- Ах, вы меня не помните, доктор, - сказала Эмма, - вы такой
забывчивый. Но я вас не забыла.
Она подошла и положила ему ладони на грудь.
Доктор Килли попытался что-то сказать, но не смог.
Эмма засмеялась и спрятала лицо в ладонях.
- Ах, доктор, вы такой скромный! Можно подумать, вы впервые видите
красивую женщину.
"Такую - впервые", - подумал доктор и даже попытался сказать что-то
подобное, но вышло неразборчиво.
Эмма провела рукой по его плечу.
- Я вам так благодарна, доктор, вы меня спасли.
- Я?
- Ну конечно. Мое имя Эмма. Эмма К.
И только тогда доктор вспомнил.
* * *
Доктор Килли поговорил с профессором. Профессор не советовал.
- Психиатр не имеет права жениться на своей пациентке! - сказал он
решительно.
- Почему?
- Потому что вы только повторите историю Дика Дайвера, - сказал
профессор, гордившийся своим знанием литературы.
Доктор Килли тоже помнил эту историю.
- Нет, профессор, я не согласен. В том случае была шизофреничка, а
здесь обычное эмоциональное расстройство.
- Перечитайте Фрейда, Роджер, настаивал профессор, - вы, что, не
помните, что такое каунттрансфер? Это же у вас скоро пройдет!
- Никогда не пройдет, профессор, это не каунттранфер, это любовь!
Профессор посмотрел на его остекленевшие глаза и сдался.
- Ладно, идите.
Доктор Килли вышел. Профессор сел в кресло и стал смотреть в окно. Он
вспоминал свою молодость и своих красивых пациенток, и свою любовь к
гениальному Фрейду, и свою вечную боязнь каунттрансфера. Все это прошло, а
весна за окном осталась.
* * *
Два года спустя Лиза приехала мириться. Она поразилась красоте Эммы.
С короткой стрижкой Эмма выглядела еще эффектнее. Они не вспоминали
старое, а только посидели на веранде, потом поиграли в теннис. Когда Эмма
в восьмой раз обвела Лизу крученой полусвечкой в левй угол, та сдалась.
Они прошли в дом. В комнатах был беспорядок; от вида пыли хотелось
чихнуть; вещи валялись где попало; голенький ползунок поднял глаза,
посмотрел очень серьезно и уполз за диван, занимаясь только ему понятным
делом.
- А где твой муж? - спросила Лиза, - Ты нас познакомишь?
- Роджер!
- Сейчас иду! - доктор Килли вышел из кабинета.
Лиза поразилась: доктор был не брит по крайней мере два дня, мятый
галстук был повязан криво, в стекле очков светилась трещина. Кошмар.
- Почему он у тебя такой? - спросила Лиза, - у него нет практики?
- У него нет практики? - Эмма засмеялась. - Его пациенты записываются
за два года вперед. Точнее пациентки. Он ведь лучший специалист по лечению
ожирения с помощью внушения.
- Внушения? Колоссально! А как же он это делает?
- Это его секрет.
- А что же он посоветовал тебе?
- Он сказал мне очень интересную вещь. Он посоветовал мне думать
только о своей красоте и ни в коем случае не заботиться о других. С тех
пор я ни о ком и не забочусь. Это меня спасло.
Гордая Эмма показала подруге книгу записи пациентов. И Лиза долго
листала мелко исписанные станицы - доказательство неистребимого женского
стремления к красоте.
Выходя из дома, она споткнулась о консервную банку. Потом не
удержалась и чихнула.
