мешок драгоценностями, монетами, фляжками с бесценными жидкостями,
раритетами и тому подобным.
Вернувшись на улицу, Кьюджел отнес мешок к причалу на берегу озера и
спрятал его под сетью. Затем двинулся к дому своей жены Марлинки. Скользя
вдоль стены, он нашел открытое окно и, перебравшись через него, оказался в
ее спальне.
Она проснулась от того, что он схватил ее за горло. Она попыталась
крикнуть, но он сжал ей горло.
- Это я, - прошипел он, - Кьюджел, твой муж! Вставай и иди за мной!
Твой первый же звук будет последним!
В ужасе девушка повиновалась. По приказу Кьюджела она набросила на
себя плащ и надела сандалии.
- Куда мы идем? - прошептала она дрожащим голосом.
- Неважно. Выбирайся - через окно. Ни звука!
Стоя снаружи в темноте, Марлинка бросила испуганный взгляд в сторону
башни.
- А кто на страже? Кто охраняет Валл от Магнаца?
- Никто. Башня пуста!
Колени ее задрожали; девушка опустилась на землю.
- Вставай! - приказал Кьюджел. - Нам нужно идти!
- Но никто не сторожит. Это делает недействительным заклинание, а
Магнац поклялся отомстить, когда вахта кончится!
Кьюджел поднял девушку на ноги.
- Меня это не касается; я не признаю своей ответственности. Разве вы
меня не одурачили, не принесли в жертву? Где мои подушки? Где прекрасная
пища? А моя супруга - как насчет нее?
Девушка плакала, а Кьюджел вел ее к причалу. Он подтянул рыбацкую
лодку, приказал девушке войти в нее, бросил мешок с добычей.
Отвязав лодку, он сел за весла и поплыл по озеру. Марлинка была в
ужасе.
- Нас затянут водовороты! Ты сошел с ума?
- Вовсе нет. Я внимательно изучал водовороты и точно знаю
расположение каждого.
Кьюджел двигался по озеру, считая каждый гребок и глядя на звезды.
- Двести шагов на восток... сто шагов на север... двести шагов снова
на восток... пятьдесят шагов на юг...
Кьюджел греб, а справа и слева от них бушевала вода. Но вот спустился
туман, закрыл звезды, и Кьюджел вынужден был бросить якорь.
- Пока достаточно, - сказал он. - Мы теперь в безопасности, и нам
многое нужно решить.
Девушка отпрянула в конец лодки. Кьюджел пробрался к ней.
- Я твой муж. Разве ты не рада, что мы наконец одни? Конечно, комната
в гостинице была гораздо удобнее, но эта лодка тоже подойдет.
- Нет, - плакал она. - Не трогай меня. Церемония делалась не всерьез,
это только уловка, чтобы заманить тебя в башню.
- На шестьдесят лет, пока я в отчаянии не зазвоню в гонг?
- Это не моя вина! Я виновата только в шутке! Но что станет с Валлом?
Никто не сторожит, и заклинание разрушено!
- Тем хуже для бесчестных жителей Валла! Они потеряли свои сокровища,
свою самую красивую девушку, а когда рассветет, на них набросится Магнац.
Марлинка отчаянно крикнула, но ее крик заглох в тумане.
- Никогда не произноси этого проклятого имени!
- А почему бы и нет? Я буду громко выкрикивать его. Я сообщу Магнацу,
что действие заклинания кончилось, что он может идти на Валл и отомстить!
- Нет, не нужно!
- Тогда веди себя так, как мне нужно.
Плача, девушка повиновалась, и вскоре тусклый красный свет,
пробившись сквозь туман, свидетельствовал о наступлении дня. Кьюджел
встал, но туман по-прежнему не позволял видеть берега.
Прошел еще час; поднялось солнце. Скоро жители Валла обнаружат
исчезновение Стражника и поднимут тревогу. Кьюджел рассмеялся; ветерок
поднял туман, открыв ориентиры, которые он запомнил. Он прошел на корму и
стал поднимать якорь, но, к его раздражению, якорь застрял.
Он начал дергать, и цепь слегка подалась. Кьюджел потянул изо всех
сил. Снизу поднялся огромный пузырь.
