- Видишь ли Вика...
- Ни черта я не вижу. Темень тут, хоть голой танцуй.
- Не надо! - испугался впечатлительный Тихон, и тут же схлопотал по
физиономии. - Ты что, Вика?
- Ну и сволочь ты Марк! - раздался совершенно другой, но тоже женский
голос. - А этой... я сейчас... патлы...
- Тихон я!!! - гаркнул Тихон так, что задребезжал давно не падавший
тазик.
- Извините!
- ИДИТЕ ВЫ ВСЕ!!!
И все ушли. Тихон постоял, беспомощно моргая бесполезными во тьме
глазами. Сделал пробный шаг и естественно наподдал тазик. Тазик истошно
загрохотал.
- Войдите, - раздался негромкий голос слева, и Тихон обреченно пошел
налево...
- Я - Тихон! - едва приоткрыв дверь свирепо объявил Тихон.
- Очень приятно.
- Я ТИХОН! Не Абрамыч, не Адамыч и не Марк, а Тихон.
- Очень приятно, Тихон.
- Но я не Марк Абрамович... - в отчаянии прошептал Тихон.
- Мне все равно очень приятно.
- Почему?
- Я уезжаю...
- Куда?
- Это не важно.
- А что же важно?
- То что - ОТСЮДА.
Тихон огляделся и только сейчас обратил внимание, что комната в
которую он попал представляет собой полый куб - вид изнутри.
- Ну, я пошел, - сказал покладистый незнакомец и, обминув впавшего в
задумчивость Тихона, не торопясь вышел в коридор.
"Ушел. Может нужно было его удержать?"
Тихон выскочил в коридор вслед за незнакомцем, но в незыблемой тьме
не было никакой возможности что-либо разглядеть.
Нерешительно потоптавшись Тихон попытался вспомнить: куда же он
собственно спешил?
Где-то нудно капала вода...
- Эй! Есть тут кто-нибудь? - в отчаянии гаркнул одинокий Тихон. На
мгновение ему показалось, что в дальнем конце коридора мелькнул свет.
Тихон метнулся вперед, но наступил на давно не попадавшийся под ноги тазик
и, завертевшись волчком, рухнул прямо на холодные каменные плиты,
выстилавшие пол коридора...
- Слушай, Марк, я приторчал! Я наверное на ней женюсь!
- А как же... - вяло попытался возразить Тихон, в тоске прижимаясь
щекой к холодным плитам.
- Ах, оставь! То было так... мимолетное увлечение, а это эдак...
- Но...
- Ты прав, старик - это уже шестая. Но, я-то у нее тоже пятый.
- А...
- Конечно у нее есть недостатки!
- И...
- Но я-то тоже не подарок!!!
- У...
- Ах, девчонки! Это моя слабость, ты же знаешь.
- Я...
- Слушай, а с той... Ну ты помнишь! Очаровашка...
- Я НЕ МАРК!!!
- Что же ты мне тогда в душу лезешь, зараза?!
Тихон судорожно вздохнул и явственно ощутил как перед его лицом
прошли огромные грязные башмаки.
"Господи, как душно! Хотя бы дождь пошел. А лучше гроза... с градом,
с ураганом, тайфуном, цунами и хотя бы чуть-чуть света!!!"
Тихон перевернулся лицом вверх.
"Почему-то совершенно не видно звезд?.."
Тихон встал и побрел наугад.
"Здесь я уже был... Только тогда в этом дурацком гробу сидел тот
смешной старик."
Тихон сел на бортик, похожего на огромный черный "кадиллак", гроба.
"А интересно, как я буду смотреться?!"
- Вы неплохо смотритесь, но плохо выглядите, Марк Абрамович.
"Я не Марк! Я - Тихон!!!"
- Ай-ай-ай! Такой молодой... Вот в наше время...
"Я НЕ МАРК, Я ТИХОН!"
- Ребята, дружно, вместе, одновременно, за все концы... Взяли!!!
"ЯТИХОНЯТИХОНЯТИХОН..."
- Странный человек был этот Марк Абрамыч.
"Я НЕ..."
- Зажгите свечу. Сейчас будем выносить.
"Я!!! НЕ!!!"
- Пошли!
"Господи, да они же слепые!"
- Странный человек был этот Марк!
"Ну и черт с ним."
