Вихорко, поколдуй, как пройти туда. Ну что, други, вперед? Времени на
размышления у нас нет.
Никита шагнул было к мосту, но князь остановил его твердой рукой.
- Не лезь поперед батьки, тут все заколдовано, нюх надобно иметь.
Молодой колдун, бледный от напряжения, шагнул к бровке дороги,
приглядываясь к каменным глыбам, утонувшим в незасыхающей, липкой,
желто-коричневой грязи, больше напоминающей смолу, и запрыгал по камням,
подавая пример. Пятерка спутников последовала за ним.
Прежде чем вступить на мост, невесомой дугой пересекающий реку,
задержались на минуту, завороженные водой. То есть вовсе не водой и вообще
не жидкостью, как оказалось при ближайшем рассмотрении! Река представляла
собой поток всевозможных предметов, тел живых существ, растений, изделий
рук человеческих и, наверное, нечеловеческих, имевших тем не менее
какое-то функциональное назначение даже для неискушенного наблюдателя.
Объекты этого потока переходили из формы в форму, сливались,
расслаивались, перетекали друг в друга, создавая впечатление струй и
медленного, беззвучного течения. Землян мороз продрал по коже от избытка
впечатлений и того жуткого равнодушия, которое внушала "река".
- Коса богини Мокоши, - сказал князь. - Олицетворение
неопределенности бытия. Она беспредельна и существует во всех Мирах Веера,
только по-разному воспринимается.
Что-то шевельнулось - в душе Никиты и одновременно вокруг него,
словно скалы мгновенно изменили форму, хотя ландшафт попрежнему оставался
неподвижен и нем. И тут же Рогдай и Добрагаст вскричали в два голоса:
- Сторож!
Оба они смотрели в противоположные стороны, и Никита понял, что отряд
попал в ловушку.
- Виноват, князь! - выговорил прыгающими губами Вихорко. - Я их
учуял, но огляд зело черен...
- Не казнись, - сказал Мстиша, - доставай меч, здесь твое искусство
не пригодится.
Из-за гроба Святогора бесшумно, как тень, выпрыгнуло к мосту жуткое
страшилище, напоминающее то, что с вертолета людям казалось окаменевшим
над берегом: три бугристых, красно-коричневых торса сидели на одном заду с
двумя складчато-бугристыми ногами. Тела венчали крокодилоподобные головы с
горящими желтыми глазами - по три на каждой голове. Все торсы имели по две
лапы с кинжаловидными когтями, которые казались вовсе не когтями, а
многолезвийными саблями. Кисти рук у чудовища были почти человеческими,
пятипалыми - три пальца отдельно от двух других, хотя и раз в пять
крупнее.
- Триглав! - побледнел Вихорко.
- Многорук! - эхом отозвался Добрагаст.
Никита оглянулся.
По дороге к мосту неспешно шествовал еще один монстр: десятиметровая
горилла с головой-бугром, напоминающей лягушачью, замотанная от колен до
шеи блестящим, как металлическая фольга, винтом. В каждой руке-лапе гигант
держал по огромной секире, но лап у него было всего две, плюс две толстых,
оплывших, слоновьих ноги, заканчивающихся копытами. Многоруком, по мнению
Сухова, он быть никак не мог. Как и многоногом.
- Как он мог нас догнать?! - изумился Рогдай.
- Это другой, - сказал Мстиша, думая о чем-то своем.
- Может быть, отступим? - предложил Добрагаст, не очень уверенно
чувствовавший себя без коня. - Или откупимся? Говорят, от них можно
откупиться...
- Чьей-то жизнью, - нахмурился князь. - Что будем делать, Посланник?
По мне, смерть лучше бесчестья, и еще никому не удалось откупиться от зла.
Никита молчал, полузакрыв глаза. Пространство вокруг кто-то
раскачивал, и в такт ему качались горы, реки, моря и города, вздрагивала
планета, ежился космос, шевелилась вселенная-хрон, вибрировал весь Веер
Миров!
- Бог ты мой! - пошептал Никита. - Люцифер что-то почувствовал. Я
слышу, как он ворочается!
