не в состоянии последовать за Посланником в ад многомерия. Хотя буду
настаивать на этом.
Лицо Никиты просветлело.
- Вон ты о чем... ну, это мы еще поглядим, Оямыч. Может, и ты
сможешь.
- Вряд ли, - раздался сзади чей-то невыразительный, равнодушный
голос.
Такэда стремительно обернулся. Из дупла дерева-темпорала спрыгнул на
землю Хуббат, предводитель "свиты Сатаны", за ним еще четверо, такие же
равнодушные, громадные, мощные, грозные.
- Я ждал тебя, брат Вуккуба, - спокойно сказал Никита, и в голосе его
не было страха.
Они стояли друг против друга, ощутимо сильные, исполненные решимости
- в силу разных обстоятельств - и уверенности, но если Хуббат не видел
перед собой достойного противника, и не был щепетилен в вопросах морали,
то Сухов, наоборот, знал, с кем имеет дело и не испытывал к нему
враждебных чувств.
Хуббат был вооружен хабубом и держал трезубец остриями к противнику,
копье вардзуни Никиты торчало у него подмышкой, глядя наконечником в лицо
раругга.
Такэда представил, что сейчас произойдет, и украдкой оглядел
сопровождавшую вожака СС четверку. В случае поражения Сухова шансов
спастись у инженера не было, но сдаваться без боя он не собирался.
Незаметно вытащив свой кинжал-стилет, который таскал с собой все время.
Толя приготовился к схватке с хладнокровием самурая, задумавшего харакири.
Хуббат метнул трезубец без предупреждения, хотя слово "метнул" не
отображало действительности: просто все три острых и длинных зуба его
оружия, засияв, вдруг устремились к Никите, метя в голову, грудь и живот.
Но и Сухов действовал не менее быстро: с острия вардзуни сорвались три
извивающихся молнии и вонзились в летящие стрелы трезубца. Три неярких, но
шипящих и визжащих вспышки возникли в десятке метров перед людьми и
пропали. "Стрелы" хабуба исчезли. Противники, как ни в чем не бывало,
стояли друг против друга с оружием в руках. Хабуб снова сиял тремя
остриями стрел-ракет (видимо, перезаряжался он автоматически), а
наконечник вардзуни ронял на землю капли голубого свечения. На лице
Хуббата читалась озабоченность, Никита улыбался.
- Попробуем еще, триглав?
Вспыхнули три факела ослепляющего пламени - стрелы сорвались с
"древка" трезубца, и еще раз, и еще. Девять раз вспыхивали леденящие душу,
выжигающие глаза, почти бесшумные взрывы, но ни одна из стрел-ракет не
долетела до цели. А если бы долетела!.. Даже в полусотне шагов от
сражавшихся Такэда ощутил жуткую мощь этих стрел, способных расколоть гору
величиной с Эверест, а ведь Хуббат стрелял в стоящего в десяти шагах
танцора в упор! "Вовремя мы надели диморфанты", - подумал Такэда с
облегчением и получил благодарность от Сусаноо в виде ласкового
прикосновения к спине мягкой кошачьей лапы.
- Поговорим? - все так же улыбаясь, предложил Никита. - Я не хочу
тебя убивать, раругг.
- Нам не о чем разговаривать, я просто делаю свое дело, - тяжело
произнес Хуббат. Он ничего не сказал своим помощникам, не сделал ни одного
жеста, но один из них вдруг поднял свой хабуб, и Такэда мгновенно метнул в
него стилет.
Тонкое жало клинка вошло оперативнику в висок, но он все же
выстрелил, хотя и неточно: три молнии ушли в сторону болота и через
несколько секунд три гигантских смерча, черно-белых, с голубыми
просверками, выросли на горизонте, вонзились в небо, расплываясь зонтиками
фиолетово-синего дыма и короной молний.
Загрохотало, вздрогнула равнина, скала с темпоралом и людьми
закачалась, словно готовая рухнуть.
Оперативник с кинжалом в голове упал на колени, однако почти сразу же
вскочил, вырвав клинок из годовыми повернулся к побледневшему Такэде.
Голова его стала менять форму, разделилась на три вертикальных слоя, два
из которых взбугрились изнутри десятком, шишек, превращаясь в две жуткие
морды, а третий - с дырой от кинжала, оплыл, словно вытек в воротник.
