низу. - Отпусти, индеец!
- Чудотворцы! - хмыкнул Толя. - Пацаны совсем. Лучше б меня научили
творить чудеса.
Все трое перестали возиться, поднялись, счищая с одежды песок и
грязь, переглянулись и одновременно глянули на инженера.
На одно долгое мгновение тому показалось, что он все понимает, видит
и чувствует, способен выразить любое понятие через символы и знаки любого
языка, может сделать все, что захочет: Глубина видения-чувствования
потрясала! Вселенная раскрылась перед ним и... закрылась, с болью воткнув
в трехмерье человеческого бытия, оставив сожаление и тоску о несбывшихся
надеждах. Такэда с трудом удержался на ногах, не видя ничего перед собой
из-за навернувшихся слез.
Чувствуя смущение, Мстиша и Уэтль полезли в кабину вертолета, начиная
новую шутливую перебранку. Никита положил на плечо другу тяжелую горячую
руку.
- Не обижайся, Оямыч, но праджни тебе не под силу, как и прямая
мысль-действие. Вообще никому из людей не под силу. За редким исключением.
Человек существо не космическое, он был и будет привязан к земле, к
поверхности планет, и ничего тут не поделаешь.
Такэда улыбнулся, пошипел сквозь зубы, приходя в себя, обнял Сухова
за талию.
- Все в норме, утешитель... "исключение". Я и сам знаю, что
пси-энергант из меня не получится, зато со мной можно дружить, э?
Никита с облегчением хлопнул ладонью по ладони товарища, как в старые
добрые времена.
Путешествие по воздуху до столицы Свешаны длилось всего час. Но как
ни быстро летел вертолет, молва о победных сражениях Яросвета и великого
князя облетела город еще быстрее. Когда винтокрылая машина села в
пригороде - посаде, - ее тотчас же окружила толпа ликующих горожан и
приезжих; никто не испугался летающей и ревущей машины, все давно привыкли
к чудесам и умели отличать добрых от злых.
Все четверо вылезли из кабины в воинских доспехах, разве что без
шлемов: "одежда" Сухова и Такэды - диморфанты, конечно, могла изменяться в
широчайшем спектре костюмов всех эпох, Уэ-Уэтеотль создал себе видимость
кольчуги и лат, ну, а Мстиша был изначально экипирован как русский витязь.
Лишь эмблема на щите - медведь с мечом на красном фоне - указывала на его
принадлежность к княжескому роду.
У Никиты екнуло сердце, когда Лада, жена князя, бросилась мужу на
грудь, встретив его еще за воротами Детинца. Она была так похожа на
Ксению, что не верилось, что это не Ксения.
Стемнело, когда маги после бани и ужина собрались в государственном
доме Мстиши, но не в гриднице, приемной князя, а в грановитой палате,
отделанной малахитом, мрамором и другими полудрагоценными и драгоценными
камнями. На всех четверых были надеты льняные рубахи с вышитым воротом,
кафтаны, полосатые штаны и мягкие сапожки, и даже смуглолицый Уэ-Уэтеотль
не выглядел в этой одежде ряженым.
- У нас здесь малый собор, навна, - с тихой нежностью сказал Мстиша
жене, которая провожала гостей из трапезной по крытому переходу.
- Тогда я прикажу принести вам ендову с медом, - улыбнулась Лада,
поклонилась всем и удалилась бесподобной походкой, делавшей ее вовсе
похожей на Ксению. Никита, забывшись, смотрел ей вслед остановившимся
взглядом. Из задумчивости его вывел тычок Такэды в бок:
- Так и будешь стоять столбом? Пошли, пока не обиделся князь.
Сухов очнулся. Мстиша и Уэтль ушли вперед, беседуя не в псидиапазоне,
а по-человечески, неторопливо и обстоятельно, хотя разговор их и
сопровождался рожденными энергией связи мысленными образами.
В палате расселись вокруг стола с подсвечниками по углам, поверхность
которого идеально имитировала прозрачное зеркало воды и песчано-галечное
дно. Со стола невольно тянуло напиться, но рука натыкалась на твердую
полированную поверхность камня.