СЕРГЕЙ ГЕРАСИМОВ
ЛЮБОВЬ ЧЕЛОВЕКА
Река течет на северо-запад от города, по неширокой равнине, петлистая
и быстрая, меняющая свое русло после ливней и паводков. Километрах в
двадцати вниз по реке начинаются узкие песчаные пляжи, которые каждый год
переползают на новое место. Потом река делает изгиб и разливается черным
чистым озером, зеркальным, как полированный пластик, и дальше уходит в
леса. С этого места начинается заповедник на этом же месте заканчивается
человек. Последние пять-семь лет пляжи были необитаемы, потому что в
заповеднике появились волки. Вначале волки только присматривались к
человеку, - выйдя из зарослей они, похожие на больших черных собак, долго
стояли на противоположном берегу, потом все вместе поворачивались и
уходили. Волки всегда появлялись по трое или по четверо. Осмелев, они
стали кружить у деревень и пугать жителей воем. Однажды кто-то из егерей
не вернулся из заповедного леса. Через две недели были найдены кости
человека и коня, лежавшие вперемешку, клочья одежды и винтовка, из которой
не успели выстрелить. Вдова погибшего выступила по местному телевидению,
взяв с собою двоих сирот. Она показывала альбом семейных фотографий,
кожаный пояс со следами звериных зубов и, зачем-то, старые письма мужа.
Старшая девочка сидела красная, с удивленными глазами, и не плакала.
Передача оказалась удачной. Ее записали и пустили по стране, и тогда
встал вопрос: зачем здесь волки? Волчья шкура в тот год стоила четыреста
двадцать американских долларов, поэтому прибывали все новые и новые
желающие поохотиться. Туристический лагерь "Нэтали" был переполнен
охотниками, самих же туристов не осталось.
Нэтали с семьей уехала в тот год одной из последних, все же это был
ее лагерь, основанный в день ее рождения и названный ее именем; но здесь
начиналась война человека и зверя, а молодой женщине не место среди крови.
Охотники свирепствовали несколько лет. Летом они били волка просто из
винтовок, из машин и вертолетов, зимой - с аэросаней и вездеходов, весной
- выжигали бензином норы с волчьими выводками. Пришел день, когда был убит
последний волк и лагерь снова стал безопасен. Но туристы не возвращались:
они уже нашли другие места и привязались к ним. В конце концов лагерь
"Нэтали" был ничем не лучше других.
Но Нэтали любила свой лагерь. Сейчас ей уже двадцать один, в ее жизни
было двадцать августов, пятнадцать из которых она провела в лагере. И
каждый раз она была совершенно счастлива здесь - пунктир настоящего
счастья на листке жизни, еще не исписанном. Сейчас лагерь не приносил
дохода, ресторан, биллиардная, спортивные площадки и подсобные помещения
были закрыты, палатки любителей романтики были сняты и только трава на их
месте не хотела расти. У Нэтали был собственный ключ от центральной
усадьбы, а начинался август и городское небо гасло от пыли, листья
городских деревьев скрючились от жары кулачками. Поэтому она решила
вернуться.
Эдди подвез ее до того места, где заканчивалась асфальтовая дорога и
пообещал приехать вечером, с вещами. Дальше Нэт пошла пешком, потому что
так захотела. Порой она становилась непонятно упрямой, будто бы зная
что-то очень правильное и не желая никому это правильное объяснять. Она
делала то, что считала нужным, правда, иногда самые неожиданные нелепости.
Ворота в лагерь были закрыты и заперты тяжелой намасленной цепью, но
Нэт нашла знакомую дырку в ограде. Внутри было тихо, хотя чувствовалось
присутствие человека: работал фонтанчик с водой, в грязи у фонтанчика
отпечатался след большой мужской подошвы, пахло дымом костра. Нэт вышла на
центральную площадку и увидела двух мужчин.
- Здесь нельзя разводить костер, - сказала она.
Мужчины удивленно обернулись. Один из них, невысокий, с круглой рыжей
бородой, ел мясо с ножа.
- Здесь нельзя разводить костер, - повторила Нэт, - это площадка для
танцев.
Они выяснили отношения. Бородатого звали Ральф, с другим Нэт не стала
знакомиться. Узнав, что она в некотором роде хозяйка лагеря, мужчины стали
вести себя преувеличенно вежливо. Но это было неинтересно. Она прошлась по
лагерю, вспоминая каждый камешек и каждое деревце (кусты подросли),
спустилась к беседке, которую собственными руками строил ее отец, убивая
такое живучее в августе время. Отсюда была видна река, налитая солнечной
ртутью, и совершенно красный сосновый лес за рекой. Сейчас все деревянные
части беседки посерели и держались кое-как. У беседки стояла большая
деревянная клетка со зверем. Клетка была покрыта сверху металлической
сеткой. Волк лежал, положив голову на передние лапы, и спокойно смотрел на
женщину. И было что-то завораживающее в его взгляде.
