ционную городскую речь. И в таких непонятных словах, - не только сла-
бость, но и сила и смысл бессмысленных речей деревенских ораторов.
5.
Ввиду сказанного, отношение вещи и слова представляется не прямым;
вещь не покрывает слова, слово не покрывает вещи. Самое конкретное обоз-
начение вещи - жест, на нее _______________
*1 Комизм еще усугубляется тем, что вместо французских примеров при-
ведены итальянские. указывающий, - будет самым неконкретным в языковом
отношении. От каждого слова идут нити по объему лексического единства;
каждое слово в той или иной мере подчиняется общему фразовому значению,
оно окрашено широкой лексической средой, для которой оно характерно.
В этом смысле самое конкретное слово, слово, связанное с массой ассо-
циаций, - будет наименее конкретно для обозначения совершенно определен-
ной, конкретной вещи.
Во-первых, отвлекающее от вещи - влияние ассоциаций с широким объемом
лексического единства; чем шире объем лексического единства слова, чем
крепче в слове основной признак, - тем больше ассоциаций с разными зна-
чениями одного слова, тем больше возможность "многосмыслия" (ср. приве-
денный выше пример: "Какую голову с плеч снести" и "Сердце, золото
мое"), тем насыщеннее слово и беднее обозначение.
Затем - влияние фразы; фраза в известной мере подчиняет значение от-
дельного слова; фраза сама может быть единицей, с общим значением для
всех членов; для того чтобы вышелушить значение отдельного слова из этой
группы, которая поглотила это отдельное значение - нужны особые приемы.
И, наконец, лексическая окраска, которая, подобно рычагу большой силы,
переводит всю речь в известную лексическую среду. "Авторитетность" лек-
сической среды может сделать авторитетным и любое слово. И наоборот, без
расчета на нее может получиться неожиданный результат: самое точное
обозначение может быть окрашено в неподходящий цвет - и не удасться.
Приведу один пример, когда узость объема лексического единства и не-
подходящая лексическая окраска совершенно парализуют значение слов, ли-
шают слова динамики.
Казалось бы - есть средство отделаться от ассоциаций, даваемых широ-
ким объемом лексического единства (и тем сделать слово обозначением,
оконкретить вещь): точное слово - термин, связывающееся только в данной
связи с данным понятием, - слово, у которого лексическое единство огра-
ничено одной связью, у которого основной признак прикреплен к вещи.
Предположим, что перед оратором тысячная толпа. Оратор призывает ее к
немедленным активным действиям следующими словами:
- Экспроприируйте экспроприаторов!
Предположим далее, что вся толпа, до единого человека, точно понимает
значение этих слов.
Слово "экспроприатор", "экспроприировать" - слова с узким объемом
лексического единства; они однозначны*1, в этом смысле они должны были
быть конкретными. И все же эти-то слова как раз и окажутся не конкретны-
ми в плане языка, а потому и не динамичными, не повелительными.
Основной признак, который усложняет значение слова, делает его неа-
дэкватным вещи, - связывает слово крепкой ассоциативной связью с многими
значениями, ведет его множеством ассоциативных нитей сразу ко многим
опорным пунктам лексического единства - по лексическому плану, - делает
самое слово вещью быта.
Слово-термин, пусть оно даже и понятно для всех, пусть оно однозначно
и в этом смысле точно, - при узком объеме лексического единства - лишено
этих ассоциативных нитей; поэтому оно хрупко держится в сознании, оно
отъединено, - и к быту не апеллирует, не ведет. Вся толпа может понимать
лозунг, - и вместе с тем ничего не сделать.
Кроме того: в приведенном лозунге сильная лексическая окраска, здесь
дана установка на "науку", на "книгу", на "газету", наконец, на "иност-
ранное", - и эта лексическая окраска также отрывает слова от быта, от
условий настоящего времени и места, выводит их из конкретного ряда и де-
лает их отвлеченными; этот рычаг переводит весь призыв в самую неподхо-
дящую лексическую среду. Все это лишает его силы, динамики.