Затем морды сложились в одну фигуру, шишки их разгладились, голова
вытянулась, посветлела, два лишних глаза втянулись в нее, как и два хищных
носа, миг - и на объятого ужасом инженера глядело человеческое лицо. Без
всякого выражения. И это было страшнее всего.
- Успокой своих клевретов, - посоветовал Сухов.
Хуббат снова промолчал, но четверка его помощников замерла,
отвернувшись от Такэды.
- Да, ты многому научился, - неохотно признался раругг наконец. - Я
ошибся в тебе тогда, а ошибки надо исправлять.
- Поздно, триглав. Моя магическая вооруженность еще слаба, но и ее
достаточно, чтобы противостоять тебе и твоей команде.
- Вардзуни - йе твое оружие, как и шиххиртх.
- Я не профессиональный Посланник, о блюститель этики боя, и только
защищаюсь. Вряд ли ты, будучч на моем месте и владея шиххиртхом, не пустил
бы его в ход. Не выполнил свою главную задачу - уйди с дороги.
- Уйти - значит у_й_т_и, Посланник, а я не привык сдаваться.
- Уйти - не значит умереть, раругг, хотя для этого потребуется, может
быть, больше мужества и вели. Я знаю твою родословную и знаю также, что ты
не всегда был на стороне Великих игв. Чем они тебя соблазнили, что
предложили?
- Нет смысла обсуждать этот вопрос. Продолжим бой. Посланник, кто-то
из нас должен исчезнуть.
- Я понял. Власть? - Никита погрустнел. - Они обещали абсолютную
власть? Да, это мощный стимул. Прав был Зу-л-Кифл: тот, кто вкусил власти,
особенно власти над живыми существами, никогда добровольно ее не отдаст.
Но ведь в молодости ты сражался с драконами, триглав, защищал свою родину.
Неужели и тут правы мудрецы, открывшие формулу: кто слишком долго
сражается с драконами, сам становится драконом?
- Ты... знаком... с Зу-л-Кифлом? - медленно проговорил Хуббат.
Никита не успел ответить: четверка серых демонов внезапно повернула к
темпоралу, а Хуббат бросился на Сухова с мечом, явно отвлекая его от этого
маневра, не давая времени на размышления. Но в действие вмешалась сила,
которой никто не ждал, в том числе и сам Сухов. "Эсэсовцы", не добежав до
темпорала, вдруг попадали на бегу, словно срубленные деревья, и остались
лежать, а сверху на скалу спикировала гигантская птица и превратилась в
слегка улыбающегося бронзовотелого... Уэ-Уэтеотля, первого меча
Астаамтотля, командира контрразведки императора Тлауискальпантекутли,
повелителя Дома Утренней Зари, бывшего мужа жрицы Тааль. Он подошел к
застывшему Хуббату, покачал головой, сказал с едва уловимым оттенком
превосходства:
- Может, сразишься со мной, хаббардианец?
Хуббат кинул в него меч, но индеец сделал какой-то быстрый жест, и
раругг с криком "Нет!" стал уменьшаться, оплывать, сворачиваться,
превращаться в гладкую глыбу мутного стекла, пока не превратился в
маленький зеленовато-белый шарик. Уэ-Уэтеотль сделал похожий жест в
сторону лежащих ничком оперативников СС, подождал, пока не закончится
процесс превращения живых существ в стеклянные шарики, подобрал их,
небрежно вогнал один в другой и спрятал оставшийся, как фокусник, у себя
за ухом.
Сказал ровным голосом:
- Вы сделали ошибку. Посланник, сообщив ему о своей встрече с
Зу-л-Кифлом. Ликвидировать вас, а тем более мага Айгюптоса, он был не в
состоянии, но мог сообщить о вашем договоре Великим игвам, и Собору
Шаданакара пришлось бы искать нового Посланника и другую Семерку.
Кровь бросилась Никите в лицо. Он понял, зачем Хуббат затеял
отступление со стрельбой.
- Прости, Уэтль, и спасибо за помощь.
- Самонадеянность - не есть признак силы, Посланник. Прими этот упрек
-и в дальнейшем старайся не поддаваться человеческим слабостям.
- Я постараюсь. - Никита сдержал язык, готовый оправдываться и
дальше, показал взглядом на ухо индейца. - А что ты сделал с ними?
