противостоит воле Эркенберта, воле его императора и воле их Спасителя. А
величина промаха порадовала дьякона - да и чего же еще ждать от невежд,
пытающихся подражать мудрецам, невежд, не изучивших даже труд Вегеция?
Им никогда не хватит сообразительности, чтобы приспособить блоки и
веревки для подъема коромысла. Что это там рабочие так долго с ним возят-
ся? Эркенберт махнул рукой монаху Ордена, чтобы тот подстегнул лентяев.
Один из тянущих канат, поскользнувшись на слое сухой пыли, осмелился
заворчать на ухо своему соседу:
- Да я сам моряк, честное слово. Мы тоже все время так перекидываем
рею наших латинских парусов через мачту. Но мы это делаем с помощью
ворота. Этот ухарь когда-нибудь слышал о воротах?
Удар бича рассек моряку кожу на спине и заставил его закрыть рот. Когда
стопорный болт был наконец водворен на место и тяжело дышащие люди
оставили канаты, моряк незаметно пропустил свой канат под раму и, быстро
завязав его полуштыком, двинулся прочь вместе со всеми. К чему это приве-
дет, моряк не знал. Он вообще не понимал, что от них требовалось, зачем его
прислали сюда, по приказу епископа сняв с корабля как раз в тот момент,
когда намечался выгодный рейс. Но если можно как-то навредить, он готов.
Эркенберт с угрюмым удовлетворением осмотрел приготовленную к
выстрелу машину, оглянулся на императора, наблюдавшего за дуэлью
требукетов на безопасном удалении от метательных машин крепости. Позади
стояли две тысячи готовых ворваться через ворота штурмовиков, возглавляе-
мых баварцем Тассо, а также личная императорская гвардия.
Дьякон перевел взгляд на крепость и вдруг с изумлением увидел валун,
взмывающий ввысь из-за вражеских ворот. В порыве ярости он заорал:
- Стреляй!
Видно было, как праща со снарядом рванулась от земли, закрутилась и
послала валун в небо, наперерез приближающемуся снаряду противника.
Затем раздался оглушительный удар, стон рвущихся канатов, треск и
скрежет разрушенных бревен и железных скоб.
Шеф удачно рассчитал поправку, и снаряд попал прямо в цель;
разнообразные ошибки взаимно уничтожились, как это нередко бывает, когда
стараются получить точность на пределе возможного. Дальность взята чуть-
чуть больше, сопротивление воздуха вообще не учитывается, подвижку разва-
лившейся во время выстрела рамы предсказать невозможно - но в
результате все сделано правильно. Волк Войны мгновенно рассыпался на
части от удара, попавшего точно в ось, разнесшего сразу коромысло, боковые
укосы и клеть противовеса.
Гигантский требукет был повержен в прах, последние бревна падали на
землю, как конечности сраженного героя. Поднятая в воздух пыль стала по-
тихоньку оседать и припорашивать принесший столько разрушений снаряд,
словно пытаясь прикрыть его, сделать вид, что ничего не случилось.
Ошеломленный Эркенберт полез осматривать обломки. Тут же опомнился,
стал подслеповато вглядываться в сторону ворот - куда попал его снаряд?
Позвал своего наблюдателя Годшалька, задал ему главный вопрос.
- Небольшой недолет, - флегматично отрапортовал bruder Годшальк. -
На полволоска повыше, и было бы самое то.
Шеф с крепостной стены поглядел на упавший в четырех шагах от ворот
вражеский снаряд, затем всмотрелся в тучу пыли, отметившую попадание во
вражеский требукет, понял, что мелькнувшие за мгновенье до этого тени
были крутящимися в воздухе обломками машины, глубокомысленно заду-
мался о пользе вычислений. Шеф испытывают глубокое удовлетворение. Он
сумел найти правильный ответ. Ответ не только на эту задачу, но и на многие
другие.
Хотя оставалась еще главная проблема. Когда радостные крики защитников
крепости начали наконец стихать, Шеф поймал ликующий взгляд Бранда, на
добрый фут возвышавшегося над ним.
- Мы справились с огнеметами, мы справились с катапультами, -
торжествовал Бранд.
- Нам надо сделать большее, - ответил Шеф. Бранд посерьезнел.
- Да. Нам нужно нанести им крупный урон, я всегда это говорил. И как мы
намерены это сделать?