Предположим, что оратор говорит взамен этой фразы такую:
- Грабьте награбленное (грабителей).
Основной признак "грабить" ведет к нескольким значениям: сгребать что
в одну кучу, отнимать силою, хватать руками ("сграбь руками").
Перед нами не слово-термин; в нем не дана точно подчеркнутая соци-
альная сторона значения, как это имеет место в специальном слове
"экспроприация", - и все же эти слова динамичнее, повелительнее, актив-
нее. Лексический объем шире; основной признак связывает значение, в ко-
тором употреблено слово (отымать силой) с другими, оказывающимися более
конкретными (хватать руками), - основной признак укореняет слово ассоци-
ативными связями; лексическая окраска - _______________
*1 В русское языковое сознание не вошло или вошло в минимальной сте-
пени значение слова "экспроприатор", в котором его употребляло царское
законодательство ("экспроприация в казну"); обращу, кстати внимание, что
слово экспроприация было в ходу в революцию 1905 г., в значении, близком
к тому, о котором я говорю. Слово это - в этом специальном значении име-
ло и сокращенную форму: экс. Зато слово "экспроприатор" в этом ряду име-
ет значение не только не сходное со значением в приведенной фразе, но и
прямо ему противоположное, что, конечно, может до известной степени ли-
шить фразу "однозначности", точности. быт, и быт массовый. В результате
повелительность словаря, его динамичность*1.
Другое сильное средство уточнения, собственно, унификации обозначения
единичной вещи - это называние, производимое таким образом, что основной
признак слова, его лексическое единство, точно ограничено данным конк-
ретным вещным применением. Такова точность сокращенных названий: совнар-
хоз, совнарком, госиздат. В этом смысле сокращенные названия обладают
большой конкретизирующей вещь силой. Так, слово госиздат, - мужского ро-
да, - несомненно выдвинуто из ряда "издательство"; поэтому "госиздатель"
(nomen agentis) - возможно только как пародия, соотношение между "изда-
тельство" и "издатель" прервано. Госиздат - совершенно точное обозначе-
ние данного единичного по характеру учреждения. В таких случаях перед
нами средство унификации слова, подведения его под данную вещь. Но это
средство оказывается применимым только тогда, когда называют вещь еди-
ничную; если мы назовем сокращенно не единичную, не однорядную вещь, а
вещь многих рядов, - сокращение будет конкретно не больше и не меньше,
чем обычное слово. Так случилось со словом "нэп". Вначале было слово
"нэпо", обозначавшее "новая экономическая политика"; затем слово измени-
лось в "нэп", т.-е. приобрело формальную принадлежность (мужской род)*2.
Теперь мы читаем: "духовный нэп", "борьба с нэпом", "нэпман", "нэпач" и
т. д. Мы, разумеется, не подставляем в сокращение - слов "новая экономи-
ческая политика", мы о политике даже и не мыслим, - слово нэп, обозна-
чавшее политику, было сразу же перенесено в соседний ряд - на конкретные
результаты политики, на конкретные явления, явления же эти многосторон-
ни, а не единичны.
Таково изменение значения слова нэп. (Кроме того оно обросло специфи-
ческим эмоциональным "ореолом"). Если мы присмотримся теперь ко всем от-
тенкам значения слова "нэп", во втором измененном значении, - мы увидим,
что у него широкий лексический объем, что слово нэп - в этом смысле не
более и не менее конкретно, нежели любое несокращенное _______________
*1 Нужно, конечно, отметить и другие факторы, обеспечивающие большую
динамичность русской фразы: 1) в фонеческом отношении она более вырази-
тельна: грабьте - короткое двухсложное слово, начинающееся с крайне вы-
разительного комплекса ГР; на границе слогов - два взрывных: ПТ; между
тем в слове "экспроприируйте" - 3 предударных и 2 заударных сильно ос-
лабляют, 2) суффикс - УИТЕ(ОВАТЬ) - суффикс несовершенного вида, что во
временном отношении дает значению окраску двигательности. Все ж таки
важной причиной (если не главной) - большей выразительности и динамич-
ности русской фразы является их разница в основном признаке и лексичес-
кой окраске.
