к коленям дьякона, негромко бормоча:
- Я добыл вам Грааль, я заслужил наград...
Кинжал вошел сзади в основание черепа.
- Ты получил свою награду, - сказал Эркенберт распростертому ничком
телу. - Я избавил тебя от страха. Ты не заслужил исповеди и спасения. Вы
хуже, чем Пелагий, хуже, чем Арий. Они несли ложную веру, а вы... вы бы
оставили христиан вообще без веры. Не открывай эту книгу, Сигарт, ради
спасения твоей души.
- С этим все в порядке, magister, - добродушно сказал Сигарт. - Я не
умею читать.
- Чтение - только для мудрых, - подтвердил Эркенберт.
Двумя днями позже и на тридцать миль через горные проходы южнее
Эркенберт с точностью рассчитал время своего появления на императорском
празднестве. Три ночи подряд император оставался на поле битвы, чтобы
дать отдохнуть воинам, похоронить мертвых, разделить добычу из обоза
халифа и послушать, как армейские священники поют "Те Deum laudamus"
на алтаре, сложенном из трофейного оружия. Сейчас император сидел во
главе высокого стола в огромном павильоне, все занавесы внутри которого
были сорваны, чтобы пирующие смогли разместиться в бывшем гареме
халифа.
Эркенберт медленно вошел и предстал перед императором, его
триумфально сопровождали шесть "риттеров" Ордена в отполированных до
сверхъестественного блеска доспехах. Императорские менестрели
прекратили играть, слуги и виночерпии, осознавшие торжественность
минуты, отступили к обитым шелком стенам. Сам Бруно тоже понял, что
сейчас произойдет нечто важное, какое-то знаменательное событие. Его лицо
побледнело от зародившейся в сердце надежды. Он вскочил, и все разговоры
мгновенно стихли.
Эркенберт не сказал ни слова, лишь подошел еще ближе. Остановившись,
он повернулся, как бы слагая с себя роль главного действующего лица,
словно бы являя своей аскетичной фигурой в простой черной сутане образец
христианского смирения. Потом сделал Сигарту знак рукой.
Надувшись от гордости, риттер сдернул с Грааля богатое узорное
покрывало и передал его своему заместителю. В безмолвии он поднял
деревянную лесенку на вытянутой над головой руке, словно боевой штандарт.
- Это, это же... - начал император.
- Это лесенка Иосифа Аримафейского, на которой тело Господа нашего
было перенесено в святой гроб, - выкрикнул Эркенберт во всю силу своих
легких. - Из которого Он восстал на третий день, согласно Писанию!
Согласно апостольскому Символу веры! Пусть все увидят Грааль, и да
укрепится вера!
Император мгновенно опустился на одно колено, его примеру тут же
последовали все находившиеся в павильоне мужчины и женщины, за ис-
ключением Сигарта, застывшего подобно монументу.
Наконец Сигарт благоговейно опустил Грааль на землю, и, словно части
механической игрушки, император и его приближенные тут же поднялись.
Бруно протянул руку. Сигарт подошел и вложил в нее Грааль. Другой рукой
император приложил к Граалю Святое Копье.
- Смерть и жизнь, - бормотал он, и слезы текли по его лицу. - Жизнь в
смерти. Но, Эркенберт... Это же голое дерево.
Дьякон махнул рукой четырем другим риттерам, и те, как уже делали
однажды, высыпали содержимое своих мешков на пол.
- Церковная утварь еретиков, - пояснил Эркенберт. - Реквизирована во
славу Господа.
- И вся она достанется Господу, - сказал Бруно. - Клянусь, что ни один
человек не получит и гроша из твоих трофеев. Я возмещу эту потерю воинам
и монахам Ордена из собственного кошелька. А каждая унция этого золота
попадет в величайший реликвариум Запада, где во веки веков будет сиять
священная реликвия. И еще я клянусь, - воскликнул Бруно, обнажив меч и
удерживая его перед собой словно крест, - я клянусь, что в благодарность за
посланную мне Господом милость я завоюю для католической Церкви всю
Испанию или умру. Больше того! В прежней Империи я не оставлю в живых
ни одного человека, который не признает безраздельно власть Церкви святого
Петра. Будь то в Иберии, Мавритании или Дакии.
