Передняя ее часть была смята и стекло вдавлено. Из-за приблизившихся
сумерек под деревьями было совсем темно. Юлиан Мюри не мог сразу
разглядеть, что произошло с Яковом. Он просунул руку в боковое окошко и
нащупал тело. Тело издало звук - человек был пока жив. Ну что же, подумал
Юлиан Мюри, в таком случае есть три варианта: первый - подождать, пока он
умрет; второй - оказать чересчур активную медицинскую помощь, после
которой тело также умрет; третий - заставить его умереть еще более
активным способом. Все три способа подходят.
- Яков, - сказал Юлиан Мюри, - вы живы?
Молчание.
- Вы живы? - он толкнул рукой то, что было внутри, и услышал стон.
Человек приходил в сознание.
- Что с вами?
- Мне кажется, это все, - сказал Яков.
Юлиан Мюри поднялся наверх (это было непросто) и спустился с
топориком. Он срубил одну из двух сосен и, раскачав, поставил машину на
колеса. Потом он вытащил Йеркса наружу. Яков был пока еще жив. Он мог
говорить, но было видно, что долго он не протянет.
- Дайте мне Библию, - сказал Яков, - я ее взял с собой.
- Зачем? - искренне удивился Юлиан Мюри, - вы верите в справедливость
Бога после того, что он с вами сделал?
- Он не делал ничего несправедливого.
- Неужели?!! - Юлиан Мюри рассмеялся, - Тогда слушайте. Сначала ваш
загородный дом был сожжен молнией. Потом вы встретили меня и обошлись со
мной очень хорошо. Я же - заметьте, как справедливо, - соблазнил вашу
жену. Это было первое, что я сделал. Запомнили? Я продолжаю. Вы хотели
дать мне работу и это была бы неплохая работа. Работа на фабрике. Но
фабрика сгорела. Это я ее поджег - я, человек, которому вы делали только
добро. Я поджег вашу фабрику и разорил вас. Это второе, что я сделал.
Запоминайте, я продолжаю. Я сговорился с в Винни, которая ненавидела вас,
и она приехала в ваш дом. Она обманывала вас: она притворялась, будто все
простила. А вы раскисали и радовались. Мы смеялись над вами каждый вечер.
Потом мы стали шантажировать вас. Получалось очень удачно. Не знаю, почему
нам так везло. Это было просто чудо, просто сказочная удача. Оказалось,
что вам есть, кого бояться. Вы узнали голос. Потом мы застрелили
несчастного Холмса (вы скажете, собака это заслужила?), потом Винни
исчезла. Потом я убил вас. Это третье, что я сделал. И я вписал в чистый
листок те слова, которые были мне нужны, - я забрал все, что у вас
оставалось. Я разбил вашу семью, разорил вас, обокрал вас. И только молния
ударила сама собой. Есть ли хоть малейшая справедливость в этих четырех
событиях? Если есть, то я исправляюсь и веду себя благородно до конца моей
жизни. Как, папаша Йеркс, вы еще не совсем умерли? Вы можете что-то
ответить?
10
- Спасибо вам. Вы меня очень обрадовали, - сказал Йеркс, - как
хорошо, что вы ехали за мной.
- Спасибо?
- Да, спасибо. Потому что Винни - моя дочь. И теперь я знаю, что она
жива. Вы искушали меня злом, но вам не удалось поступить несправедливо, ни
разу. Вы просто были орудием воздаяния за то, о чем не знали. Но вы мне не
верите - слушайте. Я уверен, что проживу еще столько, чтобы успеть
рассказать вам правду.
Эта история началась около двадцати лет назад. Началась как
обыкновенный любовный треугольник. Мы учились вместе и вместе заканчивали
университет - я, мой друг Герлиц и Елена, в которую мы оба были влюблены.