- Что, витязь, голову повесил? - спросил Мстиша, разливая в резные
бокалы собственного изготовления тягучий золотистый напиток. Протянул
Сухову бокал. - Не кручинься, все сладится.
Никита не ответил, глядя на ровно горящие свечи, повернул голову к
индейцу, с недоумением рассматривающему свою руку.
- Уэ, ты в прошлый раз намекнул, что знаешь, где Ксения. Если и
сейчас не скажешь, я тебя убью.
Мстиша с интересом глянул на Никиту, потом повернулся к Такэде.
- Зело грозен Посланник. Много он уже убил?
- У него всегда было плохо с чувством юмора, - ответил Толя. - Но я
бы посоветовал ответить. Убить не убьет, но помучает.
Князь рассмеялся.
- Мне нравится ваше отношение друг к другу, давно не чувствовал себя
так легко в компании. А почему вы не пьете мед, Наблюдатель?
- Дурное воспитание. Я люблю дзаданкай.
- Что, простите?
- Беседу за чашкой чая. Я ведь японец.
- Ну, русские любят чай не меньше. - Мстиша шевельнул рукой, и слуга,
хлопотавший с медом, принес самовар и чайный сервиз.
Такэда от такой обходительности пришел в состояние каталепсии, и это
было лучшим выражением благодарности для понимающего такие моменты князя.
- Она у Гиибели, - сказал наконец лаконичный почти до абсолюта
Уэ-Уэтеотль. Его оценкой меда Мстиши было прищелкивание языком, что князь
тоже понял прекрасно.
Никита рванулся было из-за стола, но сел обратно, встретив темный
взгляд индейца. Побледнел.
- Что с ней?!
- У тебя будут проблемы. Во-первых, Ксения "рассыпана" по множеству
Миров Веера, не физически - психически, вот почему ты так сильно
реагируешь на некоторых женщин. Гиибель, Лада... Тааль.
- Ты хочешь сказать... - Никита задохнулся; бокал в его руке
разлетелся в стеклянно-каменную пыль.
- В них всех живет частица души Ксении, если говорить языком науки
вашего хрона - ментальная матрица, живет по закону затухания: чем ближе к
хрону, где спрятана сама девушка, тем сильнее заметно сходство.
В комнате повисло молчание. Мстиша оторвал сочувственный взгляд от
белого лица Сухова, глянул на бесстрастное лицо индейца.
- Не пужай бирича, старшой. Не может быть, чтобы не нашлось средства
вернуть девушку.
Уэ-Уэтеотль посмотрел на князя сквозь бокал.
- Может быть, и есть, но я его не знаю. Это еще не все. В Гашшарве -
так называется обиталище Гиибели и ее хрон - Ксения лишена возможности
связно мыслить, говорить, нормально жить, и вырвать ее из этого состояния
можно, только выделив из толпы двойников.
- Сказки! - прошептал Никита одними губами. Такэда понял танцора:
русские сказки переняли все, что было создано наяву в других Мирах Веера,
в том числе и ситуацию распознавания, сообщенную Уэтлем.
- Все?
- Учти вот еще что. - Уэ-Уэтеотль ничем не выразил своих чувств, но
не стоило спрашивать, пойдет ли он с землянами до конца. - Только самые
слабые твои враги - порождение человеческой фантазии и бреда: то есть
имеют "страшные" пасти, клыки, зубы, когти, клювы, жала. Они мешают лишь
на начальном этапе Пути, ты его прошел. Дальше тебя ждут враги, облик
которых трудно или невозможно описать человеческим языком. Это умные,
хладнокровные, чрезвычайно далекие от всего земного, занятые своим делом
существа, безжалостные, хотя и не порождения зла, равнодушные к любым
проявлениям чувств, сильные и могущественные. Великий игва Даймон тому
пример.
Уэтль со вздохом облегчения умолк. Он никогда так много не говорил.
- Мне нужен проводник, - произнес Никита после минутной тишины.
Мстиша покачал головой. Он понял, о каком проводнике речь.