- А кто это? - спросила Нэт.
- Волк, наверное, последний. Мы целый месяц охотились за ним.
- Чтобы содрать шкуру?
- Сейчас шкура стоит уже восемьсот.
- Это немало, - Нэт сняла с руки кольцо с бриллиантом, подарок
забавного Эдди. - Вот,возьми, это стоит почти столько же. Теперь выпусти
волка.
- Но, этого нельзя делать.
- Почему же?
- Нас нанял ваш дядя, чтобы уничтожить всех волков, до последнего.
Иначе туристы не будут возвращаться. Вы хотите, чтобы здесь снова
развелись волки?
- Туристы все равно не возвращаются, а волки не разводятся
почкованием, - сказала Нэт, - нужна хотя бы пара волков. Или вы сказали
мне неправду? Или это не последний волк?
Охотник помладше стал набивать цену. У него были хитрые и блеклые
глаза.
- Это особенный волк, очень большой. Он весит семьдесят четыре
килограмма. Его длина...
- Сколько?!! - перебила Нэт.
- Семьдесят четыре.
- И у тебя поднимется рука убить такого зверя? такого настоящего
зверя? он весит больше, чем ты!
- Его нельзя выпустить, - сказал Ральф, - он нас просто разорвет. Я
могу его только пристрелить.
- Стрелять с такого расстояния, это все равно, что убивать младенцев,
- сказала Нэт.
Она была красива. Каштановые волосы средней длины, короткая челка,
играющая с ветром, немного неправильный нос, глаза - твердые, но без тени
властности, - и идеальная фигура под длинным платьем. И полуоткрытые губы
- так улыбаются женщины, еще не нашедшие себе настоящего мужчину.
- Хорошо, - сказал Ральф, - пусть Лесли откроет дверцу, а я буду
держать зверя под прицелом. Вы же уйдите и спрячтесь где-нибудь.
- Не так, - сказала Нэт, - я сама открою дверцу.
Тебя еше долго нужно стегать ремнем, - подумал Ральф.
Нэт открыла дверцу и отошла на несколько шагов. Было очень жарко.
Воздух казался плотным и горячим как вода в мелкой луже. Рябиновые заросли
светились особенным оранжевым цветом недоспелых гроздьев. Над поляной
шуршали жуки и шмели, перетенькивались синицы. Почему-то платье прилипло к
спине. Волк поднял голову.
- Отойдите дальше, - сказал Ральф, - иначе он не выйдет.
Нэт отошла довольно далеко назад.
Волк вышел из клетки и остановился у дверцы. Это был настоящий зверь
- не чета домашним собакам, даже тем, которые называются волкодавами, из
зависти. Зверь опустил морду почти к самой земле и внимательно смотрел на
Нэт, искоса, изучая. Ральф вскинул винтовку. Нэт отвела взгляд на
мгновение - Ральф стоял в позе профессионального стрелка, с отведенным
локтем,устойчиво и неподвижно, будто картинка, вырезанная из учебника по
стрельбе. Его веко чуть-чуть дрожало. Зверь и женщина снова посмотрели
друг на друга. Волк совсем опустил морду и качнулся влево-вправо передними
лапами, будто в нерешительности. Казалось, он стесняется своей
неуклюжести, он был смущен присутствием трех человек. Нэт пошла к волку и
остановилась в десяти шагах. Зверь на секунду оскалил клыки, но
застеснялся еще сильнее. Он даже начал покусывать травку, как весенний
котенок. Но он не сводил глаз с женщины. Нэт снова удивилась его взгляду.
- Ну, зверь, откуда ты взялся? - спросила она.
Она говорила очень тихо, сама с собой, но уши волка шевелились.
- Я слышала, что тебя пристрелили еще в январе. Или тот был
предпоследним? Скажи, зверь, трудно быть последним?
- Не нужно, - сказал Ральф, - не нужно с ним разговаривать. И не