Шеф помолчал. У него появилось странное чувство, как у человека,
который потянулся за мечом, десять лет висевшим на поясе, и не обнаружил
его. Шеф снова попытался воззвать к источнику своего вдохновения, к своему
советчику, к своему богу.
Никакого отклика. Теперь у него была мудрость Аль-Хоризми. Мудрость
Рига ушла.
ГЛАВА 9
Император римлян понуро опустился на походный стул с исказившимся от
бесконечной усталости лицом.
- Полное фиаско, - сказал он. Потянулся за Святым Копьем, которое
всегда было при нем, прижался щекой к наконечнику. Через несколько секунд
почтительно, но по-прежнему устало поставил Копье на место.
- Даже Копье бессильно меня утешить, - продолжал Бруно. - Я
слишком грешен. Я прогневил Господа.
Два задыхающихся от послеполуденного зноя телохранителя неуверенно
поглядели друг на друга, потом на четвертого человека в палатке - дьякона
Эркенберта, который, отвернувшись, добавлял в питьевую воду вино.
- Ты прогневил Господа, herra? - переспросил Йонн, самый
бесшабашный и глупый из двоих. - Ты же по пятницам ел рыбу. И Бог знает
- да и мы все знаем, - что у тебя давно не было женщин, хотя тут полно...
Его товарищ больно наступил ему на ногу кованым сапогом, и голос Йонна
оборвался.
На лице Бруно ничто не отразилось, он продолжал усталым тоном:
- С греческим огнем вышла неудача. Сорок добрых братьев убиты и взяты
в плен, Агилульфа вытащили из воды сильно обгоревшим. - Во взгляде
императора мелькнуло оживление, он распрямил плечи. - Уверен, что эти
греческие ублюдки выстрелили нарочно, хотя знали, что могут попасть в
наших. Но как бы там ни было, - он снова откинулся на спинку стула, - мы
проиграли. Греческий адмирал отказывается повторить атаку, все время
хнычет о своих потерях. И Волк Войны разрушен. Ворота целы и невредимы.
Я не виню тебя, Эркенберт, но ты должен признать, что во втором их
выстреле было нечто дьявольское. Казалось бы, можно надеяться, что Бог
пошлет своим слугам удачу. Если они его верные слуги. Боюсь, что я к
таковым не отношусь. Уже не отношусь.
Эркенберт не поднял взгляда, продолжая наливать флягу за флягой словно
в бездонную бочку.
- Нет ли других знаков, о император, что Бог отвернулся от тебя?
- Их слишком много. К нам продолжают поступать перебежчики. Они
заявляют, что были христианами и их насильно обратили в ислам. Мы за-
ставляем их есть ветчину, потом проверяем их сведения. Все говорят одно и
то же. Арабская армия уже буквально за холмом, ее ведет лично халиф Эр-
Рахман. Десятки тысяч воинов, говорят они. Сотни тысяч. Всех, кто не
исполняет волю халифа, сажают на кол. А самое худшее ты и сам знаешь, о
дьякон. Ни слова не слышно о Святом Граале, Лесенке воскресения, которая
должна стоять рядом с Копьем смерти. Сколько уже людей погибло во время
поисков? Иногда я слышу во сне их стоны. Тот пастушок, который приходил
за Граалем в крепость, ты замучил его до смерти. И тот мальчик,
светловолосый, который в пламени рухнул с небес. Они должны были
прожить долгую жизнь, но теперь они мертвы. И тщетно, все тщетно...
Император откинулся еще глубже, его длинные руки коснулись земли, глаза
закрылись.
Металлические латные рукавицы лежали перед ним на столе. Дьякон
Эркенберт тихонько подошел к ним, взял одну, взвесил в руке и вдруг со всей
своей тщедушной силой ударил рукавицей по лицу ничего не подозревавшего
императора. Из сломанного носа тут же хлынула кровь. Пока ошеломленные
телохранители тянулись к рукояткам мечей, Эркенберт был уже сбит с ног,
распростерт на столе, и рука, подобная стволу дуба, стала душить его за
горло, а острие кинжала нацелилось в глаз.
Постепенно атмосфера разрядилась, император выпрямился и отпустил
дьякона.
- Стойте, где стояли, парни. А ты объясни, за каким чертом ты это сделал?
На обращенном к нему бледном лице не мелькнуло и тени страха.
