- Всему свое время. - Он дотронулся до носа указательным пальцем,
подмигнул и закатил глаза. Я этот жест растолковал так: "Не торопись, сам
скоро узнаешь". Выбирать не приходилось. Я вытер пальцы о влажную скатерть и
в который уже раз двинулся за Золотистым.
У дверей Веритории, где вчера крутили непонятный голофильм, меня
поджидал сам Железный Джон.
- Пойдем со мною, Джим, - произнес он гулким, как далекая канонада,
голосом. - Сегодня ты воспримешь и постигнешь Откровение.
- А как же мои...
- Потом, Джим, потом. - Он бережно, но цепко взял меня за плечо. Не
оставалось ничего другого, как идти с ним. -Ты мудр не по годам. Ум старца
в юной голове. А значит, извлечешь наибольшую пользу, открыв для себя тайну,
в которой нет ничего таинственного. Идем.
Он усадил меня в кресло, но сам не сел. Однако я ощущал его присутствие
- он притаился где-то близко, во мраке. Возник и тут же рассеялся
светящийся туман, и я снова оказался на берегу водоема.
В лесу окрест темного пруда царило безмолвие. Когда на воде истаял
последний круг, юноша повернулся и ушел, не оглядываясь. Шагал среди
деревьев по палой листве, пока не добрался до опушки и не увидел перед собой
короля.
- Я должен сделать кое-что, - сказал он властелину и больше не
проронил ни слова. От короля не укрылось, что молодой человек вернулся цел и
невредим, но без собаки. И вместо того чтобы засыпать юношу вопросами,
изводившими разум, король последовал за ним к замку. За крепостными
воротами, во внутреннем дворе, юноша огляделся и заметил большое кожаное
ведро.
- Вот что мне нужно, - произнес он.
- Бери. - Король сопроводил разрешение взмахом руки. - И помни, что
я помог тебе. За это когда-нибудь ты скажешь, что нашел в лесу.
Молодой человек повернулся и снова - теперь уже в одиночестве -
проделал весь путь к темному пруду. Там он окунул ведро в воду и опорожнил
его над ближайшей ямой. И еще раз. И еще. Он трудился без отдыха, он упорно
осушал пруд. Солнце не заходило, свет не мерк, юноша все работал и работал.
Спустя очень долгое время почти, вся вода была вычерпана, и в грязи на дне
пруда появилось нечто большое. Юноша орудовал ведром, пока не увидел
высокого мужчину, покрытого с головы до ног, точно ржавчиной, рыжим волосом.
Рыжий открыл глаза и посмотрел на юношу. Тот поманил его пальцем. Рыжий
поднялся на ноги, неуклюже отряхнулся, выбрался из пруда и пошел следом за
юношей через заросли.
И вот они в замке. Все стражники и челядь разбежались в панике, и
только король стоял перед ними.
- Это Железный Джон, - сказал юноша. - Надо посадить его в железную
клетку и держать здесь, во дворе замка. Если вы запрете клетку, а ключ
отдадите королеве, можно будет ходить по лесу без опаски.
Сцену заволокло туманом. Конец.
На плече Джима лежала тяжелая рука, обросшая рыжей шерстью. Но это его
не беспокоило.
- Теперь ты понимаешь, - с небывалой теплотой в голосе сказал
Железный Джон. - Теперь ты можешь освободить Железного Джона. Давай, Джим,
давай.
Я хотел сказать, что понял далеко не все, точнее, ни черта не понял.
Кое-что почувствовал, но что именно - не взялся бы выразить словами. Но я
промолчал. Поскольку ощутил, как на глазах выступили слезы. Ни с того ни с
сего. Но стыдиться тут нечего. Это я понимал.
Железный Джон улыбнулся и громадным пальцем стер слезинки с моих щек.
Глава 16
- Ну, и что там было? - спросил Флойд, когда я вернулся. Уже в
коридоре слышалось его тромбонио - хитроумная и блестящая коллекция
золотистых труб и салазок, временами издающая довольно-таки забавные звуки.
К сожалению, большинство из них так и норовило растерзать барабанные
перепонки.
- Продолжение учебного фильма, - ответил я как можно беспечнее и
огорчился, услышав в голосе легкую дрожь. Флойд этого не заметил - он уже
вернулся к игре, - но Стинго, который лежал на койке и вроде бы спал, сразу
открыл глаз.