Ему сразу повезло в жизни, он нашел хорошую работу. Он стал работать в
большой компании, которая занималась прокладкой трубопроводов. Тот
нефтепровод, который взорвался под вами, строил тоже мой друг Герлиц. У
меня был хороший диплом и я тоже мог бы стать хорошим инженером, но я был
неудачником. Наверное, Елена любила все же меня; она потом часто об этом
мне говорила. Но у меня не было денег и я чувствовал, что не имею права
портить ей жизнь. У меня был комплекс неполноценности из-за того, что я
никак не мог найти работу. В конце концов Елена стала его женой. Я,
конечно, мог настоять, чтобы она не делала этого, но Герлиц был моим
другом. Пока я копался в себе, выбирая между любовью и дружбой, все
произошло. Потом родилась Винни, а я стал одним из друзей семьи. Я так и
остался неудачником. Герлиц был красивым, богатым и счастливым человеком.
- У него было больное сердце, - сказал Юлиан Мюри.
- Правда? Я об этом не знал. Я считал его образцом здоровья. Со
временем я узнал, что Винни - моя дочь. Об этом мне сказала Елена - как-то
на вечеринке мы удалились от всех; она была немного пьяной, и я удивился,
потому что обычно она не пила. На ней было прекрасное вечернее платье,
которое все переливалось чем-то серебряным и синим, - я помню ее и ее
платье так, как будто все было вчера. Я видел, что она не решается сказать
мне что-то. Мне показалось, что вернулись старые дни, и я захотел
поцеловать ее. Но она была настроена серьезно. Не сразу, но она мне
сказала насчет Винни. Она хотела, чтобы я перестал приходить в их дом,
потому что продолжала любить меня. Но случилось так, что ее признание
сблизило нас еще сильнее. С того времени Герлиц не был моим другом. Елена
бросила бы его, если бы я захотел, но у меня не было денег. Это было
главным - она привыкла жить хорошо, и Винни тоже должна была жить хорошо.
- Вы были любовниками? - спросил Юлиан Мюри.
- Много лет. И Герлиц ни о чем не догадывался. Он считал меня слишком
хорошим другом. Я отдавал все силы тому, чтобы заработать деньги, но мне
не везло. Я был готов на все. Наверное, кто-то другой тоже знал, что я
готов на все, потому что однажды я услышал голос по телефону. Тот голос,
за который я принял ваш. Вы никогда не задумывались, почему вам так везло
во всех ваших махинациях? Почему вы шли вперед так уверено, будто трамвай
по рельсам?
- Задумывался, - ответил Юлиан Мюри, - задумывался именно в этих
выражениях. Даже сегодня. Я видел трамвай, на который лаяла такса. Мне
показалось, что этот трамвай - я, а эта такса - моя совесть. Но моя
совесть не могла ничего изменить.
- Вам так везло, потому что вы должны были убить меня. Я заслужил
смерть. Тот голос по телефону предложил мне хорошие деньги. Мне нужно было
лишь узнать у Герлица кое-что о нефтепроводе, секретную информацию. В то
время он уже ушел из компании и занимался своей фабрикой игрушек. Винни
была почти взрослой девушкой. Моя жизнь почти прошла, но я продолжал
надеяться. Я стал выведывать у него то, о чем меня просили. Он охотно
рассказывал о своей работе, я передавал информацию и получал деньги. Но
самого главного Герлиц не говорил. Со временем он стал что-то подозревать.
Он стал не таким откровенным. Однажды он узнал о нас с Еленой. Я думал,
что Елена оставит его и уйдет ко мне, но произошло иначе. Она просто ушла.
А Винни осталась с отцом. В то время я уже понимал, что втянут в большую и
грязную игру. Я не мог остановиться. Голос по телефону не просил, а
приказывал, и я подчинялся. Я продолжал получать деньги. Наверное, я все
еще считал Герлица своим соперником и старался делать все лучше, чем он. Я
тоже открыл фабрику игрушек. Чуть раньше я женился на Эльзе. Мы никогда не
любили друг друга. У нее были деньги и неприятности в семье. Она вышла
замуж за спокойную жизнь. Мы никогда не думали о том, чтобы завести детей.
Я не был ей нужен. Она купила щенка и назвала его Холмсом. Я думаю, что
она была очень одинока.
Однажды я передал Герлицу ультиматум. Вы понимаете, все это делалось
на словах, так что не оставалось никаких документов. Я никогда не видел
человека, который мне звонил. Герлиц отказался, и на следующий день его
фабрика сгорела. Кому, как не вам, знать, что фабрики игрушек горят
хорошо. Герлиц был разорен, но он все равно не согласился. Ему нужно было
выдать какую-то незначительную информацию о нефтепроводе, которую знал
только он. Его продолжали шантажировать. Все это происходило с моей
помощью. Однажды с ним случился инфаркт. На время его оставили в покое.
