- Пять, чтобы помогло.
- Тогда почему не пятнадцать? - спросил Вацлав.
- Потому что я знаю. Этот год, когда тебя не было со мной, - мне
часто бывало плохо. Иногда очень плохо. Дважды я даже хотела покончить
собой. Валиум мне помогал. И от пяти таблеток никогда не было плохо. Было
только холодно и пусто.
- Спасибо, я люблю тебя. Видишь, мужчины тоже умеют признаваться в
любви просто... Но никогда не принимай пять таблеток, обещаешь?
- Если ты меня покинешь, я выпью пятьдесят.
- Это шантаж?
- Да.
- Я сдаюсь. Я тебя никогда не покину.
Маргарет пошевелилась. Потом опустила ноги с дивана, оперлась головой
о руки. Короткие волосы закрывали ее лицо наполовину.
- Все было не так, - сказала она.
- Вы хорошо себя чувствуете? - спросил Вацлав.
- Я себя вообще не чувствую.
- Тогда все в порядке. Расскажите нам все. Итак, вы поехали по аллее?
- Потом мы действительно свернули. А раньше было так красиво, но мы
ехали медленно: мы ударяли деревья и они распрямлялись, а дальше были
другие деревья. Поэтому мы свернули. Но он этого захотел, а не я. Мне все
время казалось, что он знает, куда ехать. Я его спросил об этом, но он
только посмеялся и сказал, что сам здесь впервые. И все время шел снег.
Снег еще идет? - она испуганно подняла голову.
- Идет, не надо думать об этом. Он будет идти долго.
- Спасибо, доктор. Но я не могу не думать об этом. Вы сказали: "Пока
будет идти снег и потом еще два часа". Снег еще идет.
- Вы любите его?
- Да... Потом мы подъехали к обрыву. Он сказал: "Как красиво" и
вышел. Он знал, что там обрыв. И я вышла тоже. Мы стояли рядом. Мне было
так тепло. А когда я нагнулась над краем, он толкнул меня вперед. Я не
сразу упала; я стала цепляться за что-то. Тогда он вернулся в бульдозер -
я не могла понять, зачем он это сделал, зачем он разворачивается. Я едва
держалась на самом краю. Он развернул машину и повел прямо на меня. От
света фар я совсем ослепла. Если бы я не опустила руки, он бы их отрезал.
Когда я смогла выбраться, его уже не было. Он уехал в другую сторону.
Остального я не знаю.
- Вам повезло, - сказал Вацлав.
- Да, повезло, но я очень ударила спину. Мне трудно пошевелиться.
Когда я упала, я упала на спину, я думала, что не смогу встать. Но,
видите, встала.
Она улыбнулась.
- А что теперь? - спросил Вацлав?
- Теперь я пойду к нему и попрошу прощения. Я скажу, что все равно
его люблю и никому ничего не скажу. Может быть, он согласится.
- А если нет?
- Но ведь снег еще идет. Значит, я должна быть с ним.
- Маргарет, почему вы здесь? - спросил Вацлав.
- Потому что это мой санаторий. Точнее, он принадлежит моему отцу. Я
уже однажды отдыхала здесь. Тогда мне было лет шесть. Но мне тогда не
понравилось, потому что я была одна. Сейчас гораздо лучше.
- А ты знаешь, - сказала Нора, - я знаю, кто убийца. Это Тим. Это он
убил того человека.
- Роберта? - откликнулась Маргарет.
- Не знаю, как его звали. Того, кто был твоим братом, которого убило
током.
- Его звали Роберт. Он меня охранял. Я его знала с детства, он всегда
служил нашей семье.
- И ты поверила, что его убило электричеством?
- Нет, я знала, что его убил Тим.
- Что? - Нора сделала большие глаза.
Вацлав вмешался.
- Дайте мне объяснить все, - сказал он, - Кто-то шантажировал вашего
отца, Маргарет, верно?
- Верно.