*2 Слово "нэпо" ощущалось как иностранное, несклоняемое, ср. "депо".
слово языка: оно уже конкретно в языковом смысле, оно уже неточно, т.-е.
неадэкватно вещи.
Слово неадэкватно вещи не только потому, что значение эволюционирует,
но и потому, что вещь эволюционирует, а слово за нею "не поспевает".
Так, - в названиях процессов "революция", напр., слово употребляющееся о
всех фазисах революции и вместе с тем прикрепленное к одному или нес-
кольким из них.
Кроме того, слово может объединить вещи по признаку, который в данном
случае, в конкретном применении - нехарактерен для вещей, а между тем
значимость слова может гипнотизировать, объединяя в одно вещи конкретно
разные, необъединимые.
Словарь Ленина.
1.
Каждая речевая конструкция имеет свои внутренние законы, которые оп-
ределяются ее назначением; слово, в зависимости от того, какая задача на
него возлагается, бывает выдвинуто то одной, то другой стороной.
Ораторская речь, имеющая цель - убедить - подчеркивает в слове его
влияющую, эмоциональную сторону. Здесь играет свою роль момент произне-
сения; огромное значение интонации; слова могут быть вышибленными из их
значения той или иной интонацией*1. Здесь важно общее значение фразы -
помимо отдельных слов; это общее значение может, наконец, так деформиро-
вать значение отдельных слов, что даст одну видимость "значения", - и
все-таки может влиять на слушателей и читателей, потому что останется
чисто словесный, отъединенный от вещей план (а мы видели, как это много,
- хотя бы на элементе лексической окраски). Фраза может стать сгустком,
который ценен сам по себе, - своей "словесной" и эмоциональной силой.
Далее, - для того, чтобы убедить, - нужны сглаженные слова; такие
слова имеют большую эмоциональную убедительность. Ведь когда слово сгла-
живается, - это значит, что оно имеет настолько широкий лексический
объем, что в каждом конкретном случае оно уже более не имеет "своего",
специфического значения, - но является как бы названием всего лексичес-
кого объема, своим собственным названием. _______________
*1 Ср. легенду о Петре Амьенском, иноязычную речь, которого слушающие
не поняли, и все же пошли за ним. Значение интонации сказывается в тех
случаях, когда слова, не имеющие бранного смысла, произносятся с угрожа-
ющей, бранной интонацией, - и наоборот, когда бранные слова произносятся
с ласкательной интонацией. Слова - здесь просто "речевой материал", вне
значения, восполняющий "значащий" интонационный ряд. Оно совершенно от-
выкается от конкретности, но в нем остается клубок ассоциаций, очень
эмоциональный, хотя и спутанный; чем больше захватано такое слово, тем
больше в нем эмоциональных оттенков, - помимо конкретного значения. Так
рождается речь, построенная на "фразе": "слова, слова, слова".
Как убеждающая - такая речь может быть сильна; она создала сильную
традицию. Это - собственно главный тип ораторской речи; и во многом с
нею совпадает тип газетной статьи, - цель которой "убеждение" или "осве-
щение факта". У газетной статьи - свои традиции; здесь должны быть при-
няты во внимание фельетоны и хроникерская заметка, которые во многом
влияют на стиль любой "освещающей" статьи. Но общее основное задание
сближает такой тип статьи с ораторской убеждающей речью. Ведь здесь важ-
но не сказать о факте (это задача информационной статьи), - здесь важно
осветить факт. Поэтому название, конкретное вышелушивание факта, вещи из
слова здесь не нужно. Здесь нужно сопоставить факты с другими, вдвинуть
их в известный ряд, - и ключом к такому ряду может быть слово, отсюда