- Учебный фильм? О лесном водоеме, что ли?
- В яблочко.
- Теперь ты знаешь, что это за пруд? И кто утопил собаку?
- Глупая история. - Флойд выдал коротенький пассаж. - И все-таки
жалко песика.
- Это был ненастоящий пес. - Стинго, как мне показалось, смотрел
выжидающе, но я стиснул зубы и отвернулся. - И пруд ненастоящий, - добавил
он.
- Что ты имеешь в виду? - Я повернулся к нему.
- Мифология, дорогой Джим. И ритуалы перехода. На дне пруда сидел
Железный Джон, верно? Я подскочил как ужаленный.
- Верно! А как ты догадался?
- Я же говорю - интересовался когда-то мифами. Впрочем, на самом деле
меня волнует не учебный фильм, как ты его называешь, а тот факт, что
Железный Джон - здесь, во плоти. Здоровенный и волосатый.
- Э, ребята, про меня забыли. - Озадаченный взгляд Флойда
перескакивал с меня на Стинго и обратно. - Вам не кажется, что небольшое
пояснение будет очень кстати?
- Да, конечно. - Стинго свесил с кровати ноги и принял сидячее
положение. - Человечество создает культуру, а культура создает мифологию,
дабы объяснить свое существование. Далеко не последнюю роль играют мифы и
обряды перехода для мальчиков. Я имею в виду переход от отрочества к
зрелости. В эту пору юноша расстается с матерью и другими женщинами. В
некоторых первобытных культурах мальчики уходят жить к мужчинам и уже
никогда не видят своих матерей.
- Невелика потеря, - пробормотал Флойд.
Стинго кивнул.
- Джим, ты слышал? Всегда и везде матери пытаются лепить сыновей по
своему - женскому - образу и подобию. Ради их же блага. Естественно,
мальчики противятся, и в этом им помогает обряд перехода. Тут всегда
замешана уйма символов, поскольку символика - способ выражения мифов,
лежащих в основе любой культуры.
Я поразмыслил над этим - и тотчас разболелась голова.
- Стинго, извини, но я за тобой не поспеваю. Растолкуй.
- Пожалуйста. Возьмем Железного Джона. Ты сам сказал, что ничего не
понял из фильма. Но я думаю, он все-таки произвел на тебя впечатление. Чисто
эмоциональное.
Я хотел было отмахнуться - мол, ерунда, - но спохватился. Почему
ерунда? Уж кому-кому, а себе я стараюсь не лгать никогда. Самое время
последовать этому правилу.
- Ты прав. Меня проняло, а почему, не знаю.
- Мифы воздействуют на эмоции, а не на логику. Давай разберем
символику. Молодой человек вычерпал пруд и нашел там Железного Ганса или
Джона, так?
- Тютелька в тютельку.
- Железный Джон, по-твоему, кто? Я не о нашем приятеле, а о том, из
легенды... И кто - тот парнишка?
- Ну, это не так уж сложно вычислить. Парнишка - тот, для кого
предназначен фильм. Зритель. Поскольку на этот раз вас в Вериторию не
приглашали, можно предположить, что этот юноша - я.
- Ты прав. Итак, ты - герой мифа, что-то ищешь в пруду, и тебе надо
хорошенько потрудиться с ведерком, чтобы добиться своего. Теперь мы
приближаемся к Железному Джону, волосатому чудищу, живущему на дне водоема.
По-твоему, это живой человек?
- Конечно, нет. Мужик на дне пруда - это символ. Элемент мифа.
Воплощение мужества, брутальной натуры. Первобытный самец, который прячется
в каждом из нас под тонким лоском цивилизованности.
- Отлично, Джим, - сказал он, понизив голос. - Идея фильма ясна:
когда мужчина - не мальчик, а взрослый мужчина - заглядывает в недра своей
души, погружается в них достаточно долго и упорно, он обнаруживает там
грубого волосатого мужика.
Флойд оторвался от инструмента, у него отвисла челюсть.
- Не иначе вы, ребята, шизеете в свое удовольствие, а про меня забыли.
- Мы не шизеем, - ответил Стинго, - а пьем из источника древней
мудрости.
