- Крокодилы... - пробормотал Мальгин, вспомнив реплику Кузьмы о
том, что последняя волна разума на Земле проявилась у пресмыкающихся.
- Нет, не крокодилы, - отозвался понявший его Кузьма на пси-волне
внутренней связи; он неплохо знал земную историю, - лягушки, вернее,
псевдолягушки, потомки мутировавшей ветви лягушек. Но какой фактор
послужил возбудителем их прогресса до стадии мышления, я не знаю.
Он еще что-то говорил, сгорая от вполне человеческого сочувствия к
землянину, реликту, вынырнувшему из глубин веков, но Мальгин его не
слышал. Перед ним простиралась растресканная, как такыр, с редкими
пологими холмами, отблескивающая зеркальным металлом равнина, усеянная
мелкими и крупными валунами, кристаллическими глыбами не то камня, не
то стекла, и серо-белыми пористыми кочками, похожими на подушки мха.
Вершины холмов венчали странные конструкции, то ли стволы высохших
деревьев, то ли скелеты каких-то существ, вызывающие мрачные
ассоциации. Ближайшая из них походила на скелет древней ракеты, а чуть
поодаль красовался скелет танка... если представить, что под броней у
него (под "кожей и мышечным каркасом") прячется самый настоящий скелет
из костей, вплоть до гусениц и пушки!
- Танкозавр? - пробормотал пересохшими губами Клим.- Ракетоящер...
Игра случая? Или это и есть останки разумных лягушек?
- Не ищите аналогий, - посоветовал Кузьма. - Эти останки могут
быть чем угодно, от искусственных сооружений до растительных антенн и
скелетов некогда живших существ. Но не лягушек. В моей видеотеке есть
изображение землянина третьей волны, я покажу, если захотите.
- Эта равнина... плато? Я имею в виду - суша или дно моря?
- Воды на Земле не стало уже спустя миллион лет после человека.
Кстати, не это ли подтолкнуло пресмыкающихся к жизни на суше вообще и
к появлению разума в частности? Но потом в результате новых химических
процессов вода снова появилась, хотя с первичной водой ее сравнивать
нельзя.
- А горы сохранились?
- Увы, нет. Рельеф полностью переработан, вся планета, по сути,
окружена искусственной оболочкой, и все ее ресурсы выработаны вплоть
до ядра. - Кузьма помолчал и тихо добавил: - Той Земли, какую вы
помните, мастер, нет. Даже если бы вы побывали в момент расцвета
человеческой расы, скажем, всего на пару тысяч лет вперед, вы все
равно не узнали бы родных мест. А тут прошел не один миллион лет и не
одна цивилизация.
Мальгина вдруг пробрала холодная дрожь: он впервые ощутил бездну,
не бездну пространства - бездну времени, отделявшую его от родной
эпохи. Изменилось все, и даже само время изменилось, перестав быть
стрелой, превратившись в безмерный океан...
- Везде... так? Городов у этих ляг... землян-два... или три не
было?
- Вся Земля при них была одним городом, если их своеобразную
архитектонику можно назвать городом. Мир Тэнгли - вот что такое
представляла собой Земля в их эпоху. Помните термин?
Значение термина Клим помнил смутно. В двадцатом веке существовал
какой-то изобретатель по имени Тэнгли, который прославился сотворением
живущих по своим законам механизмов. В двадцать первом веке его идеи
подхватили потомки Тэнгли, а в двадцать втором большинство
заводов-автоматов на Земле представляло собой замкнутые системы
Тэнгли. Правда, первый Тэнгли строил своих монстров для развлечения,
превратив свой труд в какой-то мере в искусство. Неужели лягушки
использовали его идеи? Или открыли их заново? И что это значит -
превратит Землю в мир Тэнгли?
- Их техника жила сама по себе, а они сами по себе, - ответил
Кузьма, терпеливо ожидая конца экскурсии. Вежливость его, как и
эрудиция, не знала пределов. - И вся она была живой. В космос они
проникли дальше вас, первых землян, только благодаря тому, что
посылали интеллект-автоматы, оставаясь на планете и занимаясь
непонятными делами. Мне непонятными, - подчеркнул Кузьма корректно. -
Я почти не интересовался историей заповедных зон, так что извините,
мастер.