- Я ударил тебя, потому что ты предаешь Господа. Бог послал тебя
исполнить волю Его. Какова бы Его воля ни была! А ты, ты впал в грех отчая-
ния! Ты ничем не лучше самоубийцы, который ищет убежища в смерти из
страха перед волей Господней. За одним исключением. Ты еще можешь
искупить свою вину. На колени, нечестивец, который должен быть
императором, и умоляй, чтобы Всевышний простил тебя!
Император медленно опустился на колени, кинжал выпал у него из руки, он
стал бормотать "Отче наш", а кровь все струилась по его лицу. Эркенберт
дождался конца молитвы.
- Достаточно. Пока достаточно. Исповедуешься перед своим
исповедником. А сейчас сиди тихо. - Дьякон осторожно ощупал сломанный
нос императора. Император оставался недвижим, привыкнув к боли за время
своих многочисленных самоистязаний.
- Ничего страшного. Через пару дней будешь выглядеть по-старому.
Выпей-ка это, - дьякон протянул Бруно то, что умудрилось не расплескаться
из кружки. - А теперь послушай, что я тебе скажу. Да, греческий огонь нам
не помог. Да, Волк Войны разрушен. Да, Грааль все еще не найден. Но
задумайся об этих перебежчиках, о тайных едоках свинины, которые
приходят в твой лагерь. Они вероотступники и дети вероотступников,
многократные предатели. Пришли бы они к тебе, если бы думали, что халиф
этих басурман может победить тебя? Нет. Они бегут, потому что уверены в
его поражении. Так поставь их в передних рядах твоей армии, напомни об
участи, которая ждет у мусульман тех, кто отрекся от их лжепророка. Порази
халифа, как Самсон, сильный у Господа, разил филистимлян.
Император поскреб испачканный кровью подбородок:
- Это звучит так, как будто численное превосходство за нами, а не...
- Тогда разбей мусульман в горных теснинах. Отомсти за смерть
неистового Роланда. Как там поют менестрели в "Песне о Роланде"?
К общему удивлению, отозвался флегматичный Йонн:
- Они, франки то есть, поют: "Chrestiens untdreit et paiens unt tort" -
"Христиане праведны, а язычники лгут". Я слышал эту песню на рынке в
Лойвене. Я из-за нее и вступил в Орден.
- "Христиане праведны, а язычники лгут". Вот все, что нужно знать в этой
жизни. Но чтобы укрепить твою веру, я расскажу тебе еще одну историю.
Когда посланники благословенного папы Григория прибыли в Англию, чтобы
проповедовать Евангелие, мои соотечественники их не слушали, они
предпочитали быть язычниками, в точности как нынешние еретики. И
тогдашний архиепископ Павлиний совсем пал духом, готов был в своей
слабости покинуть Англию и вернуться в Рим. Но тут апостол Петр, первый
папа нашей Церкви, от которого получили свою власть все последующие
папы, явился Павлинию во сне и безжалостно выпорол его веревкой с
завязанными на ней узлами, а потом приказал архиепископу продолжать свое
Дело. А когда Павлиний проснулся, на его теле, там, где его стегал святой
Петр, все еще были видны следы веревки. И Павлиний продолжил свой поход
и победил. Так сделай это и ты, император! А в наказание за твое малодушие,
хоть я и не твой исповедник, назначаю тебе такую епитимью: идти в первых
рядах сражаться за Святую Церковь!
Император поднялся на ноги и поглядел на дьякона сверху вниз.
- А как насчет наказания для тебя, малыш? За то, что ты ударил
избранного Богом?
Дьякон выдержал его взгляд:
- Я добуду тебе Грааль или умру.
Мощная ладонь сжала его плечо.
- Добудь мне Грааль, и тогда я дам вот какую клятву. Если я разобью
неверных, то я сделаю тебя не архиепископом и даже не кардиналом, а самим
папой Римским. У нас уже было слишком много итальяшек, которые никогда
не покидали стен Рима. Нам нужен новый папа Григорий. Истинный
наследник святого Петра.
- Но папский престол занят, - пролепетал Эркенберт, едва не лишившись
дара речи от грандиозности внезапно открывшейся перед ним перспективы.
- Это можно будет устроить, - сказал Бруно. - Как уже не раз делали.
В лагере халифа. Наследника Пророка, разыгрывались другие драмы.
Следуя обычаю, войсковые командиры в час заката собрались для рапорта,
один за другим входя в установленный несколько часов назад огромный
