уважал, да и Жуков, воевавший в самом низовом звене. Например, Фрунзе
сталкивался часто не только с неприязнью, но и со скрытым и даже с открытым
противодействием, а порой и саботажем. Ему не раз приходилось решительно
укрощать части, которые проявляли неповиновение и даже поднимали мятежи. Никогда
не мирился с беспорядками и Жуков.
Еще раз вспомним в какие сложные ситуации он попадал и на Халхин-Голе, и во
время Великой Отечественной войны, кто только не пытался ему мешать. Но ничто не
могло его поколебать.
На войне постепенно вырабатывается привыкание к опасности, различного рода
лишениям.
Но, как заметил один писатель, такие качества как ответственность,
принципиальность, решимость до конца выполнить поставленную задачу -- должны
каждый раз приходить к военачальнику как всегда новое и безмерно тяжкое
испытание. Жуков не только не избегал ответственности, а во имя интересов дела
шел ей навстречу, например, взявшись проводить Ельнинскую операцию 1941 г. В
том-то и сила таких руководителей, как Фрунзе и Жуков, что они умеют в самых,
казалось бы, безвыходных положениях превращать себя в сгусток энергии и,
наперекор всему добиваться намеченной цели и успешного решения возложенных
задач. Как в военное, так и в мирное время упущенных побед бывает порою больше,
чем одержанных. Но именно последние в конечном счете определяют подлинное лицо и
качества полководца.
Как видно из изложенного, для проявления высокого уровня военного искусства
требуется сочетание умственно-ителлектуальных и волевых организаторских качеств.
Какие черты наиболее характерны для Жукова? Прежде всего глубокий, гибкий ум и
проницательность. Умение не только проникнуть в замысел противника, но и как бы
в живом виде воссоздать в сознании возможный ход развития событий за неприятеля
и свои войска, что давало возможность предвидеть их и принимать заблаговременные
меры.
По словам Макиавелли: "Ничего не делает полководца более великим, как
проникновение в замысел противника". Жуков в совершенстве владел этим
искусством.
К сожалению, это не всем во время войны удавалось. И может быть больше всего
страдали наши войска на фронте из-за неумения некоторых командующих предвидеть
возможные действия противника, из-за чего запаздывали ответные меры.
Например, Жуков был справедливо возмущен, когда войска, одержавшие блестящую
победу под Сталинградом, без особых на то причин допустили в марте 1943 г. сдачу
противнику Харькова. Не в обычае Жукова поминать старое, но когда фронт
стабилизировался, он иной раз крепко выражался в адрес "разгильдяев",
допустивших такую нелепость.
А бывший командующий Воронежским фронтом генерал Голиков сочинил для истории
отчет о причинах неудач: "Необходимо признать, что на этом этапе я имел
неправильную оценку намерений и возможностей противника. Ошибка в оценке
противника заключалась в том, что мы рассматривали массовое движение
мотомеханизированных сил противника на Полтаву как его отход. Между тем
противник отводил главные силы своего танкового корпуса СС в район Полтавы для
того, чтобы начать оттуда свой контрудар".
Самокритика -- дело, конечно, полезное. Но так рассуждает генерал, возглавлявший
перед войной главное разведывательное управление!
По словам Клаузевица, "... три четверти того, на чем строится действие на войне,
лежит в тумане неизвестности". С тех пор, с одной стороны, факторов, порождающих
неопределенность и неизвестность на войне, стало значительно больше, с другой
стороны, неизмеримо возросли возможности разведки и средств связи, позволяющие
добывать данные о противнике и получать сведения о своих войсках.
На фронте командующий постоянно получает огромный поток самой разнообразной и
часто противоречивой оперативной информации о положении дел по обе стороны
фронта. Причем вся эта информация не всегда находится в готовом виде, ее надо
добывать всеми видами разведки и всеми формами общения со своими войсками. Жуков
умел все это охватить, переработать в своем сознании, уловить то, что является
достоверным, и самую главную суть различных сведений о сложившейся обстановке.
