хорошую службу. Если даже муж и влепит раза два...
-- Он весьма интеллигентный человек,-- прервал Швейка
поручик Лукаш,-- я его знаю. Он ведет оптовую торговлю хмелем.
С ним действительно необходимо поговорить. Я пошлю ему
телеграмму.
Телеграмма Лукаша была лаконична, как все коммерческие
телеграммы:
"Адрес вашей супруги в настоящее время..." Далее следовал
адрес квартиры поручика Лукаша.
В один прекрасный день пани Кати была весьма неприятно
поражена, когда в квартиру ввалился оптовый торговец хмелем. Он
выглядел весьма корректным и заботливым супругом, когда пани
Кати, не потеряв в этот момент присутствия духа, представила
друг другу обоих мужчин.
-- Мой муж... Господин поручик Лукаш.
Ничего другого ей не пришло в голову.
-- Присаживайтесь, пожалуйста, пан Вендлер,-- приветливо
предложил поручик гостю и, вынув портсигар, протянул его
торговцу хмелем: -- Не угодно ли?
Интеллигентный торговец хмелем вежливо взял сигарету и,
выпуская дым, осторожно спросил:
-- Скоро едете на фронт, господин поручик?
-- Я подал рапорт о переводе меня в Девяносто первый полк
в Будейовицах. Вероятно, поеду, как только закончу дела в школе
вольноопределяющихся. Нам нужно громадное количество офицеров,
но, к сожалению, в настоящее время наблюдается печальное
явление: молодые люди, имеющие право поступать в
вольноопределяющиеся, не стремятся воспользоваться этим правом.
Предпочитают оставаться простыми рядовыми, вместо того чтобы
стремиться стать юнкерами.
-- Война сильно повредила торговле хмелем, однако я думаю,
она долго не продлится,-- заметил торговец, поглядывая
поочередно то на свою жену, то на поручика.
-- Наше положение весьма благоприятно,-- сказал поручик
Лукаш.-- Теперь никто уже не сомневается, что победит оружие
центральных держав. Франция, Англия и Россия слишком слабы
против австро-турецко-германской твердыни. Правда, на некоторых
фронтах мы потерпели незначительные неудачи. Однако нет
никакого сомнения, что, как только мы прорвем фронт между
Карпатским хребтом и Средним Дунайцем, войне наступит конец.
Точно так же и французам в ближайшее время грозит потеря всей
восточной Франции и, кроме того, вторжение германских войск в
Париж. Это совершенно ясно. А еще надо учесть, что в Сербии
наши маневры проходят весьма успешно. Отступление наших войск,
представляющее собой фактически лишь перегруппировку; многие
объясняют совершенно иначе, чем того требует простое
хладнокровие во время войны. В самом скором времени мы увидим,
что наши строго рассчитанные маневры на южном театре военных
действий принесут свои плоды. Извольте взглянуть...
Поручик Лукаш деликатно взял торговца хмелем за плечо,
подвел к висящей на стене карте военных действий и, указывая на
отдельные пункты, продолжал объяснять:
-- Восточные Бескиды-- это наш самый надежный опорный
пункт. На карпатских участках у нас, как видите, тоже сильная
опора. Мощный удар по этой линии, и мы не остановимся до самой
Москвы: война кончится скорее, чем мы предполагаем.
-- А что Турция? -- спросил оптовый торговец хмелем,
думая, с чего бы начать, чтобы добраться до сути дела, ради
которого он приехал.
-- Турки держатся прекрасно,-- ответил поручик, опять
подводя его к столу.-- Председатель турецкого парламента
Гали-бей и Али-бей приехали в Вену. Командующим турецкой
Дарданелльской армией назначен маршал Лиман фон Зандере.
Гольц-паша приехал из Константинополя в Берлин. Нашим
императором были награждены орденами Энвер-паша, вице-адмирал
Уседон-паша и генерал Джевад-паша. Довольно много наград за
такой короткий срок.
Некоторое время все сидели молча друг против друга, пока
поручик не счел удобным прервать тягостное молчание словами:
-- Когда изволили приехать, пан Вендлер?
-- Сегодня утром.
