значителен. Я говорю о некоторых изъянах в вашем знании истории,
обусловленном искаженными фактами, аккуратно внесенными в ваши учебники.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, капитан Тэчьюр. В образовательной
системе Британии отсутствует цензура. В Соединенных Штатах она, возможно,
есть, но не у нас. Я обладаю свободой выбора любых книг в библиотеках и
компьютерных распечаток. И в любом количестве.
- Очень убедительно, - сказал капитан, отнюдь не выглядевший
убежденным. - У меня нет намерений спорить с вами о политике в это время
суток и в этой обстановке. Я хочу сообщить вам лишь тот непреложный факт,
что Израиль не является основным конклавом фабрик и ферм, как вас тому
учат в школах. Это свободная, независимая нация - пожалуй, она одна такая
осталось на земном шаре.
Но мы можем хранить независимость лишь до тех пор, пока не оставим
своего места или пока о нашем существовании не узнает кто-либо, кроме
правящих сил вашего мира. Вот какова опасность, с которой мы сталкиваемся,
спасая вас. Ваше знание о нашем существовании, а особенно здесь, под
водой, где нам быть не положено, может причинить нам огромный ущерб. Это
может привести даже к ядерному уничтожению нашей страны. Наше
существование никогда не доставляло счастья вашим правителям. Знай они,
что останутся безнаказанными, они уже завтра стерли бы нас с лица земли...
Зазвонил телефон, и капитан Тэчьюр снял трубку. Он выслушал и что-то
пробормотал в ответ.
- Во мне возникла нужда, - сказал он, вставая. - Устраивайтесь
поудобнее. В термосе есть еще чай. О, господи, что же происходит? Ян пил
крепкий чай, бессознательно поглаживая черные и желтые синяки, начавшие
уже появляться на ногах. Но эта субмарина находилась здесь, и действия
командира были очень загадочными, и они явно были чем-то встревожены. Он
пожалел, что так сильно устал, и что мысли словно заволакивает пеленой.
- Вам уже лучше? - спросила девушка, выскальзывая из-за портьеры,
закрывавшей дверь. Затем она села в капитанское кресло. У нее были светлые
волосы и зеленые глаза, и она была очень привлекательно. Одета на была в
рубашку и шорты цвета хаки, ноги - загорелые и гладкие, и Ян с некоторым
смущением оторвал от них взгляд.
- Меня зовут Сара, а вас - Ян Кулозик. Могу я что-нибудь для вас
сделать?
- Нет, нет, спасибо. Хотя, погодите. Вы можете дать мне кое-какую
информацию. Что это были за корабли, которые потопили нашу яхту? Я намерен
требовать ответа за это преступление!
- Я не знаю!
Но она больше ничего не добавила. Лишь сидела и спокойно смотрела на
него. Молчание длилось до тех пор, пока он не понял, что все, что она
намеревалась ему сказать, она сказала.
- Вы что, не хотите со мной говорить об этом? - спросил он.
- Нет. Это для вашей же пользы. Если вы как-нибудь обнаружите ваше
знание, служба безопасности немедленно внесет вас в списки подозреваемых,
и за вами установят наблюдение. И не видать вам больше ничего - ни
карьеры, ни продвижения - до конца ваших дней.
- Боюсь, Сара, что вам очень мало известно о моей стране. Да, у нас
есть Служба Безопасности, и мой двоюродный брат - там офицер довольно
высокого ранга. Но ничего такого, о чем вы говорите, у нас нет. Разве что
для пролов, быть может, если они начинают причинять хлопоты... За ними
нужен надзор. Но для кого-либо в моем положении...
- А что у вас за положение?
- Я инженер, из хорошей семьи. У меня прекрасные связи...
- Понятно. Один из угнетателей. Рабовладелец.
- Меня оскорбляют эти домыслы...
