Господь знает, каким образом, - предводителем язычников. Он раскопал
сокровища Редвальда. Победил самого Бескостного. И каким-то образом
заручился дружбой и поддержкой Вессекса. Кто может сказать, как это все
случилось? Собачье у него имя или нет, но такому человеку не стоит лгать.
- Нет, - сказал второй тан, - я не отрицаю, что таково было решение
короля, и я с ним согласился. Но было договорено также, что через десять
лет Леофвин вернет землю моему внуку, отец которого также убит язычниками.
Ну, этими... людьми с севера. Но вернет в таком состоянии, в каком земля
была с самого начала. Но что сделал этот человек! - Негодование сменило в
голосе тана осторожность. - Леофвин сделал все, чтобы разорить эту землю!
Он рубит лес и не сажает новый, он разрушил канавы и дамбы, он превратил
пахотную землю в заливной луг для травы. К концу срока земля ничего не
будет стоить.
- Ничего?
Жалующийся заколебался.
- Не так много, как раньше, лорд ярл.
Где-то снаружи прозвонил колокол, знак, что судебное разбирательство
на сегодня закончено. Но этот случай должен быть доведен до конца. Трудный
случай, уже разбиравшийся в суде, долги и уклонения от их уплаты тянутся
несколько поколений. Ни один из этих людей не имеет особого значения. Ни
один из них не интересовал короля Эдмунда, почему им и было позволено жить
в своих имениях, в то время как лучшие люди, как Эдрич, были призваны на
службу и на смерть. Но все же это знатные англичане, их семьи много
поколений живут в Норфолке; таких людей надо привлекать на свою сторону.
Хороший признак, что они пришли ко двору нового ярла за правосудием.
- Вот мое решение, - сказал Шеф. - Земля останется у Леофвина до
конца десятилетнего срока. - Красное лицо Леофвина расплылось в
торжествующей улыбке.
- Но он будет ежегодно сообщать о своих доходах с этой земли моему
тану в Линне, чье имя...
- Бальд, - подсказал человек в черной рясе, стоящий у письменного
стола справа от Шефа.
- Чье имя Бальд. Если по окончании десяти лет сумма дохода покажется
Бальду превышающей нормальную, излишек Леофвин должен будет выплатить
внуку истца; или заплатит сумму, назначенную Бальдом, равную стоимости
ценности земли, потерянной за время его пользования. И выбор будет
делаться присутствующим здесь дедом.
С одного лица исчезла улыбка, зато появилась на другом. Затем оба
лица приняли одинаковое выражение беспокойной расчетливости. Хорошо,
подумал Шеф. Ни один из них не получил преимущества. Они будут уважать мое
решение.
Он встал.
- Колокол пробил. На сегодня суд окончен.
Возгласы протеста, мужчины и женщины из рядов ожидающих устремились к
нему.
- Он снова начнется завтра. Вы получили свои палочки с зарубками?
Покажите их завтра, чтобы соблюдалась должная очередь. - Сильный голос
Шефа перекрывал шум.
- И все запомните. В суде нет ни христиан, ни язычников, ни людей
Пути, ни англичан. Смотрите: у меня нет подвески. А отец Бонифаций, - он
указал на писца в черной сутане, - хоть он и священник, но на нем сейчас
нет креста. Здесь правосудие не зависит от веры. Запомните и расскажите
всем. А теперь идите. Слушание окончено.
Двери в дальнем конце помещения раскрылись. Служители начали выводить
разочарованных тяжущихся на свет весеннего дня. Один из служащих, на серой
рубашке которого был аккуратно вышит знак молота, подвел двух последний
споривших к столу отца Бонифация; теперь решение ярла будет записано
дважды, заверено свидетелями, один экземпляр останется в срипториуме ярла,
второй будет аккуратно разорван надвое и разделен между тяжущимися, чтобы
в будущем суде ни один не смог представить поддельный документ.
Через заднюю дверь вошел массивный человек, в кольчуге и в плаще, но
невооруженный. Его голова и плечи возвышались над толпой. Шеф
почувствовал, как темнота одиночества в зале суда неожиданно рассеялась.
