придется туго. За нами будет охотиться вся нечистая рать Люцифера.
- Так ведь и наши дремать не будут, подстрахуют, если что.
Не дрейфь, Наблюдатель, прорвемся.
Такэда не дрейфил, дрейфил сам Сухов, но пытался приободриться,
чувствуя гигантские залежи зла на планете, сохранившиеся со времени Битвы
и дремлющие до поры-до времени. А может быть, и не дремлющие.
В этом мире склад темпорала был пуст. То есть в нем не было ничего:
ни транскофа, ни оружия, ни пищевых концентратов, ни прочих нужных вещей.
То ли все было разобрано за тысячи лет путешествий неведомыми странниками,
то ли здешний выход был задуман пустым изначально. Факт оставался фактом,
и землянам ничего не оставалось делать, как выходить в путь налегке и даже
без вардзуни, с-помощью которого Никита отбил атаки Хуббата. Копье
осталось разряженным на родине диморфантов, признавших землян хозяевами и
сидевших на них, как вторая кожа. И от их молчаливого одобрения всех
поступков, ощущения тепла, скрытой силы и неуязвимости, становилось
спокойнее.
Сухов сориентировался, владея "волчьим" чутьем магнитного поля, и
путешественники решительно направили стопы на север.
Путь на любую другую сторону света был, в принципе, не хуже, но
Никита, ко всему прочему, искал обладателя магического поля, а в северной
стороне потенциал магиполя был выше.
Однако строго на север держать направление не удалось. Сначала на
пути попалось огромное болото с бездонными трясинами, замаскированными под
веселые зеленые лужайки или мшаники с россыпями ягод - водяники, морошки и
клюквы. Болото было мрачным и странным, потому что деревья - огромные,
толстенные, седые от древности, росли и на нем, причем почти с той же
густотой, что и в обычном лесу, однако пересечь его оказалось невозможно.
Затем лес вдруг расступился, и путешественники вышли на край
колоссального пространства, назвать которое полумили равниной не
поворачивался язык. Оно напоминало ноздреватый пласт сгоревшего торфа и
было покрыто шрамами и язвами мерного, фиолетового, серо-серебристого и
ржаво-красного цвета. Ничего на этом поле не росло, ни трава, ни
кустарник, и лишь пересекавший его ручей с водой кофейно-розового цвета,
оживлял пейзаж, да редкая цепочка гигантских серых башен по краю поля,
исчезавшая за горизонтом.
Никита облизнул губы, чувствуя давление на психику, неприятное
томление и даже тошноту. Голова закружилась, в ушах поплыл комариный звон,
кто-то настойчиво стучался в голову, умоляя "впустить" и одновременно
пытаясь подчинить человека, заставить его повиноваться.
- Слишком высок уровень пси-активности, - прошелестело в ушах,
вернее, в костях черепа за ушами, это заговорил диморфант, которому Никита
дал имя Зипун. Тотчас же в голове отчетливо "подул сквознячок" и вынес
большинство негативных ощущений.
Осталась лишь тревожная "дымка" да ощущение взгляда в спину.
Видимо, димррфант Такэды Сусаноо тоже включил пси-защиту, потому что
инженер тихонько пошипел и с видимым облегчением расправил плечи.
- Что, действует? - поинтересовался Сухов, подразумевая защиту.
- Еще как!: - ответил Толя, подразумевая это жуткое, навевающее ужас,
место. - Похоже, и здесь воевали когда-то. А ты говоришь - Святая Русь!
- Ей досталось больше всех - Никита закрыл глаза, сосредоточился,
голубая искорка проскочила в его волосах. - Она воюет до сих пор, ибо
торчит у Синклита Четырех, как кость в горле, рождая творцов и магов,
воинов-защитников и просто добрых людей. - Голос танцора упал до шепота, а
над ним встал полупрозрачный столб голубоватого сияния и взорвался
кольцами и дугами, рванувшими во все стороны.
Никита погас, ссутулился, но-тут же выпрямился, поддерживаемый
диморфантом.
- Это Чертово Кладбище! Местность соответствует земному Коростеню, а
ручей - реке Уше, которая впадает в Днепр возле Чернобыля. Не знаю,
совпадение это или нет, но Битва предтеч произошла именно здесь.