- Это вовсе не домыслы. Лишь констатация факта. У вас свой тип
общественного устройства, у нас - свой. Демократия. Быть может, это слово
вам никогда не приходилось слышать. Но это несущественно, поскольку мы,
вероятно, последняя демократия в мире. Мы сами правим собой и все мы
равны. В противоположность вашему рабовладельческому обществу, где все
рождаются неравными и такими же живут и умирают, потому что ничего не
могут изменить. С вашей точки зрения, я уверена, это выглядит не слишком
плохо. Потому что вы среди тех, кто наверху. Но ваше положение может
измениться очень быстро, если вы попадете под подозрение. В вашем обществе
вертикальное движение существует только в одном направлении - вниз.
Ян угрюмо рассмеялся.
- Чепуха!
- Вы всерьез в этом уверены? Хорошо! Я расскажу вам о кораблях. В
Красном море весьма распространена перевозка наркотиков. Товар традиционно
поступает с востока. Героин в основном. Вывозится он из Египта и из
Турции. Когда появляется нужда - а ваши пролы всегда испытывают нужду -
всегда находятся деньги и люди, которые их предоставляют. Через земли,
которые мы контролируем, не пройдут никакие наркотики, мы следим за этим -
это еще одна причина, по которой разрешается наше существование. Эта
субмарина - один из дополнительных способов патрулирования. Пока
контрабандисты держатся нас в стороне, мы на них тоже не обращаем
внимания. Но ваши силы государственной безопасности тоже снаряжают
патрули, и один из них гнался за контрабандистами, которые вас едва не
угробили. А врезался в вас береговой охранник. Мы не думаем, что он
заметил вас во тьме. В любом случае, они добрались до контрабандистов. Мы
видели вспышку взрыва, и проследили за сторожевиком, который в одиночку
вернулся в порт.
Ян покачал головой.
- Я никогда не слышал ни о чем подобном. У пролов есть и таблетки, и
трава, в которой они нуждаются...
- Им нужны значительно более сильные наркотики, чтобы забыть о
существовании, которое они влачат. А теперь, пожалуйста, перестаньте меня
ежеминутно прерывать и повторять, что никогда ничего подобного не слышали.
Я это знаю - и вот почему я пытаюсь втолковать вам, что происходит. Мир в
действительности совсем не такой, каким вам его показывают. Но это не
имеет значения для вас, правящего меньшинства, сытого и богатого, в
голодном мире. Но вы желаете узнать. И вот я объясняю вам, что Израиль -
свободная и независимая страна. Когда была выкачена вся арабская нефть,
мир повернулся спиной к Ближнему Востоку, радуясь, что, по крайней мере,
он сбросил с плеч бремя богатых шейхов. Но мы были там постоянно, а арабы
не уходили... Они вновь предприняли попытку вторжения, но без материальной
помощи со стороны победить не смогли. Нам же с большим трудом удалось
удержать свои позиции. И когда положение стало ухудшаться, мы сделали все,
от нас зависящее. Когда положение с арабским населением стабилизировалось,
мы стали обучать их сельскохозяйственным ремеслам, свойственным этому
региону, которые они забыли за годы финансового изобилия. К тому времени,
когда мир обратил на нас внимание, мы создали устойчивое земледелие,
добились полного самообеспечения. Мы могли даже экспортировать фрукты и
овощи. А потом мы продемонстрировали, что наши ядерные ракеты ничуть не
уступают их ракетам, и если они хотят нас уничтожить, им придется
смириться с немалыми потерями. И эта ситуация сохраняется до сегодняшнего
дня. Возможно, вся наша страна - гетто, но мы привыкли к жизни в гетто. И
за своими стенами мы свободны.
Ян вновь начал протестовать, затем задумался и отхлебнул чая. Сара
одобрительно кивнула.
- Теперь вы знаете. И ради собственного же благополучия не
распространяйтесь об этом. И ради нашего благополучия я собираюсь
попросить вас об услуге, но я не понимаю подобной щепетильности. Никому не
говорите об этой субмарине. Ради вашей же безопасности, в конце концов.
Через несколько минут мы собираемся высадить вас на берег, на тот берег,
куда вы могли бы выплыть после крушения. Там вас найдут. Девушка ничего не
знает. Она явно без сознания, к тому же ей сделали укол. С ней будет все в
порядке, врач сказал, что она вне опасности. С вами тоже будет все в
порядке, если вы будете молчать. Будете?