- Водоворот! - в ужасе закричала Марлинка.
- Здесь нет никакого водоворота, - тяжело дыша, ответил Кьюджел и
снова дернул. Цепь ослабла, и Кьюджел потянул за нее. Глядя вниз, он вдруг
увидел огромное бледное лицо. Якорь застрял в ноздре. И в это время глаза
открылись.
Кьюджел бросил цепь, схватился за весла и лихорадочно начал грести к
южному берегу.
Из воды поднялась рука размером в дом. Марлинка закричала. Вода
заволновалась, лодку подбросило и понесло к берегу, как щепку, и в центре
озера сел Магнац.
Из поселка послышались звуки гонга, отчаянный гром.
Магнац приподнялся на колени, вода и грязь лились с его огромного
тела. Якорь, пронзивший его ноздрю, все еще торчал из нее, и из раны
лилась густая темная жидкость. Он поднял огромную руку и хлопнул по воде.
Волна поглотила лодку, Кьюджел, девушка и мешок с сокровищами оказались в
глубинах озера.
Кьюджел с трудом выбрался на поверхность. Магнац встал на ноги и
смотрел в сторону Валла.
Кьюджел поплыл к берегу и выбрался на него. Марлинка утонула, ее не
было видно. А Магнац медленно побрел по озеру к поселку.
Кьюджел не стал ждать. Он повернулся и изо всех сил побежал в горы.
4. ВОЛШЕБНИК ФАРЕЗМ
Горы остались позади; темные ущелья, провалы, каменные вершины - все
превратилось в темную полосу на севере. Некоторое время Кьюджел шел по
району круглых холмов, по цвету и текстуре напоминавших старое дерево, с
растущими по их краям рощами сине-черных деревьев, потом напал на еле
заметную тропу, которая с изгибами и пологими спусками уходила на юг и
вывела его наконец на обширную мрачную равнину. В полумиле справа
вздымалась линия высоких утесов, которые сразу привлекли его внимание,
вызвав болезненное deja vu [уже пережитое. Ошибочное воспроизведение в
памяти; кажется, что переживаемое теперь в прошлом уже когда-то было
(фр.)]. - Он смотрел в недоумении. Когда-то в прошлом он видел эти утесы:
как? когда? Память не давала ответа.
Он сел на поросший лишайниками камень, чтобы передохнуть, но Фрикс
чувствовал нетерпение и причинял стимулирующую боль. Кьюджел вскочил на
ноги, застонал от усталости и потряс кулаком в южную сторону -
предполагаемое направление Олмери.
- Юкуну, Юкуну! Если я заплачу хотя бы десятую часть твоей вины, мир
сочтет меня жестоким!
Он пошел по тропе вдоль утесов, вызвавших у него такое болезненное,
но невозможное воспоминание. Внизу расстилалась равнина, заполняя три
четверти горизонта цветами, похожими на поросший лишайником камень,
который только что покинул Кьюджел: черные полосы лесистой местности;
серая крошка - ущелье, заполненное обломками; неразличимые пятна
серо-зеленого, серо-коричневого; свинцовый блеск двух больших рек,
исчезающий в дымке на расстоянии.
От короткого отдыха суставы Кьюджела только онемели; он хромал, сумка
натирала бок. Еще более угнетающим становился голод, рвущий желудок. Еще
одна зарубка против Юкуну! Правда, Смеющийся Волшебник снабдил его
амулетом, превращающим обычно несъедобные вещества: стекло, дерево, рог,
волосы, перегной и подобное в съедобную пасту. К несчастью - или в этом
тоже проявлялся саркастический юмор Юкуну, - паста сохраняла вкус
исходного вещества и за время перехода через горы лучшее, что попробовал
Кьюджел, были некоторые съедобные растения и орехи; в одном случае, когда
больше ничего не нашлось, ему даже пришлось довольствоваться отбросами,
обнаруженными в пещере бородатого фавна. Кьюджел ел очень мало; его
длинное стройное тело стало худым и тощим; скулы торчали, как жабры;
черные брови, некогда изгибавшиеся так весело, теперь стали плоскими и
унылыми. Да, за многое придется ответить Юкуну! И Кьюджел на ходу обычно
обдумывал, какой должна быть его месть, если он найдет обратный путь в
Олмери.
