Он скривился.
- Пускай меня берегут "Счастливые Гектары". - Особой радости в его
голосе я не услышал.
У меня рука не поднялась нанести задуманный удар.
- Послушайте, - сказал я, - мне выпала великая честь поработать с вами и
чуточку скрасить вашу жизнь. Поверьте, вам не придется об этом жалеть.
- Что вы имеете в виду?
- Деньги. Еженедельно вы будете получать чек. Хватит и на еду получше, и
на выпивку поприличней, и на все маленькие радости, ради которых стоит
жить. Его это потрясло. Он сощурился.
- В чем подвох? Почему вы это делаете?
- Потому что он хороший человек, - ответила Анжелина.
- Так уж и хороший, - пробормотал я. - Признаюсь, столь исключительная
щедрость не входила в мои планы. Скажем так: я внял голосу сердца.
- О, черт! - Анжелина была растеряна. - Джим, о чем мы вообще говорим?
- Видишь ли, я собирался платить и дальше, но лишь за тайну "Исчезающего
бойспраута". А сегодня вдруг понял: в моем послужном списке нет ни одного
случая шантажа. И я уже слишком стар, чтобы за него браться. Так что
живите на пенсии в свое удовольствие и поминайте меня добрым словечком по
вечерам, в час коктейля.
Я свистнул. Загудели моторчики, чемоданы поехали за нами.
- Не верю! - крикнул Великий Гриссини нам вслед.
- Поверьте, - сказала Анжелина. - Старина диГриз только с виду кремень,
а сердце у него нежное.
- Если не прекратишь меня нахваливать, я покраснею.
Я поцеловал жену в щеку.
Когда я подошел к такси, позади отворилась дверь коттеджа.
- Я вам скажу, - произнес факир. - Я решился.
- Лайнер ждать не будет, - предостерегла Анжелина.
- Это и минуты не займет. Вы бы сами могли догадаться, когда я сказал,
что мальчик заходит мне за спину. На секунду он исчезает с глаз публики.
Отвлекай внимание!
- И тут кое-что происходит. -Я обрадовался. - Но что?
- Он останавливается. Его скрывает моя крылатка. Вот почему я всегда
оставляю этот номер на конец представления. Когда он заканчивается, падает
занавес. Но прежде, чем он поднимется снова, мальчик успевает убежать за
кулисы. Я кланяюсь.
- Но если не он поднимается по веревке, то кто?
- Никто. Нет никакой веревки над корзиной, это изображение. В тот
момент, когда мальчик заходит мне за спину, я включаю проектор. Передо
мной тотчас появляется голографическое изображение веревки. Помните,
настоящий мальчик скрывается от публики за моим плащом. А в следующий миг
из-за меня выходит голографическое изображение мальчика и поднимается по
голографической веревке. И исчезает, как может исчезнуть лишь изображение.
А изображение веревки падает в корзину. И остается только настоящая
веревка на дне.
- И тут опускается занавес, - со смехом добавила Анжелина, - и довольные
зрители расходятся по домам.
- Пора и нам честь знать, дорогой магистр. Великий Гриссини, вы
действительно великий.
На сем мы и расстались. Он - кланяясь, мы - смеясь. Под занавес жизни он
дал великолепное представление.
ГЛАВА 5
Как только мы оказались на борту лайнера, которому выпала честь
доставить нас в Феторрскорию, эйфория от последнего представления Великого
Гриссини испарилась. Мы так и не решили одну из серьезнейших проблем.
Должно быть, Анжелина увидела мой злобный оскал. Она попыталась меня
развеселить, но ничего путного из этого не вышло. В моей черепной коробке
плясали мысли о свинобразах. Да разве могу я допустить, чтобы исчезло одно
из этих чудесных созданий, даже будь оно в моем распоряжении?
- Что скажешь о бокале шампанского перед ленчем?
Из моего пересохшего горла вырвался хрип, и Анжелина похлопала меня по
руке.
- Да, милый.
- Тогда - в "Звездный бар"!
Тут пискнуло сигнальное устройство коммуникатора и засветился экран.
- Ну, конечно, - фыркнул я и состроил кислую мину своему отражению в
зеркале. Это было несложно - я как раз причесывался. - Сейчас нам прочтут
нуднейшую лекцию о применении спасательных средств.