-- Я очень рад, что вы меня нашли и застали дома: я всегда
после обеда ухожу в казармы и провожу там всю ночь. У меня
ночная служба. А так как квартира, собственно говоря, целыми
днями пустует, я имел возможность предложить вашей супруге
гостеприимство. Пока она находится в Праге, ее здесь никто не
побеспокоит. Ради старого знакомства...
Торговец хмелем кашлянул.
-- Кати -- странная женщина, господин поручик. Примите мою
сердечную благодарность за все, что вы для нее сделали. Ни с
того ни с сего вздумалось ей ехать в Прагу лечиться от нервов.
Я в разъездах, приезжаю домой -- никого. Кати нет...
Притворясь искренним, он погрозил ей пальцем и, криво
улыбнувшись, спросил:
-- Ты, наверно, решила, что если я уехал по делам, то ты
тоже можешь уехать из дома. Ты, конечно, и не подумала...
Видя, что разговор начинает принимать нежелательный
оборот, поручик Лукаш опять отвел интеллигентного торговца
хмелем к карте военных действий и, указывая на подчеркнутые
места, сказал:
-- Я забыл обратить ваше внимание на одно очень интересное
обстоятельство.. Посмотрите на эту большую, обращенную к
юго-западу дугу, где группа гор образует естественное
укрепление. Здесь наступают союзники. Отрезав дорогу, которая
связывает укрепление с главной линией защиты у противника, мы
перерезаем сообщение между его правым крылом и Северной армией
на Висле. Теперь вам это понятно?
Торговец хмелем ответил, что теперь ему все совершенно
понятно, но потом, с присущей ему тактичностью, спохватился,
что это могут принять за намек, и, садясь на прежнее место,
заметил:
-- Из-за войны наш хмель лишился сбыта за границей.
Франция, Англия, Россия и Балканы для нашего хмеля сегодня
потеряны. Мы пока еще отправляем его в Италию, но опасаюсь, что
и Италия вмешается в это дело. Однако после нашей победы
диктовать цены на товары будем мы!
-- Италия сохранит строгий нейтралитет,-- утешал его
поручик.-- Это совершенно...
-- Но почему Италия не желает признавать, что он связана
тройственным союзом с Австро-Венгрией и Германией? -- внезапно
рассвирепел торговец хмелем, которому все сразу ударило в
голову: и хмель, и жена, и война.-- Я ждал, что Италия выступит
против Франции и Сербии. Тогда бы война уже подходила к концу.
У меня гниет на складах хмель. Сделки о поставках внутри страны
плохие, экспорт равен нулю, а Италия сохраняет нейтралитет. Для
чего же в таком случае она еще в тысяча девятьсот двенадцатом
году возобновила с нами тройственный союз? О чем думает
итальянский министр иностранных дел, маркиз ди Сан Джульяно?
Что этот господин делает? Спит он, что ли? Знаете ли вы, какой
годовой оборот был у меня до войны и какой теперь?..
-- Пожалуйста, не думайте, что я не в курсе событий,--
продолжал он, бросив яростный взгляд на поручика, который
спокойно пускал изо рта кольца табачного дыма.
Пани Кати с большим интересом наблюдала за тем, как одно
кольцо догоняло другое и разбивало его.
-- Почему германцы отошли назад к своим границам, когда
они уже были у самого Парижа? Почему между Маасом и Мозелем
опять ведутся оживленные артиллерийские бои? Известно ли вам,
что в Комбр-а-Вевр у Марша сгорело три пивоваренных завода,
куда я ежегодно отправлял свыше пятисот мешков хмеля?
Гарт-мансвейлерский пивоваренный завод в Вогезах тоже сгорел.
Громадный пивоваренный завод в Нидерсбахе у Мильгауза сравнен с
землей. Вот вам уже убыток тысячу двести мешков хмеля в год для
моей фирмы. Шесть раз сражались немцы с бельгийцами за
обладание пивоваренным заводом Клостергек-- вот вам еще убыток
в триста пятьдесят мешков хмеля в год!
От волнения он не мог связно говорить, встал, поде шел к
своей жене и сказал:
-- Кати, ты немедленно поедешь со мною домой. Одевайся!