Свеча погасла, и коридор вновь погрузился во мрак.
ПОКА ДУЕТ ВЕТЕР
Он осторожно приподнял голову и прислушался: ветер стих. Было,
вообще, на удивление тихо. Лес был мертв. Не шелестела умиротворяюще
листва на абсолютно голых ветвях, и в мертвых кронах не суетились
бестолковые птицы.
Он поспешно выбрался из оврага и вновь упрямо пошел вперед.
Необходимо было не мешкая идти до следующего ближайшего укрытия, чтобы
рационально использовать непродолжительную, периодически предоставляемую,
господствующими в этих краях ветрами, передышку.
Пару раз ветер уже заставал его на открытом пространстве.
Удовольствие, чего греха таить, ниже среднего... Одно ребро, так и
срослось у него с тех пор неправильно. Не ломать же его теперь опять!
Он шел быстро стараясь не смотреть вперед и не загадывать заранее -
подвернется ли впереди надежное укрытие...
Однажды он просидел в какой-то трубе целых пять дней и понял, что
если на шестой у него не хватит мужества уйти, эта труба - станет его
могилой. Но он ушел... Вот тогда-то его первый раз и прихватил ветер в
"чистом поле", и неудачно сросшееся ребро он сломал именно тогда...
Но в следующий период затишья, он все же встал и пошел вперед...
И шел пока не свалился... А в следующий период, снова встал и снова
пошел вперед. А когда опять упал, то полз пока не потерял сознание.
Но ребра - бог с ними - они хоть как-то срастаются, а вот обувь...
Обувь, действительно, была его слабым местом.
Первый порыв ветра качнул мертвые деревья.
Надо спешить - скоро ветер заявит о своих правах во весь голос...
Ему повезло: в этот раз он набрел на город. Набрел в самый последний
момент, когда идти стало уже совсем невозможно. От ветра перехватывало
дыхание, слезились глаза.
Последние метры он уже полз на ощупь...
Наткнувшись на дом, он сначала заполз с подветренной стороны, но
понял, что долго не выдержит: ветер крепчал и даже с подветренной стороны
умудрялся закручиваться в спираль, образуя небольшие мощные торнадо,
засасывающие мелкие предметы и всякий мусор.
Он пополз вокруг дома, ощупью пытаясь определить где находится дверь.
Неожиданно он скорее почуял, чем понял, что в плотной монолитной стене,
где-то слева, образовалась щель. Из последних сил он втиснул в отверстие
свое истерзанное тело и потерял сознание...
Момент беспамятства, по-видимому, был не долгим. Очнувшись, он увидел
прямо перед глазами огромные добротные ботинки из грубой черной кожи и
понял, что все еще лежит на земле, но теперь ветер завывал и бесновался
где-то далеко за добротными, как эти ботинки, стенами.
Он с трудом улыбнулся и попытался встать. Ему никто не помог,
поэтому, удалось это не сразу. Но он встал и... снова улыбнулся, а потом,
близоруко щурясь, огляделся вокруг.
В большом тускло освещенном помещении без окон находились кроме него
еще пятеро: трое мужчин, удивительно похожих, и на вид приблизительно
одного, достаточно неопределенного возраста; и две женщины - одна молодая
и наверно красивая, а вторая - настолько блеклая и невыразительная, что
отвернувшись, о ней нельзя было сказать ни слова.
Он пошатнулся, но устоял и не переставая спокойно улыбаться тихо
произнес:
- Здравствуйте!
- Еще один блаженный! - прозвучал хриплый надтреснутый голос,
принадлежащий мужчине, который казался несколько моложе остальных.
- Заткнись, - беззлобно буркнул обладатель ботинок, равнодушно
разглядывая улыбающегося пришельца. - Как тебя зовут?
- Разве это имеет значение? - спросил он не переставая улыбаться.
- Пожалуй, что нет...
- Да, что ты с ним возишься, батя? - опять "проскрипел" молодой. -
Вышвырнуть его надо туда, откуда пришел!!!
- Я тебе сказал заткнись, - почти так же сухо, без выражения произнес
"батя", но что-то в его голосе прозвучало такое, от чего молодой втянул
голову в плечи и затих.
- Может гость... - попыталась вмешаться бесцветная женщина.
