- Надо подождать. - Стинго взглянул на часы. - Вот-вот должен
подъехать экипаж и отвезти нас в резиденцию его высоколобой милости.
- Опять огненные колесницы?
- Нет. Однако название не менее зловещее. Транспорт восторга -
каково?
Мы не успели как следует поразмыслить над этим. В дверь отрывисто
постулали, и появился золотистый Вельди.
- Следуйте за мной, джентльмены. Если угодно. Мы вышли парадным шагом
- грудь вперед, подбородок вскинут. Пряча все сомнения и опасения. И
все-таки содрогнулись при виде того, что нас поджидало.
- Транспорт восторга, - гордо сообщил Вельди, взмахом руки указав на
самую настоящую спасательную шлюпку. Оставалось лишь ломать голову, каким
ветром ее с морских просторов перенесло на сушу. Впрочем, нельзя сказать,
что она прогадала. Белоснежный корпус был украшен вымпелами, белые колеса
прятались под килем. Стоявший у фальшборта капитан в мундире посмотрел вниз,
отдал честь, скомандовал, и к нашим ногам ссыпался веревочный трап.
- На абордаж! - Я первым полез на борт. Нас дожидались обитые плюшем
диваны; слуги подобострастно кланялись и протягивали кувшины с
прохладительными напитками. Как только мы расселись, капитан дал сигнал, и
барабанщик на носу пустил частую дробь, а затем повернулся к басовому
барабану. Под металлическое уханье транспорт восторга дернулся и медленно
покатил вперед.
- Галера, - сказал Флойд, - без рабов и весел.
- Как же - без рабов! - Я брезгливо поморщился - из белого раструба
за моей спиной хлынула брутальная вонь. - А вместо весел - педали или
что-нибудь наподобие.
- Никаких жалоб! - отрезал Стинго, потягивая вино. - Что, еще за
брюзжание после огненных колесниц?
Мы помпезно катили между домами, кивали зевакам и время от времени
царственным жестом приветствовали восхищенных фанов. Шлюпка оставила за
кормой нечто вроде жилого квартала и углубилась в пригород, похожий на парк.
Дорога попетляла среди деревьев, вытянулась в струнку вдоль ряда изящных
фонтанов, и наконец шлюпка тяжеловесно остановилась перед огромным зданием
со стеклянными стенами. Нас встретила группа старцев в элегантных одеяниях,
ее возглавлял старейший - весь в белом и прямой как жердь. Я сорвался с
трапа и шлепнулся перед ним.
- Имею ли я честь обращаться к благородному Хеймскуру?
- Да. А ты, несомненно, Крыса Джим? Милости просим, милости просим.
Мы еле устояли под шквалом рукопожатий и радостных возгласов, наконец
Хеймскур прервал церемонию встречи и повел нас в стеклянное здание.
- Милости просим, - приговаривал он, - милости просим в сокровищницу
знаний, откуда проистекает все благое. Извольте следовать за мной, я
ознакомлю вас с тематикой наших исследований. Поскольку вы, джентльмены, -
выходцы из неспокойного смешанного общества, лежащего за нашими мирными
пределами, вы, безусловно, высоко оцените достижения разума, благодаря коим
мы живем в счастливой и уютной стране. Ни раздоров, ни различий, - места
хватает всем, и все - на своих местах. Этим путем мы с вами пройдем через
Фазенды Физики и Хоромы Химии. Нас ждут Агора Агрономии, Музей Медицины, а
чуть дальше - Архив Антропологии.
- Архив? - небрежно переспросил я. - Архивы я люблю.
- Тогда непременно побывай в здешних. Там ты найдешь подробное
описание нашего многотрудного пути до переселения на эту планету. Ты
узнаешь, как мы свершили обряд перехода и очищения, чтобы найти эту тихую
гавань. Тут мы возмужали и обрели достаток и теперь любой желающий может
зачерпнуть из источника нашей мудрости. Архивы открыты для всех!
Скучища, подумал я, и вдобавок - откровенная несообразность. Какие мы
чистенькие, какие мы беленькие. Только крылышек да нимбов не хватает.
- Вдохновляет, - сказал я, когда мы добрались до конца экспозиции.
- О да!
- А там, дальше, что?