Как отмечал И.Х.Баграмян, Жуков был военачальник, для которого "самая запутанная
и противоречивая обстановка -- открытая книга; он бегло читает ее, и верные
решения возникают как бы сами собой".
А отличная, цепкая память помогала помнить и свободно оперировать тысячами
различных данных о противнике, своих войсках и других условиях обстановки.
Причем Жуков, обладая развитой оперативно-стратегической интуицией, чувствовал
изменения обстановки еще по едва заметным малейшим признакам, которые на первый
взгляд мало о чем говорят, и по ним улавливал назревающие крутые повороты в
развитии событий, как это было, например, с оценкой неспособности дальнейшего
наступления фашистских войск на Москву в конце ноября 1941 г.
Он считал совершенно недопустимым, когда военачальник исходит не из реальной
действительности, какой бы она неприглядной ни была, а желаемое выдает за
действительное. Сталину в 1941 г. очень хотелось оттянуть войну, и он этому
своему желанию подчинил все свое мышление, не посчитавшись с предложениями
наркома обороны и начальника Генштаба. Так не раз было и в ходе войны.
На войне испытываемое чувство опасности и нервного напряжения сковывает человека
и поэтому даже военачальники, командиры с недюжинными умственными способностями
не всегда могут в полной мере их проявить. Нередки случаи, когда люди просто
теряются. Жуков был из числа военачальников, которые в моменты смертельной
опасности и исключительной ответственности становились еще собранней, умели как
бы сжать свою волю, и, превратив себя в сгусток энергии, начинали мыслить
особенно просветленно, ясно и действовать еще энергичнее, чем в обычной
обстановке.
Его аналитический ум, способности к анализу и синтезу позволяли ему в минимально
короткое время охватить одновременно как всю оперативно-стратегическую
обстановку в целом, так и мельчайшие тактические детали. Это способствовало
глубокой оценке обстановки, обоснованным выводам и нахождению неожиданных
оригинальных решений, все новых и новых возможностей войск, которые никогда не
смогут прийти в голову командующего, командира, формально выполняющих
обязанности.
"Хорошо помню, -- писал Георгий Константинович, -- эпизод в период сражения за
Москву, когда немцами был захвачен Солнечногорск, когда дорога Солнечногорск --
Москва осталась почти без прикрытия... Я тогда позвонил командующему ПВО страны
генералу Громадину и сказал ему: "Солнечногорск сейчас захвачен танками
противника, для прикрытия Москвы из района Серпухова со стороны Солнечногорска
мною перебрасывается на машинах 7-я стрелковая дивизия, прибудет она туда не
раньше как через 8--10 часов. Что Вы можете дать сейчас из числа зенитной
артиллерии ПВО Москвы для противотанковой обороны путей на Москву со стороны
Солнечногорска?". Генерал Громадин, век его за это не забуду, тут же ответил: "В
районе Сходни у меня стоит 85-милиметровый артиллерийский зенитный дивизион. Я
сейчас же выброшу его в район Солнечногорска и прикажу -- умереть, но не
пропустить танки врага до подхода 7-й дивизии".
Через 30 минут я уже знал, что дивизион снялся и выступил навстречу противнику,
с танками которого дивизион встретился где-то между деревнями Пешки и Дубинино.
В коротком бою было подбито несколько танков противника, остальные отошли на
Солнечногорск. Вскоре туда подошли на машинах передовые части 7-й дивизии. К
сожалению, я не узнал, кто командовал этим геройским дивизионом".
При формальном подходе, казалось бы, при чем здесь войска ПВО страны. У них свои
задачи -- бороться с воздушным противником, у войск Западного фронта свои. Но
Жуков мыслил шире, на высоте оказался и генерал М.С. Громадин. Это и давало
возможность находить все новые и новые силы для сопротивления врагу даже в
условиях, где, казалось, их уже нет. Это говорит о том, что военачальник, хорошо
зная возможности своих войск, сильные и слабые стороны противника, условия
местности, способен нейтрализовать преимущества противника и повысить боевой
потенциал своих войск.