- Ты имеешь в виду Чернобыльскую зону? Скорее всего, они связаны если
и не причинно, то информационно. Отсюда утечка информации о Битве
докатилась по мирам Веера и до Земли. А что там за башни? Издали похожи на
ступу бабы Яги.
Вместо ответа Никита направился вдоль лесной опушки к ближайшей из
башен, и вскоре она нависла над ними ощутимо тяжелым серым монолитом, с
виду - из пористого бетона или, скорее, из чугуна. Поверхность ее была
изрыта ямками ветровой или времетой коррозии и не имела ни окон, ни
дверей, ни намеков на таковые.
Лишь наверху, на высоте десятиэтажного дома, имелась выдавленная
впадина, здорово смахивающая на след человеческой ладони.
Пси-фон у башни был еще сильнее, чем на равнине, и
диморфанты-скафандры трудились вовсю, защищая друзей-хозяев от внешнего
воздействия, имеющего злобную основу страха, угрозы и ненависти.
Никита дотронулся до стены башни, отдернул руку, побледнев, покачал
головой:
- Надо же, как долго держится радиация!
- Что? Они радиоактивны?
- Я имею в виду радиацию ненависти, зла. Это могильники, Оямыч, в них
хранится прах погибших демонов и магов, выступивших на стороне Люцифера.
Чуешь эманации? Мощность излучения столь велика, что никто вблизи его бы
не выдержал. И стоять им вечно, если кто-нибудь когда-нибудь не попробует
оживить этот прах.
- А это... возможно?..
- Кто знает?
- Тогда кто-то уже пытался.
- Что ты хочешь сказать? - оглянулся Сухов.
Такэда показал на дальний край поля, где высились два омерзительного
вида холма.
- Две башни разрушены.
Никита долго смотрел на холмы из-под козырька руки, потом обошел
башню и направился к лесу. Такэда передернул плечами, и, оглядываясь и
чувствуя мерзкий и липкий взгляд, быстро догнал танцора. То и дело
наплывало ощущение, будто погребенный в башне прах монстра собирается в
призрачную жуткую фигуру, которая оживает и вот-вот выберется из своей
гробницы.
- Как ты узнал о могильниках, о самом поле? Весть? Почему бы тебе
таким же манером не выйти на мага?
- Пробовал, не получается. Может быть, экранирует здешнее пси-поле,
может, он не хочет себя обнаруживать, как Уэтль на Астаамтотле. Я же
говорил, Русь неспокойна и все время защищается, хотя, в отличие от
земной, победила и хазарский каганат, и гуннов, готов и печенегов, варягов
и половцев, норманнов и балтов, и татаро-монголов. Здесь, в этом мире, на
планете, которой дали название Олирна, Свентана-Русь еще не знала плена и
рабства, хотя нашествия идут волна за волной, разве что география
вторжений другая, да климат, да названия племен и народов слегка
отличаются от земных. Кстати, Книга Бездн, осколки которой Вуккуб собирает
по всем хронам, а не только на Земле, пишется здесь.
Такэда, сраженный известием, присвистнул.
Они углубились в лес, но не успели пройти и километра, как вышли на
тропу, где их ждал сгорбившийся, но тем не менее высокий, выше Никиты,
седой, как лунь, старик с длинной белей бородой.
Он был одет в такой же седой, как он сам, меховой тулуп, опирался на
посох руками в черных перчатках, а на плече у него сидел филин и зорко
глядел на приближавшихся людей умными желтыми глазами. Старик казался
суровым, спокойным и доброжелательным и одновременно отталкивал. Стоял он
неподвижно и прочно, будто поджидал землян специально.
- Приветствую вас, добрые люди, - слегка поклонился старик.
Голос его шел, казалось, из груди, басовито-хриплый, тихий и
выразительный, и говорил он по-русски! То есть слова звучали, как русские,
хотя и с удивительным акцентом, налетом древности и исчезнувших понятий.
Лингаер лишь уточнял смысл речи, а не переводил.
- Кто бы вы ни были, людины или обели, мир вам.