- Посланник, ты не имеешь права рисковать до того, как закончишь
Путь. Втроем мы не сможем пробиться в Гашшарву и вызволить Ксению, и даже
вчетвером с Наблюдателем, несмотря на его ишварапрамидзару. Да и твое
Посвящение не может считаться полным, пока ты не овладел каналом связи с
ментальным полем без риска быть подчиненным пси-матрицам игв, свободно
поглощающим информацию эйдоса. Если же ты свернешь с Пути и погибнешь,
задача следующего Посланника усложняется во сто крат.
- Вы не понимаете...
- Погоди, еще не все, - властно остановичл Сухова князь движением
руки. - Сейчас я говорю от имени Яросвета. Позволь кое-что объяснить и
дать пару советов. Я слышал, что ты говорил Тояве Оямовичу, утешая, по
поводу его "некосмичности".
Никита порозовел.
- Но и ты не житель Космоса, - продолжал Мстиша-Яросвет. - да и
захочешь ли им стать, даже имея возможность, еще вопрос. Путешествуя из
хрона в хрон, ты, наверное, подумал, что вселенные-слои Веера состоят из
тверди планет. Это далеко не так.
Каждый хрон - такая же вселенная, как и ваша, заполненная вакуумом и
ячеистой структурой галактических скоплений. Просто темпорал, как реальный
объект - выход сети хроноскважин. "привязан" к планетам, на которых в
большинстве случаев и зарождалась жизнь. Хотя есть жизнь и на звездах -
выход туда вам пока заказан, - и в пустоте, и в континуумах разной
мерности, куда, кстати, свободно проникают игвы. Теперь об этих
удивительных с любой точки зрения существах, вернее, разумных системах.
Великих игв всего четверо, хотя игвы как разумные существа населяют
не один хрон. А Великими они стали благодаря колоссальному интеллекту и
таланту конструкторов. На Земле их назвали бы божествами, ибо они могут
становиться бесконечно большими, "растекаться" по всему объему хрона, или
малыми, невесомыми или исключительно массивными, мгновенно перемещаться в
пространстве, благодаря огромной концентрации пси-энергии подчинять своей
воле предметы и даже время! И это лишь ничтожная часть того, что они еще в
состоянии выполнить. Многие хроны в Болоте Смерти мертвы не из-за Битвы
или просачивания Хаоса из мираада Люцифера, а вследствие экспериментов
Великих игв!
К сожалению, пси-энергия не является изначально созидающим,
структурно упорядочивающим фактором, ее направление в значительной степени
зависит от воли разумной системы, и тут мы подходим к Определению абсолюта
в таких понятиях, как свобода воли, творческого поиска, добра и зла. Что
такое абсолютное добро и зло? Существуют ли они по отношению ко всей
Вселенной, к Вееру Миров? Или их выдумали слабые духом, от всего зависимые
существа?
Мстиша замолчал. Тишину в зале нарушал лишь далекий колокольный звон.
Такэда, буквально впитывающий речь князя, прерывисто вздохнул, виновато
посмотрел на магов. Уэ-Уэтеотль сидел, как изваяние, Мстиша выглядел
суровым и печальным, Сухов казался ушедшим в свои мысли.
- Я задавал себе эти вопросы раньше, - голос князя стал мягче, - и не
находил ответа, пока не открыл принцип, управляющий Бытием, от бытия
человека до бытия Вселенной: принцип взаимного доброжелательства.
Демономаги, в том числе игвы, его не исповедуют. Именно поэтому Люциферу
легко было склонить их на свою сторону. А ведь они действительно творцы
высочайшего класса, действия которых отзываются во всех мирах Веера... что
люди на Земле зачастую принимают за проявление природных стихий. Гагтунгр,
например, создал Дигм, хрон парадоксальных соответствий, подчиняющийся
формулам, отрицающим друг друга, Даймон - Эраншахр, Пространство
мысли-действия, Гиибель - Гашшарву, Вселенную Абсурда, инициирующую
маловероятные и совсем невероятные события, а самый мощный из Великих,
Уицраор, из-за своей деятельности прослыл "Богом того, чего не может быть
в принципе"! Очень близко к тому, что задумал Люцифер, по уровню стоящий
еще выше, и деятельность и возможности которого невозможно описать
словами. Их кредо: если великий космолог создает абстрактную модель мира,
достойную воплощения за присущее ей внутреннее совершенство, то такая
модель должна существовать, даже если в результате гибнет уже созданный