- Да, конечно. Я ничего не скажу. Вы спасли нам жизнь. Но я все же
думаю, что большая часть того, что вы наговорили - неправда.
- Это очень мило, - она придвинулась и похлопала его по руке. -
Думайте, что хотите, ингилех, только держите на запоре свой большой
готский рот.
Прежде, чем он успел что-либо ответить, она вышла за дверь. Капитан
не вернулся, и никто больше не заговорил с ним до тех пор, пока его не
подняли на палубу. Эйлин тоже вынесли наверх - все делалось в великой
спешке, и вскоре их в шлюпке доставили на невидимый в неприглядной мгле
берег.
4
- Абсолютный звук, чистый, как у скрипки, - сказал доктор. Он
считывал показания с экрана. - Взгляните на кровяное давление - хотел бы я
иметь такое же. С ЭКГ все в полном порядке. Ну что же. Я дам вам
распечатку для вашего врача. - Он прикоснулся к контролю диагноста, и
появилось полотно длинной ленты.
- Я не о себе боюсь, а о миссис Петтит.
- Прошу вас, успокойтесь, дорогой мой человек, - толстый доктор
похлопал Яна по колену с симпатией, более чем профессиональной, Ян
отодвинул ногу и холодно взглянул на него. - Она получила небольшую
встряску, наглоталась морской воды, только и всего. Вы сможете увидеть ее,
когда пожелаете. Но я бы посоветовал ей денек полежать в больнице, главным
образом, чтобы отдохнуть, ведь в медицинском уходе она не нуждается. А вот
и медицинские данные.
- Мне они не нужны. Отправьте их врачам моей компании для
регистрации.
- Это сложно.
- Почему? У вас есть связь со спутниками, вы без труда можете
позвонить. Я могу заплатить, если вы считаете, что это не входит в бюджет
больницы.
- Не нужно! Разумеется, я немедленно этим займусь. Но сначала - ха -
ха! - давайте вас рассупоним, - руки доктора задвигались, снимая с кожи
Яна присоски, выдергивая иглу из вены, протирая кожи спиртом.
Ян натягивал брюки; в этот момент доктор распахнул дверь, и
раздался знакомый голос:
- Вот ты где, живой и здоровый! А я уже встревожился!
- Смитти? Что ты тут делаешь? - Ян схватил ладонь двоюродного брата и
с энтузиазмом пожал ее. Длинный нос, похожий на клюв, худые и жесткие
черты - словно прикосновение дома среди округлой мягкости местных.
Сергуд-Смит, похоже, был не меньше его рад встрече.
- Ну и напугал же ты меня! Я был в Италии на конференции, когда
получил это известие. Нажал кое на кого, раздобыл армейский реактивный
самолет и только что приземлился здесь, где мне велели искать тебя. Но не
могу сказать, что ты выглядишь хуже, чем обычно.
- Посмотрел бы ты на меня прошлой ночью, когда я одной рукой держался
за подушку, а другой - за Эйлин. И дрыгал одной ногой. Не такое уж
удовольствие, чтобы пожелать испытать его во второй раз.
- Это звучит весьма впечатляюще. Одевай рубашку, я куплю тебе выпить,
и ты все мне расскажешь. Ты видел корабль, который на тебя налетел?
Ян обернулся, чтобы натянуть на себя рубашку и продел руки в рукав. И
все ночные страхи его мгновенно проснулись в памяти. Изменился ли голос
Смитти, когда он задал этот последний вопрос, не столь уж невинный. Он
ведь, в конце концов, служил в органах Безопасности, и обладает
достаточной властью, чтобы среди ночи получить в свое распоряжение военный
самолет. Сейчас наступил тот самый момент. Сказать правду - или солгать?
Он натянул рубашку через голову, и голос его зазвучал сквозь материю чуть
приглушенно.
- Ничего. Ночь была, как чернила, а на корабле - ни огонька. Первый
прошел так близко, что нас едва не опрокинуло, а второй отправил нас на