- Тогда нам конец, - хладнокровно сказал Мстиша. - Он пошлет сюда
Великих игв, и даже Яросвет не в силах будет нас спасти... если мы не
успеем справиться со своей задачей. Может быть, отступим действительно,
пока не поздно?
Сухов выпрямился. Мрачный огонь сверкнул в его глазах в ответ на
вопрошающий взгляд Такэды.
- Ну нет! Теперь меня никто не остановит! Конечно, шиххиргх или хотя
бы вардзуни нам не помешали бы, но мы имеем только то, что имеем.
Отвлеките триглава, я пока займусь многоруком. - Никита привычно
сосредоточился на своих переживаниях, застыл на долгих несколько секунд,
пока Мстиша стрелял в триглава из лука, а Добрагаст и Вихорко Милонег
взбежали на мости напали на монстра с мечами и сулицами, острия которых
были заговорены по особым формулам колдовства этого мира.
Такэда, как и Рогдай, вооруженный заговоренным мечом и дротиками, в
схватку пока не вмешивался, наблюдая за бывшим танцором. Сухов на глазах
бледнел, вернее, как бы становился прозрачным, голубел, стрелял искрами,
пока не оделся в пульсирующую сетку голубовато-зеленого свечения. Затем,
не глядя ни на кого, быстро направился к приближавшемуся гориллоподобному
великану, скользя над каменным потоком дороги, словно в невесомости.
Многорук остановился, слегка озадаченный, а в следующую секунду
Такэда понял, почему эту тварь назвали многоруком: рна раздвоилась! Пока
инженер протирал глаза, не веря в происходящее, каждый из
близнецов-страшилищ тоже раздвоился, те в свою очередь повторили действие,
и пошло, и поехало. Процесс закончился в тот момент, когда светящийся
Посланник приблизился к первой паре многоруков на расстояние в полсотни
метров и остановился. Напротив, по колени в пелене пара выстроился целый
полк многоруков: грязь под ногами гигантов начала испарять воду.
- Что он делает?! - сдавленно просипел Добрагаст, забывая о втором
чудовище за своей спиной.
Такэда двинулся было к Никите, но князь остановил его:
- Погодь, Наблюдатель, он нашел неплохое решение.
Многоруки не нападали! Они толклись на месте, размахивали лапами и
выглядели так, будто у них болели животы. И вдруг снова начали делиться!
Их и так было уже сотни две, а тут стало четыре, восемь, шестнадцать! И с
каждым делением они становились прозрачнее, теряли цвет и плотность,
таяли, испарялись, пока с долгим ядовитым Шипением не распались в облако
желтого дыма, осевшего на скалы желтовато-сизым налетом.
- Браво! - негромко высказался Мстиша и тут же мгновенно пустил
стрелу в ступившего на мост триглава. Тот легко отбил ее веером лезвий в
правой руке. Одно из лезвий длиной в два метра вылетело из руки, словно
его выстрелила метательная машина, вонзилось в щит Добрагаста, пронзив его
насквозь, вошло ему в грудь.
Воин упал, но сразу же принялся другой рукой вытаскивать кривое
лезвие, шепча какое-то заклинание, Вихорко помог ему и едва не получил
такой же кинжала спину.
Триглвв стал метать свои дротики, по три-четыре сразу, с невероятной
силой: Такэда увернулся от первой серии и со страхом увидел, как лезвия
входят в камни, стреляя дымными фонтанами.
Князь от бросков не уклонялся, сбивая лезвия на лету своим льдисто
сверкающим мечом, перерубавшим дротики пополам, будто спички. Рогдай
действовал также, показывая великолепное мастерство рыцаря-профессионала.
Триглав был уже на середине моста, когда к группе его противников
присоединился Никита. Не останавливаясь, он выбежал вперед и метнул свой
меч с такой силой, что тот буквально исчез из глаз. Все случилось в одно
мгновение: бросок, свист распоротого воздуха, удар, - и средняя голова
чудовища отделилась от шеи и, ударившись о мост, упала в реку. В
вечереющее небо ударила струя светящегося дыма.
Триглав перестал метать дротики, остановился. Две его крайние головы
словно в недоумении повернулись к обрубку средней шеи.
- Меч! - протянул руку за спину Никита.
