- Я бы сказал, что Свандис отчасти права, - отозвался Ханд. Он не
поднял глаз и не посмотрел на нее. - Боги созданы людьми. Но как только
они созданы, они становятся реальностью. Они - плоды воображения,
порожденные нашей верой, но когда они созданы, они обретают власть даже
над теми, кто не верит в них. Я также думаю, что они злы, ведь они рождены
из-за слабости.
- Даже Идуна? - строго поинтересовался Тор-вин, сверля взглядом
яблоко на шее Ханда, знак богини-целительницы. Ханд не ответил.
- Но если Ханд прав, - продолжал Шеф, - мы должны согласиться еще
вот с чем. Существуют другие боги, кроме богов Пути. Господь христиан.
Иегова евреев. Аллах мусульман.
- Тогда почему же они нас не уничтожили? - спросил Хагбарт. - Их
приверженцы достаточно нас ненавидят, чтобы этого желать всеми силами
души и поверить в это.
- Ханд дал хороший ответ на такой вопрос. Он напомнил, сколько нас
таких - как он и как я, - которые были с колыбели воспитаны в христиан-
стве, но совсем не имели веры. Только привычку. Может быть так, что
материя разума, из которой сотканы боги, очень деликатная и необычная, как
греческий огонь. Может быть, некоторые разумы, разумы большинства
людей, вообще неспособны ее вырабатывать. И не забывайте, у христиан
тоже есть свои святые и провидцы. А с другой стороны, если боги происходят
от нас, у них сохраняются наши сильные и слабые стороны. В точности как
сказала Свандис. Бог христиан не действует в этом мире. Своих поклонников
он переносит в иной мир. - Шеф вспомнил одно из своих ужасных видений,
в нем король Эдмунд, замученный язычниками, прошел мимо него навстречу
судьбе, в которой не видел ни проблеска. - Наши боги, боги Пути,
действуют в этом мире, подобно своим жрецам и приверженцам. Они верят в
то, что можно сделать руками.
Бранд, глядя на напряженные лица вокруг стола, расхохотался.
- Я человек Пути, - выкрикнул он. - Я выступил на стороне Пути
против проклятых Рагнарссонов, правильно? Но чем больше я вижу и чем
больше я слышу, тем меньше я верю во что бы то ни было, кроме трех вещей.
Это мой корабль, мое золото и мой "Боевой тролль".
Он подхватил свой украшенный серебром боевой топор, потряс им и еще
раз отпил из двухпинтовой кружки пиво, запас которого привез вновь
прибывший флот.
- Пока мы с тобой согласны, - сказал Шефу Торвин. - Мне не слишком
нравится то, что ты сказал про бога христиан, но я готов допустить, что ты
прав. В конце концов, мы всегда говорили - и ты сам всегда говорил, и
доказал это своими делами, вот Хардред может подтвердить, - что мы бо-
ремся не против христиан и не против христианства, а против Церкви,
которая управляется из Рима. Потому что мы-то прислушиваемся к твоим
словам, но если бы ты попробовал сказать такое императору и находился в
его власти, тебе бы очень повезло, если бы ты умер легко. Христианская Цер-
ковь не терпит соперников! Не хочет делиться властью и монополией на
истину. Именно это наш основатель ярл Радборд знал и предвидел. Именно
поэтому мы проповедуем Путь. Чтобы каждый мог сам выбирать себе дорогу.
- Каждый мог сам выбирать себе дорогу, - повторил Шеф. - Поэтому
мы здесь.
Он глубоко вздохнул, поскольку наступил решающий момент:
- Я считаю, что пришло время для новых путей.
- Для новых путей?
- Для новых амулетов. Для нового знания. Свандис уже подала пример
своим амулетом в виде пера птицы. Он подразумевает изучение нашего
мышления, записи всего, что кажется нам самым мимолетным. Изучение
мышления и материи разума. Какого бога ты избрала своим покровителем,
Свандис?
- Никаких богов, - ответила дочь Ивара. - И никаких богинь. Я взяла
имя из наших сказаний. Я ношу перо Эдды, что значит "прабабушка", как
знак наших старинных преданий и обычаев.
- На латыни edo означает "я пишу", - заметил Скальдфинн. - Свандис
этого не знала. Одно из тех совпадений, которые посылают боги. Я думаю, у
Свандис есть новое знание, которое нам следует принять.