-- Меня все эти события совершенно выводят из
равновесия,-- сказал он через минуту, словно оправдываясь.-- А
раньше я был вполне уравновешенным человеком.
Когда его жена вышла одеваться, он тихо сказал поручику:
-- Это она проделывает не в первый раз: в прошлом году
уехала с одним преподавателем, и я нашел ее только в Загребе.
Воспользовавшись случаем, я тогда заключил договор с загребским
пивоваренным заводом на поставку шестисот мешков хмеля. Да что
и говорить, юг вообще был золотым дном. Наш хмель шел до самого
Константинополя. Нынче мы наполовину уничтожены. Если
правительство ограничит производство пива внутри страны, то
нанесет нам последний удар.
И, закуривая предложенную поручиком сигарету, он с
отчаянием в голосе сказал:
-- Одна только Варшава покупала у нас две тысячи триста
семьдесят мешков хмеля. Самый большой пивоваренный завод там
Августинский. Их представитель каждый год приезжал ко мне в
гости. Есть от чего прийти в отчаяние! Хорошо еще, что у меня
нет детей!
Это логическое заключение по поводу ежегодного приезда
представителя Августинского завода из Варшавы вызвало у
поручика легкую улыбку, которая не ускользнула от внимания
торговца хмелем, и поэтому он счел нужным продолжить свою речь:
-- Венгерские пивоваренные заводы в Шопрони и в Большой
Каниже покупали у меня хмель для своего экспортного пива,
которое они вывозили в самую Александрию, приблизительно тысячу
мешков в год. Теперь из-за блокады они не хотят делать никаких
заказов. Я предлагаю им хмель на тридцать процентов дешевле, а
они все-таки не заказывают ни одного мешка... Застой, упадок,
нищета, да ко всему этому еще семейные неприятности!
Торговец хмелем замолчал. Молчание нарушила пани Кати,
приготовившаяся к отъезду.
-- Как быть с моими чемоданами?
-- За ними заедут, Кати,-- сказал торговец хмелем,
довольный тем, что дело обошлось без неожиданных выходок и
неприятных сцен.-- Если хочешь сделать покупки, то нам пора
идти. Поезд отходит в два двадцать.
Супруги дружески распрощались с поручиком. Торговец хмелем
был страшно рад, что со всем этим покончено, и, прощаясь,
сказал в передней поручику:
-- В случае если, не дай бог, вас ранят, приезжайте к нам
поправляться. Будем за вами ухаживать как самые заботливые
няньки.
Вернувшись в спальню, где пани Кати одевалась на дорогу,
поручик нашел на умывальнике четыреста крон и записку:
"Господин поручик, вы не могли защитить меня от этой
обезьяны, моего мужа, идиота высшей марки. Вы позволили ему
утащить меня, как какую-то забытую в вашей квартире вещь. Кроме
того, вы позволили себе заметить, будто предложили мне свое
гостеприимство. Надеюсь, я ввела вас в расходы не более чем на
прилагаемые здесь четыреста крон, которые прошу разделить с
вашим денщиком".
Поручик Лукаш с минуту стоял с запиской в руках, потом
медленно разорвал ее, с улыбкой взглянул на деньги на
умывальнике и, заметив, что пани Кати, причесываясь перед
зеркалом, в волнении забыла на столе расческу, приобщил эту
расческу к коллекции своих фетишей-реликвий.
После обеда вернулся Швейк. Он ходил искать пинчера для
поручика.
-- Швейк,-- сказал поручик,-- вам повезло. Дама, которая у
меня жила, уехала. Ее увез муж. А за все услуги, которые вы ей
оказали, она оставила вам на умывальнике четыреста крон. Вы
должны как следует поблагодарить ее, а также ее супруга, потому
что это, собственно, его деньги, которые она забрала с собой на
дорогу. Я вам продиктую письмо.
И он продиктовал:
-- "Милостивый государь! Соблаговолите передать сердечную
благодарность вашей супруге за четыреста крон, подаренные мне
ею за услуги, которые я ей оказал во время пребывания в Праге.
Все, что я для нее сделал, я делал с удовольствием и посему не