- Или в Англии, - подсказал Эркенберт.
- Или в Англии, - повторил Бруно. - И клянусь еще вот в чем. В
благодарность за то, что дьякон укрепил мою веру, когда я поддался
недостойным сомнениям, я не только верну его захваченную
вероотступниками страну в лоно Церкви, но сделаю его самого наместником
святого Петра, возведу на папский престол. Мы с ним будем совместно
править Церковью и Империей. Из святого Рима!
Слушатели слегка заволновались, хотя не осмелились даже зашептаться.
Они не сомневались, что у императора хватит власти сместить Римского
папу. Но есть ли у него на это право? Однако многие не имели никаких
возражений. Лучше уж англичанин, вместе с ними участвовавший в боях, чем
никому не известный итальяшка, ни разу в жизни не высунувшийся за стены
своего города.
- А теперь, Эркенберт, - заговорил Бруно уже нормальным тоном, -
поставь Грааль на его почетное место и расскажи нам, как ты разыскал эту
реликвию. И еще мне нужен твой совет. Нам в плен попали несколько
женщин, одна из них твоя соотечественница, вот она, подает вино. Халифова
шлюха, да покарает Господь мусульманский разврат. Впрочем, это не ее вина.
Что мне делать с ней и с остальными?
Эркенберт метнул взгляд на красавицу, внимательно прислушивающуюся к
разговору на почти понятном ей нижненемецком языке. Взгляд не-
одобрительный.
- Пусть искупает свой грех, - проскрежетал дьякон. - Она и ей
подобные. Надо учредить орден Святого Грааля, женский монашеский орден.
С суровым уставом, специально для кающихся. - Он вспомнил непотребную
ересь уничтоженных им книг, гнусные россказни о женитьбе Христа на
Магдалине. - Назовем орден именем святой Марии Магдалины. Один Бог
знает, сколько найдется на свете шлюх, чтобы вступить в него.
Руки Альфлед не дрожали, когда она наполняла кубок. Она прошла
хорошую школу умения владеть собой.
Шеф уже много дней готовил свой соединенный флот к выходу в море:
перегружал запасы с вновь прибывших кораблей на старые, завозил с берега
на все корабли пресную воду и провиант, который можно было раздобыть в
Септимании, организовывал береговые команды, чтобы искали и обтесывали
каменные ядра для катапульт, а сами катапульты возвращал с береговых
укреплений на корабли.
Постепенно дело наладилось. Шефу иногда казалось, что с неожиданным
прибытием подкрепления был преодолен какой-то важный водораздел. Или
же - в глубине души он именно этого и боялся - ему стал помогать Бог.
Вырвавшийся на свободу Бог.
Войско императора, значительно ослабленное после того, как сам
император с главными силами двинулся на битву с халифом, однажды ночью
сняло свою чисто символическую осаду и исчезло. Вскоре восстановился
подвоз провизии и связь с внешним миром, так как окрестные жители убеди-
лись, что дороги снова свободны для проезда. В небе весело парили
воздушные змеи, это Толман и его товарищи с гордостью демонстрировали
новым зрителям свою удаль. Фарман же, в свою очередь, выложил
двенадцать подзорных труб, изготовленных стеклодувами Стамфорда: линзы
довольно мутные, и вдобавок с шероховатой поверхностью, хотя их
шлифовали самым тонким песком и мелом; но все же они доказывали, что ис-
кусство арабских мастеров со временем удастся воспроизвести. Квикка со
своей командой неторопливо и аккуратно построил новый требукет, на этот
раз - с боковыми укосами на правильно сконструированной раме, и
тренировался в стрельбе до тех пор, пока не убедился, что его конструкция
достаточно совершенна. В небе днем и ночью загорались огни, это Стеффи в
спокойной обстановке без помех усовершенствовал свое изобретение. Соло-
мон разыскал на городском базаре приспособление из нанизанных на
проволоку костяшек, которое для вычислений Шефа оказалось гораздо удоб-
нее, чем поднос с песком.