Мальгин откашлялся.
- Перенесите меня куда-нибудь в другое место. - Он хотел сказать
"на Европейский материк", но Кузьма вряд ли знал, что это такое, а тем
более не знал, где его искать.
Равнина смазалась, превратилась в туманную плоскость и снова
проявилась твердой массой, хотя пейзаж стал иным. Теперь она была
похожа на коралловый слой толщиной в километр с порами, выемками,
кавернами и трещинами, в которые вполне мог влезть слон. Те же цвета -
серый и белый, те же зеркальные блики, проблески металла и перламутра
и мертвое спокойствие. Руины какого-то гигантского преобразователя
энергии? Кладбище отходов? Мертвый лес? Кто знает...
Что-то сверкнуло в глубине "кораллового" поля, как алая звездочка,
погасло и вспыхнуло вновь. Кузьма, видимо, тоже заметил огонек,
включил осветители. Из упавшей темноты, как из ямы, звездочка засияла
сильней.
- Что это? - спросил Мальгин, затаив дыхание.
- Маяк, - сказал Кузьма после некоторого молчания. - Вернее,
эталон местного стандарта покоя. Природные условия в заповедной зоне
вплоть до физических констант поддерживаются с его помощью на одном
уровне все последние тысячелетия.
Мальгин уловил в пси-голосе Кузьмы нотки нетерпения и заставил
себя сбросить покрывало меланхолии. Этой Земле он был чужим. Впрочем,
он был чужим всем и каждому в этом времени, в том числе и
Кузьме-негуману, обладавшему невероятной любознательностью и
чувствовавшему себя своим в любой эпохе. Кузьма знал много, очень
много, невероятно много, по мнению человека, но и он не мог ответить
на глобальные вопросы Мальгина, хотя собеседником был прекрасным.
Впрочем, ответы на некоторые вопросы он должен знать, подумал Мальгин.
Организму потребовался воздух, и Кузьма по просьбе гостя наполнил
его каюту смесью азота и кислорода. Надышавшись всласть, хирург хотел
поблагодарить хозяина и откланяться, но вспомнил о "сфере Сабатини".
- Кажется, я догадываюсь, о чем речь, - заявил Кузьма. - В земной
истории существовала легенда, я помню ее не точно, о титане по имени
Микульо Сельониновитч, который много веков носил в своей суме "тягу
земную". Никто не мог эту суму поднять, даже знаменитые по тем
временам богатыри Ильо Муромитц, Дон Кихот и Святогор. На самом же
деле то была не "тяга земная", а реликтовая "сверхструна", упакованная
законами иной вселенной и способная храниться только в суме -
специальном боксе с определенными условиями. В один из дней к Микульо
Сельониновитчу заглянул Вершитель в образе некоего Агента Ро-машинного
и в споре с ним выдернул "струну" из сумы, в результате чего произошла
мгновенная разгерметизация "струны" и превращение ее в Провал - узел
пересечения метавселенных с разными свойствами. Этот Провал существует
до сих пор, и я знаю, что он каким-то образом связывает не только
домены, но и времена в нашей вселенной. Вершители пользуются им, хотя
принципов я не знаю.
Агент Ро-машинный... Мальгин улыбнулся, вызывая в памяти образ
Игната Ромашина. М-да! Войти в легенду наравне с былинными богатырями
может далеко не каждый.
- Посмотреть на "сферу"... э-э... Провал можно?
- К сожалению, нет. Когда-то он был привязан к поверхности одной
из планет системы, потом планета упала на центральную звезду - Солнце,
и теперь "сфера" находится где-то в толще остывающей звезды, изредка
взламывая ее кору вследствие каких-то процессов. Еще во времена вторых
землян - кошачьих, после вас вторых, Вершители поставили возле звезды
широкошумящий маяк, такие обычно ставятся в районах бедствия, и он
продолжает работать до сих пор. Правда, сейчас он светится только в
длинноволновом диапазоне, но и лет с момента установки прошло более
трехсот миллионов.