- Нам нужен еще один амулет, - сказал Шеф. - Арабский значок sifr,
что означает "ничто, ноль". Могущественное "ничто". Если бы у меня еще не
было своего знака, я бы выбрал этот. Это будет знак для тех, кто умеет
считать, а их богом будет Форсети, который прекращает споры и дарует
определенность. Третьим знаком будут крылья Вёлунда. Для Толмана и
других летунов.
Шеф обвел присутствующих своим единственным глазом, стараясь
подчинить сомневающихся своей воле и оценивая, насколько это ему удается.
Пока они с ним. Жрецы Вёлунда, жрецы Форсети, это ново, но их примут.
Жрецы Пути всегда приветствовали новые профессии, будь то летание по
небу, изготовление линз или вычисления. Пора приступать к самому
трудному:
- Считаю, что нам нужен и четвертый знак. Для таких, как Стеффи,
который обжег себе руки, стараясь осветить нам поле боя. Нам нужны люди,
которые будут носить знак огня. Знак Локи.
Торвин сразу вскочил, его молоток сам скользнул с пояса в руку, а на лицах
Скальдфинна и Хагбарта, да и Фармана тоже, появилось выражение ужаса.
- Ни один человек не может носить этот знак! Мы зажигаем огонь Локи,
чтобы он напоминал нам, с чем мы имеем дело. Но мы не поклоняемся ни
огню, ни его богу. Даже если ты все сказал верно про людей, создающих
богов, и так далее, зачем нам создавать богов, подобных Локи? Он обманщик,
отец чудовищного отродья. Погубитель Бальдра.
- Зачем создавать? Да мы уже их создали. - Шеф оглядел комнату, чтобы
видеть, как воспринимают его слова. - Если Ханд прав и Локи существует,
тогда это мы его создали. Создали из страха и ненависти. Сделали так, что он
погубил добро и красоту, потому что мы завидовали. Приковали его, чтобы не
винить во всем самих себя. Сделали его безумным. Сейчас он вырвался на
волю. Я сам боюсь его сильнее, чем вы. Но я заявляю следующее. Такая же
свобода для Локи, как для Тора. Для зла такая же, как для добра. Если он
нападет на нас, мы его уничтожим. Но огонь может быть за нас, а не только
против нас.
Торвин огляделся, словно ожидая, что раздастся гром с ясного неба.
- Такая же свобода для Локи, как для Тора! - повторил он. - Но ведь он
отец чудовищного отродья. Ты их видел. Ты с ними встречался.
Его взгляд нерешительно остановился на Свандис, словно оценивая, как
далеко можно зайти. Тор-вин убежден, вспомнил Шеф, что отец девушки
Ивар Бескостный был порождением Локи, имеющим нечеловеческую форму
в другом мире, в мире богов. Если уж на то пошло, Шеф и сам в это верил. Но
Локи тогда был прикован и безумствовал от боли.
- Свобода -не тоже самое, что беззаконие, - заговорил Шеф. - Если
приверженец Локи придет и скажет, что его бог заставляет его совершить при
погребении человеческое жертвоприношение или разрезать ради
удовольствия женщину на кусочки, мы скажем ему, что наказанием за такие
дела будет смерть. По закону людей Пути это всегда так. Это и отличает нас
от язычников. Сейчас я не знаю, что заставило Локи убить Бальдра, что
заставило людей придумать Локи и Бальдра и убийство одного другим. Но я
знаю, что, когда мы исцелим мировой недуг и вернем Бальдра, мы должны
будем уверовать во что-то иное, кроме вечной вражды.
Фарман заворочался на своем стуле и заговорил тихим голосом. Человек он
был невыразительный: когда Шеф впервые встретил его, это произошло в
видении Вёлунда, где Шеф был хромым, но могучим кузнецом богов, а
Фарман - не более чем мышью, попискивающей из-за плинтуса. По вре-
менам Шеф теперь так и воспринимают его. как попискивающую мышь.
Однако он пользовался большим уважением. Все признавали, что его видения
верны. Он и Виглик были двумя самыми знаменитыми провидцами Пути.
- Расскажи нам предание о плаче по Бальдру, - сказал он, посмотрев на
Торвина.
Торвин выглядел нерешительным, он подозревал, что его рассказ так или
иначе вызовет возражения. Однако по обычаям Пути он не мог отказаться.