Тропа свернула на плоскую каменную плиту, в которой ветер вырезал
тысячи гротескных фигур. Обозревая их, Кьюджел подумал, что они слишком
правильные, остановился и задумчиво потер подбородок. Рисунок казался
таким тонким, что Кьюджел даже подумал, не иллюзия ли это его мозга.
Придвинувшись ближе, он рассмотрел более мелкие детали: изгибы, шпили,
волюты, диски, седла, неправильные сферы; скручивания и сгибания,
веретена, кардиоиды, копьевидные башенки - сложнейшая система изображений,
которую вряд ли можно отнести к игре стихий. Кьюджел нахмурился в
замешательстве, неспособный понять причину такое грандиозного предприятия.
Он пошел дальше и вскоре услышал голоса и звон инструментов. Он
застыл на месте, осторожно прислушался, потом снова пошел и увидел группу
примерно в пятьдесят человек, которые сильно разнились ростом: от трех
дюймов до более двенадцати футов. Кьюджел осторожно подошел, но рабочие,
бросив на него взгляд, больше не обращали внимания, продолжая рубить,
тесать, скрести, царапать, шлифовать, зондировать и полировать с
величайшей тщательностью.
Кьюджел смотрел несколько минут, потом подошел к надсмотрщику,
человеку ростом в три фута, который стоял на помосте, сверяясь с
расстеленным перед ним чертежом, сравнивая с ним проделанную работу при
помощи сложного приспособления. Казалось, он все видит одновременно,
выкрикивает инструкции, бранится, увещевает допустивших ошибки,
инструктирует новичков в использовании инструментов. Чтобы подчеркнуть
свои замечания, он пользовался удивительным гибким указательным пальцем,
который вытягивался на тридцать футов, чтобы постучать по поверхности
скалы, быстро начертить диаграмму и так же быстро втянуться.
Десятник сделал один-два шага назад, на время удовлетворенный ходом
работ, и Кьюджел обратился к нему:
- Что за замысловатую работу вы выполняете?
- Нашу работу ты видишь, - пронзительным голосом ответил десятник. -
Из скалы мы высекаем фигуры в соответствии с требованиями колдуна
Фарезма... Эй! Эй! - крик был адресован человеку выше Кьюджела на три
фута, который бил по скале заостренной кувалдой. - Ты слишком самоуверен!
- Палец выбросился вперед. - Осторожней с этой щелью; смотри: тут скала
легко раскалывается. Сюда наносишь удар шестой интенсивности по вертикали
с полусжатием; а в этот пункт удар четвертой интенсивности на уровне паха;
потом воспользуйся лентой четвертного размера и устрани поворот.
Работа снова пошла правильно, и десятник принялся изучать свой
чертеж, с неудовольствием качая головой.
- Слишком медленно! Ремесленники работают будто под действием
наркотиков или проявляют упрямую глупость. Только вчера Дадио Фессадил,
вон тот, ростом в три эльма и с зеленым платком, использовал
девятнадцатиразмерный замораживатель, чтобы сделать маленькую ямку в
обращенном квартофойле.
Кьюджел удивленно покачал головой: такой отъявленной чепухи он
никогда не слышал. И спросил:
- Но к чему эти необыкновенные работы в скалах?
- Не могу сказать, - ответил десятник. - Работа ведется уже триста
восемнадцать лет, но за все это время Фарезм ни разу не объяснял ее
причины. Но причины должны быть очень важные, потому что он производит
ежедневный осмотр и тут же замечает все ошибки. - Тут он повернулся, чтобы
подсказать что-то человеку ростом по колено Кьюджелу, который проявил
неуверенность при высечении завитка в спирали. Десятник, сверившись с
чертежом, решил вопрос, потом снова повернулся к Кьюджелу, на этот раз
глядя на него откровенно оценивающе.
- Похоже, ты проницателен и искусен, хочешь поработать? Нам не
хватает нескольких работников в категории пол-элла, или, если ты
предпочитаешь более тонкую работу, мы могли бы использовать подмастерье
каменщика семнадцати эллов. Ты годишься и для того, и для другого, и перед
тобой большие возможности для продвижения. Я сам, как видишь, четырех