- Ты поверил в этот миф? - спросил я его. Он пожал плечами.
- И да и нет. Половое созревание - трудный процесс, ритуалы
взросления подготавливают мальчиков, дают им уверенность в себе, которой так
недостает на пороге новой жизни. С этим я согласен, но только с этим. Я
говорю твердое "нет" мифу, выдающему себя за реальность. Что мы видим?
Железного Джона - живого, здорового, залезшего на самый верх. И расколотое
общество, лишенное женщин. Даже не подозревающее об их существовании.
Нехорошо. Я бы даже сказал, паршиво.
Мне стало не по себе.
- Не во всем с тобой согласен. Честно говоря, кино мне понравилось. Я
ведь не из легковерных простаков, и все-таки меня проняло.
- И должно было пронять, ведь мифы воздействуют на самые тонкие
материи - психику и эго. Сдается мне, Джим, детство у тебя было не из
счастливых...
- Счастливое детство! - Я рассмеялся. - Попробуй расти счастливым на
свинобразьей ферме в общении с буколическими селянами, которые по части
умственного развития ненамного выше своей скотины.
- В том числе твои родители?
Я чуть не взорвался, но сообразил, куда он клонит, и прикусил язык.
Флойд вытряс из инструмента слюну и нарушил паузу:
- Жалко песика.
- Это ненастоящий пес, - повторил Стинго, отворачиваясь от меня. -
Как и все остальное. Символический. Собака - твое тело, то, чем ты
распоряжаешься: "сидеть!", "лежать!"
Флойд обалдело потряс головой.
- Слишком глубоко для моего куцего умишка. Как тот пруд. Нельзя ли
ненадолго перейти от теории к практике? Что еще у нас на повестке дня?
- Разыскать Хеймскура, поинтересоваться у него насчет находки. - Я с
удовольствием переключился на более злободневную тему. - Предложения?
- Пустота в башке, - сказал Флойд. - К сожалению. Проклятый бодун,
когда ж ты кончишься?!
- Хорошо, что хоть один из нас не надрался. - В голосе Стинго вдруг
появилась нехарактерная нотка раздражения. По личным причинам я слегка
обрадовался - все-таки живой человек, а не мешок с подарками. Вся эта
мифология основательно вывела меня из равновесия. Ладно, забудем - сейчас
не до этого.
- У нас два пути. Можно ронять намеки и выуживать информацию. А можно
взять и выложить напрямик про находку. Лично я - за второй вариант,
поскольку времени у нас с гулькин нос. - Десять дней до мрачного финала,
мысленно договорил я. - Давайте начнем с Золотистого, нашего мажордома.
Похоже, он тут каждую собаку знает.
- Поручи это мне, хорошо? - Стинго встал и потянулся. - Поговорю с
ним по душам и как бы невзначай переведу разговор на науку и ученых. И на
Хеймскура. Скоро вернусь.
Флойд мерил комнату шагами, наигрывая марш. Когда за Стинго затворилась
дверь, он сказал:
- Ты вроде и впрямь принял близко к сердцу эту лабуду насчет Железного
Джона.
- Да. А почему, не понимаю. Вот беда.
- Женщины. У меня шесть сестер и две тетки, я среди них вырос. А
братьев нет. Никогда не думаю о женщинах. Только о какой-нибудь одной - в
конкретной ситуации.
Не дожидаясь, когда он пустится в жлобские описания какой-нибудь
"конкретной ситуации", я извинился и сбежал на улицу. Размявшись до пота,
возвратился, сделал несколько отжиманий и приседаний и забрался под душ.
Когда вернулся в комнату, Стинго был уже там. Я вопросительно поднял бровь,
а он потряс над головой сомкнутыми руками.
- Удача! Хеймскур - вожак шайки, "созидающей во имя науки", так
выразился Вельди.
- Вельди?
- Коридорный. Да, у него, оказывается, есть имя. В беседе с ним у меня
сложилось впечатление, что мы попали в сильно дифференцированное общество,
где каждый индивидуум занимает отведенное ему место. Особенно тут уважают
ученых. Вельди отзывался о них с великим почтением - судя по всему, они
очень влиятельны.
- Чудненько. Как же нам встретиться с Хеймскуром?