- Я понять хочу, - не обращая внимания на реплику женщины раздраженно
сказал "батя", складывая на могучей груди огромные волосатые руки. - Чего
вам не хватает?!! Что вас гонит по свету?
- Ветер, наверное, - устало сказал он, прислоняясь спиной к косяку и
невольно переводя взгляд на королевские ботинки: в таких, наверное, можно
было целый год идти и горя не знать.
- Вы пока перед ним тут соловьем заливаетесь, а он-то глаз на ваши
ботиночки уже положил, - злорадно объявил третий, до сих пор молчавший
мужчина. - Уведет, как пить дать!
"Батя" с подозрением покосился на собственные ботинки и презрительно
хмыкнул:
- Ну нет, зятек, они даже этого не умеют, не то что ты у нас! Они
ведь все такие, такие... одно слово - безвредные. Ты ведь безвредный,
парень, а?
Он молча кивнул и улыбка на его губах на мгновение угасла, но он
поймал настороженный взгляд молодой женщины и вновь обезоруживающе
улыбнулся.
- Я же говорил: блаженный! - злобно проворчал самый младший из
мужчин.
- Гость наверное устал, - робко сказала бесцветная женщина.
- Может вы его еще и кормить собираетесь? - заворчал "зятек". - Самим
жрать нечего... - Но поймав взгляд обладателя ботинок сбился и замолчал.
В комнате повисла гнетущая тишина, оттеняемая жутким воем ветра
снаружи.
- Ладно, мать, дай ему что нибудь перекусить, - сказал "батя",
обращаясь к бесцветной женщине.
- Я не голоден, - сказал он.
- Бери дурак, раз дают, - злобно проворчал "зятек".
- Но спать будешь здесь, - как всегда не обращая ни на кого внимания
сказал "батя". - Чтобы на верху духу твоего не было! А как ветер утихнет -
и здесь тоже.
Он кивнул и вновь поймал на себе напряженный взгляд молодой женщины.
Больше не сказав ни слова хозяин развернулся и, тяжело ступая своими
роскошными ботинками, пошел вглубь комнаты к винтовой лестнице, ведущей на
второй этаж.
За "батей" молча потянулись остальные. Когда они гуськом подымались
по лестнице, то молодая женщина еще раз пристально посмотрела на него, и
хотя он не смотрел в ее сторону, он кожей почувствовал этот взгляд.
В комнате кроме него осталась только бесцветная женщина, которая
суетливо постелила в углу какое-то драное одеяло и поставила рядом на пол
миску с хлебом и кружку с молоком.
- Спасибо, - сказал он.
Она посмотрела на него удивленно и слегка испуганно и молча юркнула
вслед за всеми.
Оставшись один он сел на одеяло, с наслаждением вытянув усталые ноги
и привалившись спиной к прочной стене, за которой ветер в бессильной злобе
выл и стонал, словно сознавая, что добыча и на этот раз от него
ускользнула. Потом не спеша он съел хлеб, запивая его молоком и впервые за
много дней спокойно лег навзничь, вытянувшись всем многострадальным телом
и широко раскинув разбитые исцарапанные руки...
Разъяренный вой ветра за стеной лишь усиливал чувство, пусть
временной, но защищенности. Обыденное для него состояние извечной
неудовлетворенности и неприкаянности мягко отступило в тень. Незаметно для
себя он впервые за много-много дней спокойно уснул...
Проснулся он оттого, что, несмотря на неутихающий вой ветра за
стеной, услышал какой-то посторонний звук. Звук повторился, и он понял что
это едва уловимый вздох. Он открыл глаза и скорее угадал, чем увидел, в
кромешной тьме женский силуэт.
- Ты ждал, что я приду? - едва слышно спросила женщина, и хотя голос
у нее был чуть хрипловатый и достаточно низкий, он понял что она еще очень
молода. - Муж спит. Он всегда уже спит в это время. И все уже спят. Здесь
все спят даже когда бодрствуют...
- Ты напрасно это сделала, - сказал он.
- Много ты понимаешь, - шепнула она.
- Ты завтра будешь жалеть об этом.
- У нас здесь - не бывает завтра, у нас здесь всегда - сплошное
вчера.
- Ты молодая и красивая, - грустно сказал он, - ты не должна так
говорить.
- Кому здесь нужна моя красота!