Волевые и организаторские качества Жукова особенно ярко проявлялись в его
способности настойчиво проводить в жизнь принятые решения, добиваться выполнения
боевых задач, несмотря ни на какие препятствия и трудности, активно бороться за
инициативу, упреждать противника и навязывать ему свою волю. Этому
способствовали и его целеустремленность, уверенность в своих решениях и
действиях, высокая ответственность и самостоятельность в решении задач с неясным
рискованным исходом, решительность и упорство в достижении цели.
Бывают люди, обладающие очень проницательным умом и безусловным мужеством, но,
по словам Клаузевица, "...их мужество и проницательность стоят порознь, не
протягивая друг другу руки и потому не производят третьего свойства --
решительности".
Весьма определенно высказался по этому поводу и генерал Драгомиров:
"Кто искусен и решителен, -- писал он, -- тому теория впрок; кто не искусен, но
решителен -- достигнет цели дорогою ценою, но достигнет: кто нерешителен, хотя
бы и был теоретически осведомлен, -- тот ничего не достигнет... Тот же, кто
колеблется, всегда рискует быть побитым, потому что вследствие колебаний он
ничего не в состоянии делать, между тем как противник действует. Неспособный
решиться на что-нибудь похож на человека со связанными руками, с которым всякий
может сделать что хочет. Поэтому-то в военном деле... самая опасная из всех
решимостей -- это ни на что не решаться: самое дерзкое, хуже -- самое
необдуманное, предприятие не представляет такого риску, как нерешительность".
При рассмотрении проведенных под командованием Жукова сражений мы видим, с какой
скрупулезной тщательностью он подходил к подготовке каждой операции боя с тем,
чтобы войска выполнили задачи наверняка. С.С. Смирнов -- писатель, посвятивший
все свое творчество Великой Отечественной войне, по воспоминаниям многих
фронтовиков записал, что Жуков не меньшее значение, чем знанию и изучению
противника придавал знанию и пониманию нашими войсками своих целей и задач.
Суворовское правило: "Каждый солдат должен понимать свой маневр" -- было
возведено им в незыблемый принцип подготовки к операциям. Многочисленные штабные
занятия, командирские учения, подробный инструктаж были направлены на то, чтобы
каждый командир в нужном для него масштабе понимал цель и план будущей операции
и точно знал свою задачу в ней.
Каждое очередное командно-штабное совещание, которое Жуков проводил перед
началом операции, было нелегкой, но необычайно важной школой для всех его
участников. Командующие армиями, командиры соединений. штабные работники знали,
что на это совещание нельзя явиться с не до конца продуманным планом, с
недостаточно мотивированным решением. Сосредоточенно-внимательный, Жуков не
просто выслушивал доклады. Он до мельчайших деталей прослеживал по своей карте
предполагаемые действия войск и тут же задавал вопросы, требуя мотивировок того
или иного решения, высказывая свои соображения или сомнения. Ни одно слабое
звено в докладе не ускользало от его внимания. Только основательные
доказательства, веские аргументы могли убедить его, и лишь интересы дела, успеха
будущей операции, а не соображения престижа и собственной власти диктовали ему
окончательное решение.
Сам предельно собранный, целеустремленный, он создавал на этих совещаниях
атмосферу напряженно рабочую, четко деловую, заставляя каждого из присутствующих
испытывать состояние полной внутренней мобилизованности и сознания важности и
ответственности обсуждаемых вопросов. Этот напряженный труд порой продолжался по
нескольку часов подряд, без перерыва, но, как вспоминают участники таких
совещаний, они не чувствовали при этом сильной усталости -- так интересно,
плодотворно, с подлинно творческим подъемом проходила работа.
А потом во фронтовом тылу начинались учения войск в условиях, максимально
приближенных к той местности и обстановке, в которых им предстояло действовать.