- Ошибаешься, - возразила подошедшая к экрану Анжелина. - Это от
Джеймса. Ниже все подробности. Он договорился, чтобы нас встретили, как
только пройдем таможню. Некто Игорь, владелец грузовика. Игорь знает, куда
нам надо ехать. Еще Джеймс желает удачи и всего наилучшего.
Она нажала кнопку принтера, и машина выдала распечатку.
- Он подготовил для нас полное расписание.
- Наш мальчик! - с любовью и воодушевлением отозвался я. - А сейчас -
шампанского!
"Звездный бар" вполне оправдывал свое название. Потолочным сводом служил
огромный хрустальный купол, за ним раскинулась космическая тьма в желтую
крапинку. Впрочем, я очень сомневался, что в корпусе звездолета прорубили
окно только для того, чтобы пассажиры имели удовольствие посмотреть на
космос. Нет, это был фокус, и не из плохих. Мы попивали шампанское и
строили планы. Я делал заметки на листе с посланием от Джеймса. Если
звездолет не выбьется из расписания, а законы космической механики
позволяют на это рассчитывать, мы прилетим на Феторр всего за день до
открытия циркового сезона. Свинобразье ранчо примерно в пятистах километ
рах от космопорта, еще двести километров до Феторрскории. Если и успеем,
то впритык.
- Твоя правда, но что поделаешь?
- Ничего. А потому давай отложим тревоги на потом.
Я сунул лист в карман, осушил бокал и отодвинул бутылку.
- Надо извлечь из полета максимум пользы, то есть постоянно упражняться.
Без похмельной дрожи в руках.
- А как же стаканчик перед сном?
- Это святое. Я не намерен записываться в абстиненты.
Дни проходили быстро. Я упражнялся, пока мои пальцы не приобрели змеиную
изворотливость. В последние дни перед отлетом Анжелина взяла на себя все
покупки. Тогда я не осознавал, сколь хлопотное это дело - все мое внимание
было отдано фокусам. Однажды она появилась из спальни, когда я отрабатывал
очень сложную карточную манипуляцию.
- Ну, как тебе? - спросила она.
Я обернулся.
- Ух ты!
Карты порхнули во все стороны. На Анжелине был настоящий шедевр швейного
искусства - сногсшибательное алое платье с высокими разрезами на бедрах,
глубоким декольте и облегающее везде, где только можно. Я бросился обнять
ее, но застыл, как вкопанный, от ласкового удара кулаком в челюсть.
- А тебе не кажется, что для женщины в моем возрасте оно слишком много
открывает?
- Ты в самом подходящем возрасте! - воскликнул я. - Ты шикарная и
желанная, и любой зритель мужского пола, достигший половой зрелости, будет
пялиться не на меня, а на тебя. Я уже слышу шипение перегретых оргонов2 в
зрительном зале.
- А изумрудная тиара - это не чересчур?
- В самый раз. Подчеркивает осиную узость твоей талии.
- Не уверена. - Она проделала перед зеркалом изящный пируэт. - Может,
лучше зеленый цвет?
- У тебя есть еще наряды вроде этого?
- А как же?
- Доставь мне удовольствие! Давай устроим дефиле.
Я отложил карты, пододвинул кресло, зажег сигару, налил себе бокальчик
белого вина. Анжелина запаслась костюмами для всех фокусов. Зеленый - в
пару бурому, как ржавчина, окрасу нашего предполагаемого свинобраза.
Черное с красным платье - чтобы ассистировать, когда я буду показывать
карточные фокусы. Полуночно-черное - для левитации. Мы чудесно провели
время, пока гонг не возвестил начало обеда.
В подобном духе истекли последние дни полета. Пока я пестовал в себе
таланты фокусника, супруга доводила до совершенства наряды. Мы хорошо пита
лись, прекрасно высыпались, и я позволял себе лишь бокал-другой вина за
обедом.
Мы уже знали, что по прибытии на место назначения свободного времени у
нас почти не будет. А значит, надо избежать лишнего стаптывания подметок и
распихивания локтями остальных пассажиров. Иными словами, меня ждала
дружеская встреча с корабельным экономом.
Им оказался слащавый тип с привычкой то и дело вытирать влажные ладони и
скалить в улыбке белоснежные зубы.
- И чем же я могу служить вам, дорогой сэр?
