каменный панцирь не был таким прочным, если вода смогла пробить его. Я
отдыхал до вечера. Вечерами небо зеленело; серость, отраженная в синеве,
казалась зеленой. И вечером я увидел это существо.
Вода там разливается неглубокой лужицей, пятнистой из-за того, что
камни протыкают ее поверхность. Лужица заполняла только трещины и текла
неизвестно куда. К этому месту сходились на водопой всякие пустынные
зверьки. Они не боялись меня, потому что редко видели людей.
Сначала я принял его за обыкновенного паука. Я слышал, что бывают пауки
очень больших размеров -- этот был размером с ладонь. Я не люблю пауков,
поэтому я выстрелил. Я был уверен, что попаду, но не попал. Я подошел и
занес над пауком ногу. Он не шевелился. Но в тот момент, когда я решил
наступить на него, он отпрыгнул в сторону. Он прыгнул так быстро, что слился
в оранжевую полосу.
-- Оранжевую? -- переспросил молодой.
-- Он был черный, с оранжевыми пятнами. Я был уверен, что он прыгнул до
того, как я успел сделать хоть какое-нибудь движение. Тогда я взял большой
голубой камень и бросил. Камень упал совсем рядом, но паук не шевельнулся.
Казалось, что у этого существа нет ни глаз, ни ушей. Но когда я прицелился,
чтобы попать в него, паук отодвинулся. Я подумал, что это случайность.
Один из пустынных грызунов прекратил пить и посмотрел в мою сторону.
Наверное, его привлек камень, который я бросил. Когда зверек увидел паука,
он будто окаменел. И в эту же секунду паук повернулся к нему. Это выглядело
странно. Так, будто паук увидел не самого зверька, а его страх. Я наблюдал.
Паук сделал несколько прыжков и оказался на расстоянии примерно метра
от животного. Он двигался невероятно быстро, но только рывками. Глаза не
успевали следить за его движением. Он прыгнул, коснулся зверька и отскочил в
сторону. Движение было таким быстрым, что я увидел только оранжевый зигзаг.
Зверек забился в судорогах и замер через несколько секунд.
-- Яд? -- спросил молодой.
-- Конечно яд. И очень сильный. Я решил проверить, действительно ли
паук ориентируется по мысли -- чувствует желание напасть или страх.
Прицелился и несколько раз выстрелил в камни, которые были совсем рядом с
пауком. Он не обратил внимания. Затем я прицелился в него. но без намерения
выстрелить. Но, как только мой палец придавил курок, паук неуловимо-быстро
передвинулся. Это вывело меня из себя. Я выпустил в паука полторы обоймы и
ни разу не попал. Он з н а л куда я целюсь. Ни одно живое существо не может
быть таким быстрым, чтобы увернуться от пули.
Убитый зверек лежал невдалеке. Я посмотрел на него и вдруг мне стало
страшно. И сразу же паук сделал рывок в мою сторону. Он делал прыжки длиной
около метра и останавливался, наверное отдыхал. Я встал на ноги и отошел.
Паук сделал еще несколько прыжков в мою сторону. Тогда мне стало страшно
по-настоящему. И я побежал.
Я бежал несколько часов, не оглядываясь. Пустыня была такой плоской,
что можно было увидеть маленький камешек на расстоянии километров. Особенно
вечером, когда не мешал струящийся воздух над камнями. Я видел, что паук
отстал довольно далеко, но продолжает преследовать меня.
Потом стало темно.
Я бежал всю ночь, не отдыхая. Так быстро, как только мог. Утром я снова
увидел паука. Он стал заметно ближе. Он п р и б л и ж а л с я. Солнце снова
растеклось по небу, но теперь небо было коричневым, потому что я бежал по
дну застывшего каменного озера. Все озеро было красного цвета и трещало под
ногами, как песок на зубах. И отражение каменного озера делало небо
коричневым. Паук приближался. Я приказал себе оборачиваться через каждый час
-- так было легче. И с каждым часом паук оказывался ближе. Я продолжал
бежать всю следующую ночь. Я не знал, что у человека может быть так много
сил.
Я понимал, что ночью паук не отстанет. Ему не нужны были глаза, чтобы
видеть. Он чувствовал мой страх и шел на страх, как зверь идет на ночной
огонь.
Следующим утром я понял, что пустыня заканчивается. Я увидел это по
изменившемуся цвету неба. Сейчас я бежал вдвое медленнее и паук вполне мог
бы догнать меня. Но он не спешил. Он только п р и б л и ж а л с я . Это было
страшнее всего. Он играл со своей жертвой. Он был уверен, что жертва не
уйдет.
Когда снова стало жарко, я увидел, что край пустыни обрыватеся в
пропасть. Внизу был песок и камни. В этом месте есть еще один источник.
Ручей выходил из-под кмней, двигался к обрыву, набирал силу и быстроту и
падал со скалы тонким водопадом, неуловимо-быстро трепещущим, если смотреть
сверху. Край скалы был острым, будто масло, отрезанное ножом.
Я упал. У меня оставались силы только на то, чтобы приподнять голову. Я
видел, что паук п р и б л и ж а е т с я. В отчаянии я выстрелил еще
несколько раз и конечно не попал. У меня оставался только один выстрел. Я
приставил пистолет к виску.
Я посмотрел вверх, на расплавленное небо, и закрыл глаза. Мой палец
придавил курок. И в этот момент мне стало все равно.
Я лежал с закрытыми глазами, то отпуская курок, то прижимая --
миллиметр туда, миллиметр сюда -- и мне было совсем не страшно. Я пролежал
так до тех пор, пока смог подняться. Когда я встал, паука не было. Он
потерял меня, потому что я перестал бояться.
Невдалеке была каменная осыпь, по которой можно было спуститься в
долину. Скалы глубоко расступались, впуская песок; тропинка, узкая вначале,
расширялась и петляла между каменных стен. Песок был завален отделившимися
мертвыми обломками скалы -- камни напоминали высохшие головы животных. Я все
еще держал пистолет у виска; палец то прижимал, то отпускал курок --
миллиметр туда, миллиметр сюда. Мне была безразлична собственная жизнь. Я
даже не думал о пауке, который исчез. Когда я спустился к подножию скал, я
отвел пистолет в сторону и выстерил в песок.
-- И ты продолжаешь заниматься этим до сих пор? -- спросил молодой.
-- Да, потому что мне нужно на что-то жить.
-- Я понял,-- сказал молодой,-- есть очень простой способ. Только
приставь пистолет к виску.
-- Нет, сказал старик,-- этот способ срабатывает единственный раз.
Молодой задумался.
-- Я не пойду с тобой в пустыню,-- сказал он.
-- Ты боишься?
-- Да, боюсь.
-- А если мой рассказ лишь выдумка чтобы напугать тебя?
-- Значит, ты меня напугал. Ты прав, старик, иди сам.