- Ваш отец должен был отдать что-то в обмен на вашу жизнь. Вас не
похищали, а всего лишь планировали нападение. Вы могли бы попасть в
автомобильную аварию, стать жертвой случайного человека на вечерней улице
или просто утонуть в собственной ванне. В конце концов вы сорвались с
обрыва, но вам повезло. Отец решил отправить вас сюда, считая санаторий
безопасным местом. Вы прибыли тайно, в снежную ночь, на вертолете. С вами
был Роберт - профессиональный охранник, отвечающий за вашу жизнь. Но
убийца прибыл сюда днем раньше. Те люди знали все заранее. Это означает,
что предатель - близкий вашему отцу человек. Теперь скажите, из-за чего
все началось?
- Не знаю точно. Кажется из-за лекарства.
- Тогда это очень ценное лекарство - от рака или СПИДа, например.
- Нет, это что-то военное. Нашей семье принадлежит несколько
фармацевтических фабрик, одна из них экспериментирует с новыми веществами.
Но мы только выполняем заказы. Один из заказов мы выполнить не смогли.
Тогда все и началось.
- Скажите, Маргарет, почему ваш отец не согласился заплатить?
- Но ему не нужно было платить деньги, он должен был только отдать
лекарство.
- Тогда почему он не отдал лекарство?
- Он бы никогда этого не сделал, такой уж он человек. Когда ему
угрожают, он всегда делает наоборот. Он бы скорее дал меня убить, чем
подчинился бы.
- Похоже, он так и сделал.
- Но он же не знал, что здесь окажется Тим. Когда Тим убил Роберта,
следующей должна была умереть я. Но Тим не сделал этого. Он мне все
рассказал сам и сказал, что любит меня. Мы с ним собирались сбежать. У
него были деньги - и мы смогли бы жить где-нибудь.
- А потом он вас сбросил со скалы.
- Да, наверное, он передумал. Но он все равно любит меня, я это знаю.
А даже если не любит, то мне все равно.
13
Они проговорили весь остаток ночи до вьюжного утра, и снег падал и
падал, и уже казалось, что снег - единственно возможное состояние природы,
что облака разбухли и опустились к земле, устав от собственной тяжести, и
разрослись вверх до бесконечности, и погасили планеты и звезды, и звезды
шипели, вскипали, остывали и превращались в красивые кусочки льда, и будто
Солнце погасло первым, и плыло сейчас где-то, холодное, прозрачное и
драгоценное, будто огромный бриллиант, - облепленное нетающим снегом. Так
казалось - но не из-за вьюги за окном; с каждым немыслимым быстро
уплывающим часом разговора Вацлав понимал все больше и больше, и к той
минуте, когда можно было выключать свет - тени на стенах из черных стали
голубыми, - он уже понял все. Все прошлое, настоящее и будущее. Оставалось
узнать совсем немного.
- Маргарет, прежде чем вы уйдете, - сказал он, - я хотел бы взглянуть
на вашу ладонь.
- Я не верю, что будущее записано на ладони.
- На вашей ладони записано все, что касается вас, - не только будущее
и прошлое, но и то, о чем вы думаете, о чем думают люди, близкие вам,
любящие или ненавидящие вас. Посмотрев на ладонь, я смогу узнать, где
находится то лекарство, о котором вы говорили. Я смогу узнать, для чего
оно предназначено. Смогу узнать, кто из вашей семьи предал вас. Это был
член вашей семьи - я уже знаю. Я могу разгадать все загадки, не бойтесь.
Она нерешительно протянула руку.
Он взял ее за запястье и начал говорить.
- У вас очень короткая линия жизни, и вы об этом знаете. Именно
поэтому вы не верите в то, что будущее записано на ладони.
- Да.
- Линия жизни резко обрывается, это значит, что вы погибнете
неожиданно и быстро.
- Мне говорили об этом.
- Не беспокойтесь, как раз такие вещи часто не сбываются. Сбываются
более тонкие предсказания.
- Какие?
- Давайте поговорим о лекарстве. Ведь дело в первую очередь в нем,
верно? Это лекарство у меня. Если бы я отдал его вам, то что бы вы
сделали?
- Это не может быть правдой.
- Так что бы вы сделали?
- Я бы отдала его Тиму, а он отдал я уж не знаю кому. И весь этот
кошмар бы закончился.
- А ваш отец?
- Не знаю.