- Ничего, - тонко улыбнулся Уэ-Уэтеотль. - Изолировал на некоторое
время. Раругги не жестоки по натуре, они просто равнодушны, почти как
игвы, к любым этическим системам, именно поэтому их век прошел. Если можно
достаточно долго оставаться на одном уровне добра, то нельзя - на одном
уровне равнодушия.
Раругги сами не заметили, как скатились в потенциальную яму зла.
Итак, до встречи, Посланник?
- Как, ты уже уходишь?!
- У меня много дел. - Индеец подал руку Никите, потом Такэде,
подмигнул им и, подпрыгнув, взлетел огромной, сверкающей золотом и
алмазами, птицей. Кругами пошел в небо. Исчез.
Друзья посмотрели друг на друга, и вид их был так красноречив, что
оба засмеялись. Потом Такэда сказал:
- Ты знал, что он тебе поможет?
- Чувствовал, но подумал о Зу-л-Кифле.
- Я думаю, тебя подстраховал тот, кто был ближе или меньше занят.
Кстати... - Толя не договорил.
На скалу со свистом падала птица, расправила крылья у самой
поверхности, так что воздушная волна едва не свалила людей с ног, с небес
раздался голос Уэ-Уэтеотля:
- Я узнал, где Ксения, Посланник, она жива, все в порядке, но точных
координат не дам. Жди сообщений.
Птица - не то орел, не то гигантский кондор - взмыла в небо и
затерялась в его тусклом свечении.
- Где она?! - крикнул потрясенный Сухов во весь голос, выходя из
столбняка. - Уэтль, где она?!
- Не кричи, - посоветовал Такэда. - Все равно он не скажет, если даже
и знает. Ведь ты побежал бы сразу туда и наломал дров.
Нет? Главное, что она жива, отыщем.
Никита хватанул ртом воздух, кинул на Толю бешеный взгляд и
успокоился, хотя сердце продолжало оглушительный бой и звало в поход за
любовью.
- Спасибо, - уже совсем тихо Произнес Никита, обращаясь к небу.
"Пожалуйста", - долетел бестелесный мысленный голос мага.
Когда Никита и Толя вылезали из-под земли на божий свет, их обоих
разобрал смех: темпорал в этом мире был замаскирован под медвежью берлогу.
- Хорош был бы местный охотник, вздумав поохотиться на медведя, -
сказал Толя, озираясь. Принюхался. - По-моему, здесь весна, а, меченый?
Пахнет весной... и еще чем-то.
- Древностью, - буркнул Никита, принюхиваясь и прислушиваясь всеми
своими паранормальными органами чувств. - И смертью. Может быть, здесь и
весна, тепло, во всяком случае.
Они стояли в сосновом лесу с примесью лиственничных - клена, дуба и
ольхи. Суборь - пришло слово из лексикона древних славян. Лес был.
невероятно стар, судя по огромным замшелым стволам, валежнику и
непроходимым зарослям дикой малины, гигантского папоротника и крапивы. И
был весь он пропитан запахом таинственности и застарелого страха, запахом
ужаса и тоски, создавая подспудное ощущение чьего-то незримого
присутствия.
Его взгляд проникал в душу, в тело, раздражал, будоражил, заставлял
оглядываться, потеть, ждать удара в спину и сжимать в руках оружие...
Такэда сжал кулаки, длинно выдохнул сквозь зубы, успокаиваясь, и
невольно понизил голос:
- А лес-то заколдован, Сухов. Мы не ошиблись адресом?
- Нет, - с мрачной уверенностью ответил Никита, закончив
биопространственную локацию. - Это хрон Свентаны и Олирны, мир Вселенной,
где реализованы законы магической физики, где живут колдуны, ведьмы,
упыри, вурдалаки, драконы и химеры. Мир, где спрятан мой меч. И еще здесь
живет один из Семерых. Видишь? - Он показал Толе перетень, пульсирующий
зеленой пятиконечной звездой. - Но лес действительно жутковат и неуютен.
Будем выбираться и спрашивать дорогу. Твой лингвер уцелел?
- По-моему, он стал частью тела, я о нем забыл даже. Но если это мир,
где лежит твой... вернее, меч Святогора, который может стать твоим, то нам