Шеф лично осмотрел на захваченной красной галере каждую деталь
греческого механизма для метания огня, залез в топливный бак, понюхают и
попробовал на вкус находившееся в нем загадочное вещество, исследовал
фитиль, топку, мехи, покачал рукоятку странного насоса, который почему-то
был нужен, чтобы привести машину в действие. Шеф не стал проводить
испытания огнемета. "Я дам тебе греческий огонь", - сказал Локи и
действительно дал. Но это не значит, что Шеф должен его использовать или
платить назначенную Локи цену.
Хотя не исключено, что однажды он поднажмет на греческих мастеров и
вынудит их нарушить обет молчания. В данный же момент Шеф был вполне
удовлетворен тем, что имеет в своем распоряжении самые мощные военно-
морские силы на Внутреннем море, способные отогнать греческий флот даже
при полном штиле, а в любое другое время - вынудить его вступить в бой и
потопить его. "И с другой стороны, - подумал Шеф, - если греки просто
увидят медный купол на одном из моих кораблей, они не решатся
приблизиться". Шеф вернул себе преимущество в военной технике, которое
какое-то время находилось под угрозой. Но скоро император, поскольку
правит на суше, будет править и на море. Путь к отступлению пока свободен.
Надо решиться и воспользоваться им.
Однако сейчас его занимал другой вопрос. Не то чтобы насущный, скорее,
вопрос для философон, и все же инстинкт подсказывал, что его необходимо
решать немедленно. Раньше, чем Шеф обнаружит, что попался к Локи на
крючок. Он много думал о видении, которое развернул перед ним Риг, о Локи
и о Логи, о гиганте Локи и о боге Локи. Внутри священного круга жрецов
Пути всегда зажигают огонь Локи. Разве сам бог огня не должен тоже
находиться внутри круга?
И тогда он созвал жрецов в тот самый тенистый дворик, где читали и
переводили книгу еретиков. Приглашены были жрецы Пути, те четверо, кото-
рые пришли с Шефом, - Торвин, Скальдфинн, Хагбарт и Ханд, а также
провидец Фарман, благодаря которому и был снаряжен новый флот. Кроме
того, участвовали высшие командиры: Бранд, Хардред, Гудмунд, Ордлав -
два англичанина и два норманна. И наконец, еврей Соломон и Свандис, снова
с вызовом надевшая белые одежды жрецов Пути. Итого присутствовало
одиннадцать мужчин и одна женщина, и все носили амулеты Пути, за ис-
ключением двоих: Соломона и Хардреда - последний по примеру своего
короля Альфреда решил не оставлять христианской веры, в которой был
воспитан. Шеф намеренно устроил так, чтобы все сидели за овальным столом,
словно на священном круге жрецов Пути. Впрочем, круг не был огражден
священными низками рябины, символизирующими жизнь, дай костер,
ограничивающий время для разговоров, не зажигали. Но позади себя Шеф
воткнул в песок семифутовое боевое копье как напоминание о ритуальном
копье Одина. Он заметил, что жрецы при виде копья переглянулись: что это?
не насмешка ли над их обрядами?
Шеф постучал по столу костяшками пальцев.
- Я созвал вас для того, чтобы обсудить наши планы на будущее. Но
прежде всего мы должны извлечь некоторые уроки из того, что уже произо-
шло.
Он обежал взглядом стол, остановился на Свандис.
- Теперь мы знаем одну вещь - что Свандис была не права. Она говорила
мне, говорила всем нам, что богов не существует, что богов создают люди из-
за собственной слабости, из-за своего несовершенства. И что видения,
ниспосланные мне богами, - это просто мои сны, порождения моего мозга,
как голодным снится хлеб, а испуганным снится причина их страха. Теперь
мы знаем, что из ее утверждений неверно, по крайней мере, последнее.
Фарман за тысячи миль узнал про наши беды и пришел к нам на выручку. Его
видение оказалось правдой. Но оно было ужасным. Фарман увидел то же
самое, что видел я, видел уже трижды. Локи вырвался на волю. Локи
освободился от своих цепей. Он готов освободить от Грейпнира волка
Фенриса и начать Рагнарок. Так что нам следует снова задуматься о богах.
Они существуют на самом деле. И все же возможно, что Свандис не совсем
не права. Потому что боги и вера в них как-то связаны между собой. Я
обращаюсь к Ханду. Ханд, скажи теперь для всех, а не только для тех, с кем
ты уже разговаривал, скажи, что ты думаешь о богах.