- Мир и вам, - поклонился Никита, украдкой глянув на эрцхаор: в
глубине камня плыли, переходя друг в друга, искаженные геометрические
фигуры - треугольники, квадраты, ромбы. Индикатор почему-то никак не мог
определить, кто перед ними, друг или враг.
- Ищете кого, чужестранцы? - задал вопрос старик. Филин встрепенулся,
мигнул, открыл клюв, прошипел нечто вроде: "Гыхрухух-ищщах", -
быстро-быстро задышал зобом и снова замер. "Чужестранцы, - повторил про
себя Никита, не зная, что отвечать. - А старик-то непрост. Он не удивился,
встретив их в глухом лесу, это раз. Не удивился ни двойной нашей речи, ни
костюмам, это два. Кстати, следовало бы костюмам придать форму здешних
одежд. И что он здесь делает, возле Чертова Кладбища? Где никто не живет?"
- Ищем, дедушка, - ответил танцор наконец. - Дорогу в стольный град.
- Стало быть, стольный град, - в раздумьи повторил старик. -
Далеконько вам идти, странники. До Древлянска, стольного града нашего
великого князя Мстиши, более трехсор верст будет, да все лесом, буреломом,
болотами. А трактом ежели идти - крюк будет верст в сто, да лихие люди -
ватага на ватаге, - да звери дикие.
В такой одежонке и без оружия не дойдете, чужеземцы.
- А что вы нам посоветуете, дедушка? Может нам помочь кто-нибудь?
Коней дать, одолжить?
- На комонях оно, конечно, быстрее будет, однак, кто ж вам их даст?
Но советом помочь могу. Версты через три тропинка приведет вас в урему.
Как доберетесь, свертайте ошуюю и выйдете к избе, там живет моя
знакомая...
- Баба Яга, - буркнул Такэда.
Старик сверкнул глазами, а филин заорал, снова проскрипел несколько
невнятных слов и затих.
- Откуда вы ее знаете?
- Слухом земля полнится, - улыбнулся Никита, сообразив, что Толя
своей шуткой попал в точку. - Спасибо за совет.
Старик поднял посох, направляя его в грудь Сухова. Тот напрягся,
заставляя диморфанта увеличить защитный потенциал, но ничего не произошло.
Конец посоха, светящийся, как головешка, отклонился влево.
- Туда не ходите, заблудитесь в едоме, а того хуже - увязнете в зело
пакостной мшаре.
- Спасибо, дедушка. Как вас звать-величать?
- Витий Праселк. - Старик слегка ударил посохом в тропинку... и
оказался в десяти шагах дальше, хотя не сделал ни одного движения. Стоял и
смотрел из-под кустистых бровей на обалдевших землян строго и задумчиво.
Еще раз ударил посохом о землю, переместился метров на пятнадцать дальше,
за кусты. Затем исчез.
- Витий, - сказал Такэда сипло, - это по-моему не имя, а от слова
"витьство" - колдовство. Значит, встречал нас колдун, волхв. На чьей он
стороне, как ты думаешь?
- Черная рука, - пробормотал Никита. - Ты разве не заметил?
У него была черная рука, словно в перчатке.
- То, о чем нас предупреждал Вуккуб. Дьяволы! Быстро они нас
вычисляют. Только странно: если он - охотник, "чекист", почему он не
напал? На безоружных?
- Забыл спросить. Хотя странно, конечно. Может, я ошибаюсь.
Но рука у него действительно была черная.
- Значит, к его знакомой бабе Яге не пойдем?
- Отчего же, сходим, любопытно посмотреть на старушку, о которой
столько сказано в русском фольклоре. Соответствует ли образ? К тому же,
попытка не пытка, вдруг, да получим помощь?
Такэда хмыкнул.
- Да и мне интересно, честно говоря. В крайнем случае, за неимением
Ивашки, скормишь ей меня.
Никита свернул с тропинки в лес в направлении, в котором волхв
Праселк велел им идти. Толя шагнул за ним и шарахнулся в сторону,
вскрикнув: прямо перед ним, буквально в сантиметре от ботинка, вьлетела
из-под земли длинная черная стрела с раскаленным докрасна острием и с
гудением ушла в небо. По лесу раскатился дребезжащий струнный звук,