Оставили в покое - так я думал. На самом деле, они перешли к более
активным мерам. Однажды они захватили его где-то за городом и выбили из
него всю информацию. Он рассказал им все. Я не верю в его добровольное
самоубийство. Он бы никогда не поступил так - он бы вернулся домой и не
посылал бы записку в конверте.
- Но он вернулся домой, - сказал Юлиан Мюри, - и он знал, что должен
погибнуть.
- Значит, они его заставили спрыгнуть со скалы. Примерно так же, как
вы меня. Он погиб не по своей воле. Потом я получил деньги. Мне больше
никто не звонил. Я снова стал встречаться с Еленой. Винни я устроил на
свою фабрику. Я думал, что смогу все забыть. Я думал, что можно творить
зло безнаказанно. Моему плану мешала лишь Эльза. Я решил от нее
избавиться. Удобнее всего было сделать это в каком-нибудь малолюдном
месте. Я выбрал свою дачу. На даче было газовое отопление, а это опасно.
Кто-то забудет закрыть кран, потом случайная вспышка - и все. Вы
понимаете. Я приехал на дачу и забыл закрыть кран. Эльза должна была
приехать минут через двадцать, но пошел дождь и она задерживалась. Я
ожидал в сарайчике. Там было очень холодно и протекала крыша. Наконец я
увидел, как подъезжает автомобиль. Это могла быть только Эльза. В сарайчик
я протянул провод. Эльза вышла из автомобиля. Мне было ее ничуть не жаль.
Напротив, я торжествовал. Я сжал руку в кулак и поднял ее. Я даже сказал
что-то торжественное. Все мои желания наконец исполнялись. И в этот момент
ударила молния.
Я очнулся в больнице. Вначале я считал произошедшее несчастной
случайностью, неудачей, но потом я прочел газету от девятого декабря.
Девятого декабря, когда взорвался нефтепровод, погибли сотни человек. И я,
именно я, был причиной. Тогда я понял, что Бог меня наказал. Молния - это
было самое справедливое наказание, ничего более справедливого не
придумаешь. Потом я увидел вас. Вы были весь в бинтах и улыбались. Я
спросил, почему вы улыбались, но никто не смог мне объяснить. Я решил
искупить свою вину. Я решил помочь вам чем-нибудь. Я не спускал с вас
глаз. Но вы улыбались все меньше и меньше. Потом не улыбались совсем.
- Не помню, когда я последний раз улыбался, - сказал Юлиан Мюри. -
Наверное, именно тогда, в первые недели после взрыва. Потом я разучился
улыбаться.
- Я пригласил вас домой, - продолжал Яков, - и вы сразу сделали то,
что должны были сделать. Вы были мечом божьим, моей карой. Вы разбили мою
семью. Это было расплатой за то, что я сделал с семьей Герлица. Я даже
ожидал, что это произойдет. Когда Эльза ушла, я стал думать, что же будет
дальше. По логике вещей, я должен был разориться, и вы сожгли мою фабрику.
Именно сожгли - что могло быть более справедливым? Тогда я уже знал, что
ни один из моих грехов не останется безнаказанным. Я был виновен в
убийстве. Я стал ждать смерти. И тогда появился голос в трубке. Это были
те же люди, которые убили Герлица и взорвали нефтепровод, - так я тогда
думал. Это был тот же самый голос. И мне оставалось только умереть. Это
было самым справедливым исходом. Ну что, друг мой, теперь вы верите в
справедливость?
- Я передам деньги Эльзе, - сказал Юлиан Мюри.
- Не нужно. Лучше обеспечьте жизнь моей дочери.
- Винни никогда не примет деньги от вас.
- Она примет деньги от вас, - сказал Яков, - потому что она вас
любит. Вы это замечали.
- Да, - сказал Юлиан Мюри, - замечал. Я замечал в ней некоторую
странность, которая могла бы быть любовью. Но я на двенадцать лет старше