- Бранд! Ты вернулся! Ты пришел вовремя, у меня сейчас как раз есть
время поговорить.
Руку Шефа сжала рука размером с большой кубок, он увидел, как на лице
гиганта появилась ответная улыбка.
- Не совсем, лорд ярл. Я приехал два часа назад. Твои стражники не
пропустили меня. Они так размахивали алебардами, и при этом ни один из них
не понимает по-норвежски, что у меня не хватило духу спорить.
- Ха! Они должны были... Нет! Я отдал приказ, чтобы никто не прерывал
суда, за исключением известия о войне. Они правильно поступили. Но мне
жаль, что я не догадался сделать исключение для тебя. Я хотел бы, чтобы ты
присутствовал на суде и высказал свое мнение.
- Я слышал. - Бранд ткнул назад пальцем. - Глава твоих стражников -
из расчета катапульты, он меня знает, хотя я его не знаю. Он принес мне
доброго эля - отличный эль, особенно после морского путешествия, чтобы
смыть соль, - и сказал, чтобы я послушал через дверь.
- И что ты думаешь? - Шеф развернул Бранда и провел через очищенное
уже помещение во двор. - Что ты думаешь о дворе ярла?
- Я поражен. Когда вспоминаю, каким это место было четыре месяца
назад - везде грязь, на полу за отсутствием постелей храпят воины, нигде
не видно ни кухни, ни еды. А теперь. Стража. Дворецкие. Пекарни и
бродильни. Расписные закрывающиеся ставни, вообще все раскрашено. Тебя
спрашивают о твоем имени и деле. И сразу записывают!
Бранд нахмурился и осмотрелся, а потом перешел на громкий шепот.
- Шеф... лорд ярл, я хотел сказать. Только одно. Зачем эти
чернорясые? Разве можно им доверять? И зачем это ярл, глава воинов,
слушает, как пара ослов спорит из-за своих денег? Тебе лучше стрелять из
катапульт. Или даже работать в кузнице.
Шеф рассмеялся, поглядывая на массивную серебряную пряжку, которой
был заколот плащ друга, на тяжелый кошелек у него на поясе, красивую цепь
из серебряных монет.
- Скажи мне, Бранд, как твоя поездка домой? Ты смог купить, что
хотел?
На лице Бранда тут же появилось выражение, как у осторожного скупца.
- Кое-какие деньги отдал в надежные руки. Цены в Галланде высоки, а
народ озлобился. Но все же, если я когда-нибудь повешу свой топор, у меня
будет небольшая ферма, чтобы провести старость.
Шеф снова рассмеялся.
- С твоей долей в чистом серебре ты должен был купить половину округа
и отдать под присмотр родственникам.
На этот раз Бранд тоже улыбнулся.
- Признаю, дела пошли неплохо. Лучше, чем когда-либо в моей жизни.
- Ну, что ж, давай поговорим о чернорясых. Чего никто из нас не
осознавал, это каково богатство этих домоседов. Богатство целой страны,
богатой страны Англии, не бедной и каменистой Норвегии, откуда ты пришел.
Десятки тысяч людей возделывают почву, пасут овец, стригут шерсть, держат
пчел, рубят лес, плавят железо и разводят лошадей. Более тысячи квадратных
миль. Может, тысячи тысяч акров. И все они должны платить мне, ярлу, пусть
только военный налог и налог дорожный и мостовой.
- Некоторые выплачивают все. Я забрал себе всю церковную землю. Часть
тут же отдал освобожденным рабам, которые сражались за нас, по двадцать
акров на человека. Для них это богатство - но блошиный укус по сравнению с
оставшимся. Много земли я отдал в аренду - богатым людям Норфолка, за
небольшую плату, но за наличность. Те, кто получил землю, не хотят, чтобы
вернулась церковь. Большую часть земли я сохранил в своих руках, это
собственность ярла. В будущем она будет приносить мне деньги для найма
рабочих и солдат.
- Но без чернорясых, как ты их называешь, я не мог бы это сделать.
Кто может сохранить в голове все эти земли, товары, суммы, аренды? Торвин
знает, как писать нашими буквами, но мало кто еще знает. И вот неожиданно
оказалось много грамотных людей, людей церкви, но без земли и без доходов.