- Тогда будет лучше, если я сам отдам лекарство Тиму.
- Нет, не лучше, вы будете в опасности.
- Он и так знает все обо мне. Вы ведь помните клочок бумаги, которого
не оказалось в моем ящике. Я уже тогда знал убийцу, а он знал, что я знаю
его.
Маргарет помолчала.
- Хорошо, я отдам лекарство вам, но не сразу. Сейчас я попробую
разгадать, как оно действует, - сказал Вацлав.
- По руке?
- По руке.
- Это невозможно.
- Слушайте. В малых дозах оно улучшает самочувствие, повышает
настроение. Его можно использовать и для этого. Но его будут использовать
иначе. В военных целях, как вы сказали. Его нельзя использовать постоянно;
при регулярном применении у человека начинаются галлюцинации и бред. Это
вещество можеть быть и смертельно опасным. Но, конечно же, его не станут
использовать как яд. При однократном применении оно дает сильные изменения
психики, не нарушая памяти, координации движений и жизненно важных
функций. Оно снимает скорость реакции, поэтому его нельзя давать солдату
перед боем. Может быть, оно облегчает страдания? - нет. Оно заставляет...
- Да, заставляет подчиниться... Вот, я уже вижу - оно заставляет человека
подчиниться приказу. Вы лишаетесь собственной воли и делаете то, что от
вас потребовали. Это прекрасное изобретение - можно передвигать людей, как
шахматные фигурки, они без сожаления пойдут на смерть, они пойдут против
своих убеждений, они выдадут любые тайны. Впрочем, такие вещества уже
есть, я думаю, что это просто сильнее действует. Но это вещество не
годится для массового употребления, оно наносит слишком большой вред
человеку. Хотя, я не прав - когда человек превращается в шахматную
фигурку, любой вред, причиненный ему, становится несущественным.
- Вацлав, ты не мог узнать этого по руке, - сказала Нора.
- Именно по руке, но не по линиям руки.
- А как же?
- Это мой профессиональный сокрет. Я открою его вам завтра, когда все
закончится.
- Все закончится завтра?
- Да, завтра, в первой половине дня. Если прекратится снегопад.
Они одновременно повернулись к окну. За окном начинался новый день -
такой же бесконечно-снежный, как и предыдущие дни.
- Ладно, теперь я пойду, - сказала Маргарет.
14
Утро было спокойным. После того, как Маргарет благополучно нашлась,
ночной переполох забылся. За день Вацлав успел сделать несколько опытов с
лекарством, но ничего нового выяснить не смог. Он приготовил раствор - из
расчета миллиграмм вещества на миллилитр. Теперь оставалось только ждать.
До вечера ничего важного не случилось.
Вечером он остался один в кабинете. Он предупредил Нору, что
задержится. Он выключил свет и сел в кресло, закрыл глаза. Сразу же
захотелось спать. Почему бы и нет, можно и заснуть. Он был уверен, что,
как только ключ повернется в замке, весь его сон улетучится. Сон наплывал
на него волнами, как ночной спокойный океан на теплый песчаный берег -
волны набегали и отступали снова, оставляя сознание ясным. Наверное, его
нервы были напряжены; они предчувствовали опасность.
Сквозь тишину пробилось тиканье часов. Вацлав был старомоден - в его
кабинете были обычные механические часы со стрелками; правда, питались они
от батарейки. Все ночные часы тикают одинаково. Так же тикали его часы
десять лет назад, когда он имел собственный дом, и двадцать пять лет
назад, в деревенском деревянном доме его деда - теперь деда нет, нет ни
дома, ни тех часов, осталась лишь память, спящая и просыпающаяся по ночам
память о звуке - будто воронка в другую вселенную, которая живет, не
изменяясь, в другом времени и так же реальна, как вселенная эта. Те годы и
те люди не исчезли; они будто за тонкой занавеской, которая колышется от
их близкого присутствия - иногда невозможно поверить, что все умирает
навсегда. Иногда невозможно - особенно ночью и в одиночестве.
Замок щелкнул очень тихо - так тихо, что мозг усилил звук в тысячи
раз - старась на всякий случай - и слегка переусердствовал. Вацлав