На черном фоне "слева" по фронту обзора Мальгина вспыхнуло и
ритмично запульсировало оранжевое колечко.
- Только машины Вершителей способны работать так долго, - добавил
Кузьма с ноткой восхищении. - Мой корабль - тоже их работа.
Мальгин нашел глазами еще один светящийся объект - единственный на
весь здешний космос. Звезда была невероятно далека, объемное
дальновидение Мальгина не брало ее, не позволяло оценить ни
количественно, ни качественно, да и спектр ее был какой-то странный,
линейный, в очень узком диапазоне, будто горела стеариновая свеча, но
свечой этот объект быть не мог. Вершители... Не их ли "фонарь"
светится?..
- Я пробовал лететь в том направлении, - сознался Кузьма, - но
дойти не смог. По мнению некоторых моих коллег, это одна из реализаций
Абсолюта - абсолютной непознаваемости, например, хотя, по-моему, это
конец одной из "сверхструн", уходящей в никуда, в бесконечность или,
на худой конец, во Вселенную Вершителей. Проверить идею пытались
многие, не удалось никому.
- Может быть, это на самом деле сооружение Вершителей?
- Почему бы и нет? - легко согласился Кузьма. - Некоторые из их
сооружений мне встречались, масштаб поразительный, но цели в
большинстве случаев остались неясными.
- А что именно вы встречали?
- Например, объемную пространственную решетку псевдорегулярной
структуры поперечником в миллиард световых лет, собранную из погасших
звезд. Концы решетки размыты и светятся в широком диапазоне от
инфракрасного до жесткого гамма. Коллеги утверждают, что это машина
поворота времен, но едва ли они сами понимают смысл утверждения. Или
еще пример: ансамбли "черных дыр", не сливающихся в одну, что само по
себе уже чудо. Энергонасыщенность этих областей чудовищна, обмен
информацией в таких системах возможен только потоками гравитации.
Ходят слухи, что это "преобразователи топологии", а также ограничители
расширения вселенной, узлы перехода топологически связанных
вселенных-доменов, но опять же это только слухи, точных данных нет. По
рассказам предшественников, якобы видевших Вершителей, те
экспериментируют с вакуумом. Нравится?
Мальгин вздохнул. Эмоциональная оценка деятельности Вершителей не
нужна была ни ему, ни Кузьме. Бог на то и Бог, чтобы вершить
грандиозные дела. Хотя, с другой стороны, восхищаться есть чем. Кто же
они такие - Вершители? Как выглядят?
- Доставьте меня обратно... на Спутник.
Через минуту Кузьма выполнил просьбу и отбыл в неизвестном
направлении, пожелав Мальгину удивительных встреч и счастливого
возвращения домой. Его корабль сгинул, как привидение: вот он был,
торчал рядом со Спутником ощутимо массивной глыбой, а вот его уже и
нет. Ни взрыва, ни вспышки, ни звука. "Динозавролеты" маатан, вернее
Вершителей, ходили бесшумно.
Мальгин проверил время: по его расчетам, прошло двадцать часов с
минутами, скоро должен был появиться таинственный
Живущий-за-Пределами, и снова волнение охватило хирурга. Запас
терпения подошел к концу, хотелось наконец определиться и узнать свою
судьбу. Интуиция подсказывала, что встреча будет необычной и главной,
остальные встречи не шли ни в какое сравнение с ней, потому что
Живущий-за-Пределами мог быть только Вершителем или существом, равным
ему по возможностям.
Оставшиеся до назначенного срока полтора часа хирург потратил на
обследование Спутника, окончательно убедившись, что существа, его
строившие, были двоякодышащими: они жили в воде, но могли недолгое
время дышать воздухом. Точный их облик восстановить не удалось, прошло
слишком много времени с момента постройки Спутника, и блоки памяти его
полностью разрушились, но по конфигурации сохранившихся кресел,
рабочих модулей, помещений отдыха и бытовых мелочей Мальгину удалось
