорби и печали, - пробормотал Ромашин, не в силах отвести
глаз от угрюмого пейзажа. - И ведь до чего все просто: следуй законам
экологии, их всего четыре, и не придется разгребать последствия
катастроф. И все равно находится кретин, стоящий у власти, кому
глубоко наплевать на законы.
- Что за законы? - оглянулся Джума.
- А? - Ромашин очнулся. - Да в общем-то... разве ты не помнишь
школьного курса? Все связано со всем - раз. Все должно куда-то
деваться - два. Ничто не дается даром - три, и природа знает лучше -
четыре. За дословность не ручаюсь, но смысл верен.
Джума кивнул, заметил в траве спину какого-то животного, схватился
за бинокль.
Животное длиной в метр напоминало полосатую кошку с головой
летучей мыши с громадными розовыми ушами, а хвост тянулся метра на
два, чешуйчатый, узкий, длинный, как хлыст.
Ромашин тоже заметил животное, проводил его окулярами своего
бинокля. Тихо сказал:
- Крысокроль. Попадаются экземпляры в два метра ростом. Мутантов в
здешнем лесу до сотни видов, а самое жуткое - мутагенез продолжается,
как среди животного мира, так и среди растительного. Я видел участки
леса, создающие впечатление скопищ живых существ, но страшнее всего
гигантские паучники - это нечто вроде муравейников, но строят их
пауки-гиганты. Близко к паучникам подойти невозможно.
- Приходилось заниматься?
- Некоторое время я работал в здешних краях инспектором
лесонадзора. Эта должность у нас называлась "надсмотрщик
Чернобыльского средневековья".
- А птиц что-то не видать.
- Практически все покинули район бедствия в радиусе трехсот
километров. Встречаются редкие экземпляры, случайно залетевшие, но,
как правило, птицы здесь не селятся.
- Мутантов среди них нет? Говаривают, что видели гигантских
воробьев с размахом крыльев до метра.
- Насколько мне известно, все их мутации нежизнеспособны, так что
не верьте в сказки.
- А люди?
- Что люди? Ты спрашиваешь, есть ли среди местных жителей мутанты?
- Нет, ушли отсюда или продолжают жить?
- Живут, - неохотно проговорил Ромашин и замолчал, заметив жест
Бояновой.
- Он здесь, - прошептала девушка. - Под озером - лабиринт,
пустоты, бетонный каркас, машины... и мощный компьютерный комплекс.
Аристарх здесь, и он жив.
- Центр? - поднял вопросительный взгляд Джума. - И никакой защиты?
Мало верится.
- За нами наблюдают, я чувствую. - Боянова закрыла глаза, лицо ее
побледнело, на лбу засветилась сеточка жилок, похожая на розовую
паутинку. - Кругом люди... много зла... опасность.
- Так, может быть, вызвать безопасников? - спросил Ромашин.
- Боитесь? - Забава в упор взглянула на эксперта. - Если наш вызов
перехватят, безопасность опоздает. Цена задержки - жизнь Аристарха.
- Тогда почему мы медлим? - Джума взвесил в руке "универсал",
проверил счетчик зарядов. - Как пойдем и куда?
- Вход в подземелье - под избушкой поста, кодовый запросчик,
электронная защита, энергобарьер. Запросчик я обойду, но вход