- Вам известно, - начал он, - что после смерти Бальдра, вызванной
кознями Локи Лафейярсо-на, одноглазый верховный бог Один построил для
своего сына погребальную ладью, на которую и положил его тело. Но прежде
чем поджечь ладью, Один послал своего слугу Хермота, лучшего воина в
Эйнхериаре, в мир Хель, чтобы узнать, нет ли какого-нибудь способа вернуть
Бальдра. И Хермот пересек мост Гиаллар, подъехал к воротам Хель и
перепрыгнул через них на восьминогом коне Одина.
Теперь Шеф заворочался на стуле, потому что этот рассказ он уже слышал,
но сам видел немножко другое.
- Он въехал в мир Хель и просил богиню Хель отпустить Бальдра, но она
отказалась и сказала, что Бальдр сможет выйти из мира Хель, только если все
существа, живые и мертвые, заплачут о нем. Если хоть кто-нибудь откажется,
Бальдр должен будет остаться. И Хермот приехал назад, и тогда боги велели
всем сотворенным сущностям плакать по тому, кого они утратили, и все они
заплакали: люди, животные, земля, камни и растения. Но в конце посланник
богов попал в пещеру к женщине гигантов, и она сказала, - тут голос Тор-
вина превратился в глубокий бас, которым всегда исполнялись священные
песнопения:
Ни слезинки не проронит Текк
на похоронах Бальдра.
Лишь проклятья одноглазый
слал ей в мудрости своей.
Так пусть у Хель останется
то, что есть у ней.
Итак, требование богини Хель не было выполнено, и Бальдр остался у нее.
Тело Бальдра сожгли на погребальной ладье, а вместе с ним - жену Бальдра
Наину, которая умерла от скорби. Большинство людей думают, что та
женщина гигантов - это и был Локи Лафейярсон в ином обличье.
- Хорошо и верно рассказано, Торвин, - вступил Фарман своим мягким
голосом, - но остаются еще некоторые вопросы. Вам известно, что слюна,
текущая из пасти волка Фенриса, называется "von", то есть "надежда", и это
означает, что полагаться на надежду, как это делают христиане, и прекращать
борьбу, когда надежды не остается, - ниже достоинства воина. Но что
подразумевает имя женщины гигантов - Текк, - которое означает
"благодарность", как "von" означает "надежду"? - Торвин покачал головой.
- Не подразумевает ли оно, что цена за возвращение Бальдра - просто-
напросто благодарность?
- Благодарность за что? - прорычал Торвин.
- За все, что Локи сделал раньше.
- В преданиях говорится, что Локи был верным товарищем, когда они с
Тором отправились к Чужому Локи, чтобы бороться со Старостью и поднять
Змея Мидгарда, - подтвердил Хагбарт.
- Значит, Локи был верным товарищем в борьбе против Локи, - сказал
Фарман. - Но когда его верность не признали и не поблагодарили за нее, он
стал тем, что мы из него сделали. Не предлагает ли король поблагодарить и
признать доброго Локи? И направить его против злого Локи?
- Хермот не попал в мир Хель, - сказал Шеф с несокрушимой
уверенностью, порожденной ниспосланным ему некогда видением. - Он
остановился у решетки Гринд. Он отрезал голову петуха и перекинул ее через
стену, а потом поехал назад. Но прежде чем Хермот уехал, он услышал, что
петух закукарекал с той стороны.
- Значит, жизнь есть даже в мире смерти, - заключил Фарман. - Даже
там, где находится Бальдр. Значит, есть шанс... Шанс исцелить мир от его бо-
лезни и вернуть в него красоту. - Он посмотрел на Шефа, предназначая свои
слова для него одного: - И таким способом старые становятся юными. Не
как драконы, цепляющиеся за то, что у них было. А как змеи, скидывая свою
кожу. Кожу прежних верований. Старые знания умирают.
"Фарман участвовал не в одном-единственном моем видении, - подумал
Шеф, - хотя я и не замечал его".
Торвин, чувствуя, что нить разговора от него ускользнула, оглядел сидящих
и увидел на их лицах разнообразные выражения, от оцепенения у Хардреда
до растущего интереса у Скальдфинна и сердитого несогласия у Свандис.
- Этот вопрос нужно передать на полный круг жрецов, - предложил он.
- Рано или поздно, да, - согласился Фарман.
- Но какое это имеет отношение к нашим планам? К нашим
непосредственным ближайшим планам?
- На это я тебе отвечу, - отозвался Шеф. - Сдается мне, что мы можем
сделать очень много разных вещей. Мы можем отправиться домой, отбросив
