- Я думаю, что теперь власть в мире переменилась в лучшую сторону.
Судя по всем сообщениям предыдущих лет, не осталось и следа от Империи и
даже мысли о ней. Христианский мир разделился на мелкие государства, под
властью местных правителей. Угрозы с Юга, от приверженцев Пророка,
больше не существует. Греки также не представляют опасности. Больше нет
необходимости в великих империях и завоевательских армиях.
- Но ведь и наша Империя, та, что была, разделилась. С тех пор, как мы
лишились...
- С тех пор, как мы лишились Единого Короля, - согласился Альфред. -
Это верно, наш старый договор с ним больше недействителен. Гудмунд и
прочие ни за что мне не подчинятся, как и я не подчинюсь ни одному из них.
И все же за последние несколько лет мы научились сотрудничать. Думаю, что
эта дружба выдержит испытание временем. Больше не будет войн и набегов
викингов на наши земли. Мы слишком хорошо знаем силы друг друга. И
опять же, ветераны армии Единого Короля не станут сражаться друг с другом.
Все они теперь говорят на своем языке, их больше никто не понимает. Они
сохранят мир и остальных заставят хранить его. В память о своем повелителе.
Последовала долгая пауза, Годива вспоминала о том, чье имя не
произносилось.
- Ты думаешь, он мертв? - спросила она. - Тело так и не нашли.
- Думаю, да. Многих так и не нашли. Змей упал на землю, а его схватили
безоружным и убили где-нибудь в полях. Был найден его амулет с порванной
цепочкой. Ты слишком часто об этом спрашиваешь, - мягко добавил
Альфред. - Предоставим мертвым покоиться с миром.
Она не слышала его... а может быть, не хотела слышать. Она все еще
бередила свои воспоминания, как языком бередят больной зуб.
- Ханд тоже так и не вернулся, - сказала Годива. Она лучше других
знала, как сильна привязаннось между этими людьми.
- Мы уже много раз об этом говорили. Считается, что он тогда сбежал с
городской стены, по-видимому, из-за угрызений совести. Думаю, что Ханда
тоже убили какие-нибудь мародеры. Ты же знаешь, они его долго искали,
Бранд, Квикка и остальные. Они тоже чувствовали себя виноватыми. Когда
Квикка отказался стать моим ривом, он сказал, что не будет больше служить
ни одному повелителю. Он вернулся на свою ферму, как и многие из них.
- Но Бранд служит тебе в Йорке в качестве ярла Нортумбрии.
- Уж лучше он, чем один из этих наследников прежних королей.
Потребуется некоторое время, чтобы северные земли Англии приняли мою
власть. Мне нравится наша новая столица - Лондон. Он ближе к сердцу
Англии, чем был Винчестер. Ну а Стамфорд, он был городом Шефа и,
подобно Квикке, не примет никакого другого короля. Он навсегда останется
городом Пути. Пути, который становится все сильнее. Неудивительно, что
папа почувствовал необходимость в союзниках!
Годива не ответила. Она думала о Квикке, отказавшемся признать другого
повелителя. Ей вспомнилась старая поговорка: "Первая любовь - любовь
последняя". У Квикки это так. А как у нее?
- Надеюсь, что он мертв, - сказал Годива едва слышно, - а не бродит
где-то в одиночестве и нищете, выпрашивая милостыню.
Весна. Утро ветреное, но ласковое по сравнению с холодными английскими
бурями. Ночной шторм почти кончился, и поднятые им волны, раз-
бивающиеся об утес внизу, уже утратили свою ярость. Высокий человек,
кутающийся в плащ от последних капель теплого дождя, сидел на постаменте
обрушившейся колонны и глядел на море. Его левая нога была вытянута
вперед, чтобы деревянный протез не давил на культю; нога была ам-
путирована до самого колена. Дождь кончился, и выглянуло солнце. Над
заливом раскинулась яркая радуга, упиравшаяся одним концом в самую вер-
шину дымящего вулкана. Человек стянул с головы влажный капюшон,
поправил повязку, которая закрывала пустую глазницу.
Со стремительностью бойца он обернулся, заслышав за собой треск
валежника. И улыбнулся при виде грациозной фигуры, приближающейся к
нему между сосен.
- Мальчик уснул, - сказала Свандис. - Если он проснется, с ним Ханд.
- Подойди, посиди рядом, - сказал Шеф. - Помнишь, тогда был такой
же шторм, как сегодня ночью, тогда нашу лодку принесло сюда и чуть не
разбило о те скалы.
- Пять лет прошло. А ты никогда не думал... о том, чтобы вернуться?
- Сначала - да. А сейчас очень редко.
- А я каждое утро просыпаюсь и думаю о Севере. Зимний морозец, белые
снега...