- Советом насчет багажа. Если мы уложим чемоданы заранее, вы возьмете на
себя их выгрузку?
- С превеликим удовольствием.
- Значит, если вы получите наш багаж вечером накануне прибытия, ничто
вам не помешает выгрузить его в первую очередь?
С этими словами я сунул ему пятьдесят кредитов.
- Сэр, считайте, что это уже сделано. Даю слово, вам не о чем
беспокоиться.
- Тогда, если не возражаете, я попрошу вас о дополнительной информации.
С кем бы мне поговорить, чтобы мы с супругой получили возможность первыми
покинуть этот гостеприимный корабль?
- Со мной, сэр. Высадка пассажиров - в моем ведении.
В его потливой ладошке исчезла вторая банкнота.
- Судя по всему, вы часто летаете этим рейсом. Не поделитесь ли опытом
ускоренного прохождения через таможенный контроль?
- Как кстати, сэр, что вы завели об этом речь!
Мой кузен - сотрудник таможни в космопорте, и я...
У меня основательно полегчало не только в кармане, но и на душе. И я
отправился в каюту собирать вещи.
Встреча с бесстыжим взяточником дала плоды - мы первыми сошли по трапу,
первыми преодолели таможню, где царил любезный кузен нашего мздоимца, и
получили свой багаж нетронутым и непросвеченным. У выхода нас дожидался
коренастый субъект в промасленной и мятой спецовке, державший лист бумаги
с надписью "Мистюр Догрыз". Я помахал рукой, и он приблизился.
- Это вы - Догрыз?
- Это я - диГриз. С кем имею честь?
- Игорь. Поехали.
Я свистнул, и багаж последовал за нами, а мы - за Игорем на пыльную и
дымную улицу. Анжелина фыркнула.
- Мне не нравится это место. А еще мне не нравится наш односложный
приятель Игорь.
- Боюсь, вся планета такая. Тут первую скрипку играют добыча природных
ресурсов и тяжелая промышленность. Ты разве не заметила в последнем письме
Джеймса легкий тон отчаяния?
- Заметила. Пошли поглядим, па чем нас собираются везти. О-о!
И правда, о-о! Нас ждало огромное, обшарпанное, грязное кубовидное нечто
о четырех колесах. Когда-то его, несомненно, по ошибке покрасили в розовый
цвет. На боку я с трудом прочел под слоем грязи: "Грузоперевозки Игоря.
Куда захочешь, туда и доставим".
Я надеялся, что это не пустые слова. Игорь открыл дверцу и затолкал в
кузов наш багаж. Потом по лестнице забрался в установленную наверху
кабину. Зарычал, залязгал двигатель, выхлопную трубу стошнило зловонным
черным дымом. Мои слезящиеся глаза увидели, как из кабины вынырнула рука,
приглашающе махнула нам один-единственный раз и снова исчезла. Мы залезли
в кабину, уселись на обшарпанное залатанное сиденье, уставились в грязное
ветровое стекло. Где-то внизу скрежетали шестеренки. Грузовик дернулся,
затрясся и наконец с грохотом покатил вперед.
- Вы знаете, куда нам надо? - спросил я, стараясь не кривиться при виде
унылого ландшафта.
- Угу, -ответил Игорь. Или что-то вроде этого.
- Мы едем в Лортби, верно? На свинобразью ферму "Бекон и иголки"?
Очень нескоро дождался я от Игоря утвердительной фонемы. Затем
последовала целая речь:
- Грязь возить - вдвойне платить.
Я решил, что это следует перевести примерно так: если вы намерены
погрузить в мое транспортное средство нечистоплотное животное, вам следует
учесть, что и без того возмутительно высокая плата будет удвоена.
В свою очередь я невнятно буркнул, и на сем наш разговор окончился.
Постепенно и с великой неохотой фабрики, дымовые трубы и закопченные стены
уступили место невзрачным пустошам. В основном болотистым, декорированным
свалками обочинам дороги. Мы с Анжелиной попытались завести легкую беседу,
но из этого ничего не вышло. Оставалось лишь подскакивать и качаться на
сиденье и отупело разглядывать чахоточные пейзажи. Спустя несколько часов,
а может, веков мы свернули с шоссе и разухабистым грейдером миновали
дорожный знак, который гласил: "Бекон и иголки". Его дополнял не слишком