- Музей для студентов. Биологи изучают флору нашей планеты, геологи -
сланцевые толщи.
- А археологи?
- Увы, очень немногое. Примитивные поделки давно усопших бедолаг
первопоселенцев.
- Можно взглянуть?
- Отчего же нельзя? Вот, пожалуйста: палочки для добывания огня,
грубая керамическая посуда. Топорик, несколько наконечников для стрел. Едва
ли стоит их беречь, но мы беззаветно преданы своей миссии хранителей и
архивариусов.
- И это все?
- Все.
Я глубоко вздохнул, извлек из внутреннего кармана фотографию и протянул
Хеймскуру.
- Вы, наверное, уже в курсе, что вертухаи из Пентагона не останутся в
долгу, если им помогут разыскать вот эту штуковину?
- В самом деле? Я бы не верил ни одному их обещанию. - Он взял
снимок, поморгал, отдал. - Как это похоже на них! Вечно лгут, вечно мутят
воду.
- Лгут?
- В данном случае - безусловно. Этот предмет был доставлен сюда. Я
лично его осмотрел. Никакой научной ценности. Абсолютно никакой. Похоже,
всего-навсего обломок старого космического корабля. Неинтересный,
бесполезный хлам. Мы от него избавились.
- Избавились? - Не возьмусь описать усилия, которые я затратил, чтобы
в голосе не прозвучало отчаяние.
- Списали. В Раю его больше нет. Все, что не предоставляет ценности
для мужчин, должно исчезнуть. Да что тебе в этой безделице, Джим? Давай-ка
выбросим ее из головы и поговорим о чем-нибудь действительно интересном. К
примеру, о музыке. Скажи-ка, голубчик, ты сам пишешь тексты или?..
Глава 17
На обратном пути мы помалкивали, будто воды в рот набрав, и почти не
замечали роскошеств, которые окружали нас на транспорте восторга. Лишь за
закрытыми дверями апартаментов мы дали волю языкам. Одобрительно кивая, я
выслушал весь флойдов запас проклятий и ненормативной лексики, - надо
сказать, он оказался в высшей степени изобретательным по этой части и
практически ни разу не повторился.
- Присоединяюсь, - сказал я, когда отсутствие воздуха в легких
заставило его стихнуть. - Нам и правда здорово не повезло.
- Ага, - согласился Стинго, - а еще нам здорово соврали.
- То есть?
- То есть Хеймскур попытался продать нам старую лепеху верблюжьего
кагата. Так называемая история науки в его изложении - по большей части
пропаганда для солдатни. И раз уж мы это понимаем, то с какой стати должны
верить истории насчет археологической находки? Ты запомнил его последние
слова?
- Нет.
- И я - нет. Но кое-что, надеюсь, запомнилось. Или ты не заметил, как
на экскурсии я постоянно чесал в затылке и ковырял в носу?
Флойд с самого утра соображал туговато; он уставился на Стинго, разинув
рот. Я улыбнулся и сунул в ухо указательный палец.
- Эй, небесное око, ты меня слышишь?
- Нет, зато я слышу, - отозвался через мой ноготь капитан Тремэрн.
- Чудненько, но не это главное. Главное - слышали вы нашего
экскурсовода?
- Все до последнего слова. Скучища. Но все равно я записал, как ты
просил.
- Как просил Стинго - каждому по делам его. Не откажите в услуге,
воспроизведите последние слова насчет штуковины.
- Пожалуйста.
В ногте пощелкало, попищало, а затем наш престарелый гид занудил:
- Списали. В Раю его больше нет. Все, что не представляет ценности для
мужчин, должно исчезнуть...
Он повторил это пару раз, пока я переписывал.
- Готово. Спасибо.
- Вот. - Стинго щелкнул по бумаге ногтем. - Хитрый старый котофей.
Решил с нами поиграть, сообразил, что неспроста мы разнюхиваем. Заметьте, он
не сказал "уничтожили". Ни разу. Он сказал "списали". А значит, находка,
возможно, еще существует. В Раю ее нет - следовательно, она где-нибудь в
другом месте. Но особенно мне нравится обмолвка насчет того, что эта вещь не
нужна мужчинам. - Он улыбнулся, точно игрок в покер, открывший пять тузов.