- Ты хочешь вернуться?
- Иногда. А потом вспоминаю, как счастливы мы были в первую зиму,
когда вместе с нами укрывался Соломон. Мы были счастливы как никогда:
мы поняли, что ты выздоровеешь.
- Может быть, нам надо было постараться уехать с Соломоном к нему на
родину.
- Может быть, - Свандис колебалась. Она не изменила своего мнения
относительно богов, но теперь стала верить и в удачу, в руководство откуда-
то свыше. - Но я думаю, что на этот козий остров нас занес счастливый
ветер. И эти люди, крестьяне, ох, иногда я так на них сержусь. Но здесь тепло,
вино хорошее и... ты счастлив.
- Думаю, да. Когда я опять работаю своими руками, я знаю, что мне лучше
быть кузнецом, чем королем. А если я сделаю в кузнице что-то новое и
необычное - что ж, мы найдем кого-нибудь, кому все это припишем. Никто
не спрашивает, что сталось с Вёлундом после того, как он смастерил себе
крылья и улетел. Может быть, он вернулся к своей жене-лебеди, к своей
Свандис , и где-то жил себе счастливо.
- И тогда знаешь что, по-моему, было главной его радостью после всех
страданий, сражений и побед?
- Его искусство? - предположил Шеф.
- Его дети, - сказала Свандис.
- И то, и другое. Но представь себе, что он наблюдает, как другие
распоряжаются его наследством. Смотрит, примостившись у огня, у
кузнечного горна или у камелька. Я уже не раз это говорил. Пусть теперь
другие имеют дело с Локи и Одином, с Бальдром, Христом и Ригом.
- Но раньше у тебя была власть, и ты правил на престоле.
- С этим покончено -да я и не все утратил. - Он показал на обломки
колоннады, на остатки мозаичного пола рядом с ней. - Ты знаешь, что когда-
то здесь был дворец, построенный одним древним римским императором?
Один из двенадцати дворцов, которые император построил на этом острове,
настолько ему тут нравилось. Это было лет восемьсот назад, а местные
жители говорят о нем так, словно все было вчера. Ханд говорит, его
настоящее имя было Тиберий, но здесь его зовут Тимберио, будто своего
родственника.
- Ты хочешь, чтобы и о тебе сохранилась такая память?
- Пожалуй. Но это не самое главное, правда?
Если мир пошел по другой, лучшей дороге, как сказал Фарман, по дороге,
уводящей прочь от христианского мира Скульд, тогда я счастлив. Но больше
всего, - он похлопал по своей грубой рубахе, - я счастлив, что больше не
ношу пектораль. Ни рабского ошейника, ни королевской короны, ни амулета
богов. Для меня этого достаточно.
- И для меня тоже. - Свандис взяла его за руку, прижалась к нему. -
Даже Ханд, кажется, умиротворен. Слава о нем как о лекаре расходится,
дошла до Неаполя и окрестностей. К нему приезжают больные и просят
вылечить. Сейчас он все пишет. Говорит, что излагает все свои познания в
виде трактата. Он хочет однажды увидеть его напечатанным.
Шеф, вспомнив что-то при упоминании о печати, залез внутрь плаща и
достал сложенный лист бумаги.
- Ханд всегда жаден до свежих новостей, предпочитает брать плату
газетами, а не золотом. До сих пор все они были на диалекте латыни, над ко-
торым он ломал себе голову. Но взгляни-ка на эту.
Она улыбнулась, тронула свой амулет Эдды Прабабки, который носила до
сих пор.
- Я изучаю старинные предания. А не римские новости и неаполитанские
сплетни.
- Но это газета на английском языке - отпечатана в Лондоне. В ней
рассказывается о серьезных вещах, о важных событиях...
- В ней говорится о войне?
- Нет. Повсюду мир.
- Тогда мне больше ничего знать не нужно. И у нас здесь тоже мир и
покой. Наш сын подрастает с каждым днем. Мир после нескольких
поколений войн. Для меня этого достаточно. А для тебя?
Шеф не ответил. Может быть, он был не в состоянии ответить. Он
посмотрел на шлейф дыма от Везувия, вытянувшийся вдоль по ветру. Потом
кивнул.
Перед ними, грациозно паря над морскими волнами, первый аист вернулся
из Африки в Европу, возвещая конец зимы.
Военное дело.
Второе послание апостола Павла к Коринфянам, 3:6.
Евангелие от Матфея, 7:9.
"Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?" Евангелие от Марка, 15:34.
"Тебя, Боже, хвалим" (лат.).
"Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?" Евангелие от Марка, 15:34.
Евангелие от Иоанна, 1:1.
Имя Свандис созвучно с английским и скандинавским названием лебедя. (Примеч. переводчика.)