Такэда, демонстрируя отличную реакцию, как заправский оруженосец
подскочил к нему первым, отдал свой клинок.
Еще один мгновенный бросок, свист и удар, и вторая голова монстра
свалилась под мост. Триглав заревел, бросаясь вперед, буквально смел с
моста в реку Вихорко и Добрагаста, поднял обе руки с дюжиной лезвий, но
Мстиша, не дожидаясь призыва Сухова, уже вложил в его руку свой меч. И
третья голова гиганта слетела с туловища, скатываясь по ажурному настилу
моста к ногам попятившихся людей. Ноги у триглава подогнулись, он сходу
сунулся обрубками шей в россыпь камней, с которых едва успели спрыгнуть в
разные стороны Мстиша, Рогдай и Такэда. На мосту остался стоять Никита,
объятый переливчатым ореолом свечения. Подошел к перилам, заглянул вниз.
Но Добрагаст и Вихорко Милонег исчезли в реке - косе Мокоши, превратившись
в ее струи-волосы.
Триглав жил еше полчаса, дергаясь, пытаясь подняться, шаря вокруг
руками, из которых выпали все его огромные сабли-дротики. Отряд не
любовался его кончиной, находясь под впечатлением гибели двух молодых
дружинников. Никита был подавлен, но понимал, что еще не закончил дело до
конца и надо спешить.
- Они не ждали нас так скоро, - сказал Мстиша, оглядываясь с моста на
труп триглава; под словом "они" князь подразумевал силы сатаны. - Иначе
меч охранял бы целый сонм чудовищ. Но ты молодец, Посланник. - Мстиша
окончательно перешел с Никитой на "ты", и тот принял это, как должное.. -
Не казнись гибелью Добрагаста и волхва, ты не виноват. Похоже,
единственный способ победить многорука без войска был твой: спровоцировать
резонанс размножения! А это уже уровень гипервоздействия. Поздравляю,
мастер. Идем дальше?
- Не спешите, князь, - раздался сверху, с крышки гробницы Святогора
чей-то голос. - Кандидатура Посланника неплоха, но, во-первых, он не
посвящен, а во-вторых, не готов к Пути Великого соединения.
- Праселк! - прошипел Такэда.
Это был тот самый старик в овчинном тулупе, с посохом в руке и с
филином на плече, что встретился друзьям в лесу Мировой Язвы. Тульпа -
двойник игвы Дуггура Али бен-Саида бен-Хурхурры. Снизу, с расстояния в
семь-восемь десятков метров он казался карликом, но глаза его светились,
как угли, а голос был звучен, и слышен всем.
Снова внутри Никиты качнулась вселенная, заколебались все физические
и магические поля, будто волны по воде от брошенного камня: Люцифер уже
отдал приказ исполнителям, и един из Великих игв прислушивался к Вееру,
нащупывая нужный хрон.
- Быстрее! - шепнул Мстиша на ухо Сухову. - Он отвлекает нас нарочно,
поелику не в состоянии помешать сам. Яросвет загнал его в, нору морока, но
Праселк многомерен и смог просочиться обратно.
Никита уже понял, почему князь разговаривает по-русски с такой
изысканной точностью и знанием терминологии, о которой простой правитель
типа земных царей и понятия не имел, однако проверять догадку было
некогда.
Четверка перебежала мости остановилась под стеной черного монолита,
на боках которого были видны борозды - будто следы ударов гигантского
топора. Внутри него, по преданию, спал мертвым сном Святогор. Праселк
смотрел на них сверху, с крышки гробницы, как голодный зверь, но
спуститься вниз не решался. Мстишауже нашел и подобрал свой меч,
возможности которого превосходили потенциал любого другого, и поглядывал
вверх с подчеркнутым вожделением.
Такэдас удивлением обнаружил, что гроб окружен густой желтой травой с
необыкновенно красивым резным язычком, более светлым, чем нижняя часть
стебля.
- Плакун-трава, - сказал Мстиша, заметив взгляд Толи. - Цветет раз в
сто лет, в канун гибели Святогора.
- Как же они его сюда заманили? - проборматал Такэда. - И кто именно?
- Игва Гиибель, - ответил князь мрачно.
Никита тоже смотрел на гробницу великана сквозь прищур век и думал о