- Если мужчинам она ни к чему, то как насчет женщин?
- Женщин? - У меня отвисла челюсть, но я тотчас спохватился и с
лязгом вернул ее на место. - А при чем тут женщины? Здесь же одни мужчины.
- Святые слова! А за стенкой-то кто? Готов поспорить: дамы! Либо они,
либо в этом городе имеется высокоразвитая технология клонирования. В чем я
очень сомневаюсь. Готов поставить на естественные контакты через стену.
Зажужжал челюстефон, и по мозговым извилинам разбежался голос Тремэрна:
- Я согласен со Стинго. И Мадонетта. Она уже идет вдоль стены к центру
и доложит, как только что-нибудь выяснит.
Я сразу понял, что возражать бессмысленно.
- Годится. Вожаки местной шайки только и знают, что нам вешают лапшу
на уши. Логично допустить, что они солгали и про находку. Ничего не
остается, как подождать...
Я замолк. Вельди негромко постучал, затем отворил дверь.
- Благая весть! - заявил он, возбужденно сверкая глазами. -
Железному Джону угодно встретиться со "Стальными Крысами" - и не
где-нибудь, а в Веритории! Высочайшая почесть! Но сначала отряхните одежду
от пыли и удалите с музыкальных челюстей суточную щетину - Флойда с его
героической бородой это, естественно, не касается. О, если б вы знали, какое
вас ждет удовольствие!
"Готов поспорить, без такого удовольствия мы бы прекрасно обошлись", -
подумал я, но вслух ничего подобного не высказал. Царская милость есть
царская милость, от нее не отвертишься. Я избавился от щетины с помощью
быстродействующей депиляционной мази, расчесал волосы и постарался не
кукситься, глядясь в зеркало. Из апартаментов я вышел последним, молча
взобрался на транспорт восторга, и мы с тяжеловесным шиком покатили во
дворец.
- Не возьму в толк, почему на этот раз все трое? - Стинго пригубил
бокал охлажденного вина. - В прошлый раз, Джим, на фильм приглашали тебя
одного.
- Понятия не имею.
Мне не очень нравился беспечный тон Стинго, захотелось сменить тему. Я
попытался представить, как Мадонетта одна-одинешенька бредет по чужому
городу, но мысли упрямо сворачивали на Железного Джона. Какой еще сюрприз он
приготовил?
Наконец мы вступили в Вериторию, освещенную лучше прежнего, и я
поразился - насколько же она просторней, чем показалось вчера! Кресла были
расположены полукругами, в каждом сидел зритель - я еще не видал в Раю
такого сборища старых пней. Куда ни глянь - лысины, седины, морщины и
беззубые рты.
Сам Железный Джон вышел на сцену и обратился к нам с приветственной
речью:
- Мы искренне рады видеть вас здесь. Эти кресла - для вас.
Он указал на передний ряд, удаленный от прочих и состоящий всего из
трех, но лучших кресел.
- Музыкальные Крысы, вы наши почетные гости. Это особый случай, особый
для юного Джеймса диГриза. Джим, ты здесь самый молодой. Скоро ты поймешь,
что я имею в виду. А твои друзья, несомненно, получат удовольствие. Не
только удовольствие, но и полезный урок, я надеюсь. Итак, начинаем...
Едва он вымолвил: "Начинаем", - погасли огни и тьма заполнила
Вериторию. Во мраке зазвучали шаги, раздался смех. Загорелся свет, я увидел
малыша лет восьми. Спотыкаясь, он семенил к нам с большой коробкой в
обнимку. Он положил коробку, откинул крышку, достал и запустил волчок.
Потом, вынув лоток с кубиками, начал строить башню. Когда она поднялась
довольно высоко, мальчик полез в коробку за новой игрушкой. Выглядел он при
этом уморительно серьезным и сосредоточенным. Он порылся в коробке обеими
руками, потом огляделся, по-детски морща лобик.
- Не прячься, Мишутка.
Он заглянул за коробку с игрушками, снова покопался в ней и вдруг
решительно повернулся и убежал в темноту, но шаги я слышал - они удалялись,
затихали. Затем малыш вернулся с игрушкой - самым обыкновенным потрепанным