Некоторые из них работают на меня.
- Но можешь ли ты доверять им, Шеф?
- Те, кто ненавидит меня, и тебя, и Путь, кто никогда не примирится,
они ушли к королю Бургреду или к архиепископу Вульфхиру, чтобы поднять
войну.
- Надо было убить их всех.
Шеф потрогал свой каменный скипетр.
- Христиане говорят, что кровь мучеников - это сила церкви. Я
согласен с ними. Я не создаю мучеников. Но я постарался, чтобы те, кто
ушел, знали имена оставшихся. Те, кто работает на меня, никогда не будут
прощены. Как и у разбогатевших танов, их судьба теперь зависит от меня.
Они подошли к низкому зданию внутри ограды, которая огибала burg
ярла. Ставни здания были открыты, чтобы впустить солнце. Шеф указал на
письменные столы, за которыми люди писали на пергаменте, негромко
разговаривали друг с другом. На одной стене Бранд увидел большую карту,
недавно начерченную, без украшений, но зато со множеством подробностей.
- К зиме у меня будет описание всех мест в Норфолке и карта всего
округа. К следующему лету без моего ведома нельзя будет ни пенни заплатить
за землю. И тогда у меня будет богатство, которое даже церкви не снилось.
Мы сможем делать такое, что никогда раньше не делалось.
- Если серебро будет хорошее, - с сомнением заметил Бранд.
- Оно лучше, чем на севере. Вот о чем я думал. Мне кажется, что в
Англии, во всех королевствах есть определенное количество серебра. И
всегда такое же количество работы, за которое надо платить серебром:
покупать землю, товары. Но все больше и больше серебра оседает в сундуках
церкви, или меняется на золото, или идет на изготовление драгоценностей,
которые больше не идут в оборот. И чем больше его уходит...
Шеф запнулся, не мог ни по-английски, ни по-норвежски объяснить, что
он имеет в виду.
- Вот что я хочу сказать. Церковь слишком много вытягивала из
северных королевств, но ничего не давала взамен. Поэтому здесь такие
плохие монеты. Король Эдмунд был не так щедр к церкви, и потому у него
монеты лучше. Скоро наши монеты станут лучшими.
- И не только монеты будут лучшими, Бранд. - Молодой ярл повернулся
лицом к своему массивному товарищу, его единственный глаз блестел. - Я
хочу, чтобы Норфолк стал лучшим, самым счастливым местом во всех северных
землях. Местом, где любой от детского возраста до старости жил бы в
безопасности. Где мы могли бы жить как люди, а не как звери, вырывающие
друг у друга пищу. Где мы могли бы помогать друг другу.
- Потому что от Ордлафа, управляющего Бридлингтоном, я узнал кое-что
новое. И от рабов, которые делали мою карту и привели нас к разгадке
головоломки Эдмунда. И Пути это необходимо знать. Что самое ценное для
Пути, Пути Асгарда?
- Новые знания, - ответил Бранд, машинально сжимая свой
молот-подвеску.
- Новые знания - это хорошо. Не у всех они есть. Но то, о чем я
говорю, не хуже, и его можно получить всюду. Старые знания, которые мы
просто не узнаем. Я понял это гораздо лучше, когда стал ярлом. Всегда есть
кто-то, кто может ответить на твой вопрос, сообщить нужное средство. Но
просто никто об этом обычно не спрашивает его. Или ее. Это может быть раб,
бедный крестьянин. Старуха, управляющий рыбацким поселком, священник.
- Когда будет записано все знание этой страны, когда будут переписаны
земли, тогда мы покажем миру нечто совершенно новое!
Бранд, со стороны слепого глаза, смотрел на напряженное сухожилие на
шее Шефа, на поседевшую бороду молодого человека.
На самом деле, подумал он, тебе нужна хорошая живая женщина, чтобы ты
был занят. Но даже я, витязь Бранд, не посмею купить для него такую.
В этот вечер, когда древесный дым из труб стал смешиваться с
сумерками, жрецы Пути собрались в своем огражденном нитями круге. Они
сидели в саду за пределами ограды, в приятном запахе сока яблонь и молодой
