М-р Марбл взгромоздился на стул и сплел все свои ложноруки и
ложноноги в единый тугой узел.
- Алиби есть у всех кроме... кок-кибера.
- В том-то и дело, м-р Марбл. Я бы первый заподозрил этого паршивца,
вечно пристававшего со своей навязчивой идеей Порядка и Всеобщей Гармонии!
- воскликнул капитан Глазз.
- Что сие значит? - удивился м-р Марбл.
- Знаете, м-р Марбл, - смущенно опустив глаза, отвечал капитан Глазз,
- я понемногу становлюсь несколько э... рассеян: то скафандр забуду на
место повесить, то вот кристалл забыл... А этот паршивец вечно грозился
меня проучить.
- Вот и проучил.
- Я бы так и подумал но у него, можно сказать, алиби самое железное.
Он жарил гренки к ленчу.
- Ну и что?
- Все очень просто. Кок-кибер приступил к приготовлению гренок в 16
часов 30 минут, а в 16 часов 34 минуты уже был выведен из строя.
- Но ему хватило бы четырех минут - прийти и взять кристалл?
- Хватило бы и минуты, но он жарил гренки.
- Дались вам эти гренки! - рассвирепел Великий Сыщик.
- Как же! - запротестовал капитан Глазз. - Ведь в них-то все дело. В
них, и в сковороде...
- Поэтому-то вы считаете, что алиби кок-кибера железное? - хмыкнул
м-р Марбл.
- Да, - невозмутимо ответствовал капитан Глазз, - гренку надо
обжарить с двух сторон. На сковороде умещаются одновременно только две
гренки, а каждая из сторон - обжаривается ровно минуту.
К моменту аварии готовых гренок было как раз три, то есть на их
обжаривание ушло ровно четыре минуты.
Капитан замолчал и посмотрел на м-р Марбла, но Великий Сыщик,
казалось, впал в спячку. Только слабое подрагивание ложнорук и неспешное
подергивание ложноног говорило о том, что это не спячка, а интенсивная и
мучительная работа мысли.
Но вот м-р Марбл ожил:
- Вы прилетели на десантном катере?
- Да, м-р Марбл.
- Ваш корабль не входил в плотные слои атмосферы?
- Нет, м-р Марбл.
- Тогда, - просиял Великий Сыщик, - свяжитесь с кораблем и спросите,
не обратили ли ваши помощники свое драгоценное на некий объект,
вращающийся по орбите искусственного спутника вокруг вашего же корабля?
Капитан Глазз достал портативный видеофон и, недоверчиво поглядывая
на м-р Марбла, стал вызывать корабль.
- Радист Носс слушает, - пропищал видеофон через несколько секунд.
- Интересно, - пробурчал м-р Марбл. - Как зовут механика на этом
корабле?
- Да, капитан, - пищал тем временем видеофон, - мы уже давно заметили
ЭТО, но не решались вас беспокоить.
- Прекрасно, - вмешался Великий Сыщик, - пусть доставят ЭТО на борт.
- Капитан! - заверещал видеофон через некоторое время, - это
кристалл!
Вот и чудесно, - подытожил непревзойденный детектив - м-р Марбл.
- Но как? Откуда? Каким образом? - запричитал отважный, но не столь
сообразительный капитан Глазз.
- Все проще - простого, капитан. Вы сами подсказали мне разгадку. Ваш
кок-кибер таки проучил вас. Это он выкинул кристалл в мусоропровод. Правда
пожалев вас, не аннигилировал его. Поэтому кристалл целый и невредимый
болтался около корабля. Ваше счастье, что вы не вошли в плотные слои
атмосферы, а то бы кристалл сгорел безвозвратно.
- Но этого не может быть, - прошептал совершенно сбитый с толка
капитан Глазз. - Кок-кибер жарил гренки.
- Да, гренки, вы правы. В них-то все и дело, - весело потирая
ложноруки о ложноноги подтвердил м-р Марбл. - Ваш кок-кибер улучил-таки
минутку, чтобы наказать вас.
- Но как?
- А вот этого я вам не скажу, - заявил м-р Марбл и в знак того, что
аудиенция закончена, прикрыл все 322 инфраглазка и забился в свой дальний
угол.
Капитан покинул бар в сильной задумчивости, растерянно бормоча:
- Это ж надо! С виду паук - пауком, а какой интеллект!
Всю следующую экспедицию капитан Глазз жарил гренки. Он так и не
разгадал тайну сэкономленной минуты. Зато гренки к концу путешествия у
него получались отменные. И радист Носс уже не отказывался есть то, что
готовил капитан Глазз. И механик...
А, впрочем, как звали механика, тоже осталось тайной.
ЗАПАХ СМЕРТИ
Разогретый асфальт, в лучших голливудских традициях, усердно
коллекционировал отпечатки ног, лап и колес. Обладая малой толикой
воображения и свободного времени по асфальтовой книге судеб можно было
восстановить не одну драматическую историю, рельефные отпечатки которых
хранила разморенная от всей этой летней круговерти черная вязкая лента.
Нити судеб, персонифицированные в следах, переплетались в замысловатые
узоры жизненных коллизий, завязывались в узлы конфликтов или неожиданно
обрывались.
А иногда, вмести со следами, обрывалась и сама жизнь...
Его я знал еще совсем юным, угловатым и нескладным, в общем, самым
настоящим щенком. Потом наши дороги разошлись... Нет, я ему не завидовал!
Напротив, я был по настоящему рад, что Фортуна улыбнулась хотя бы одному
из нас. Я даже простил Ему то, что после крутой перемены в его судьбе, мне
уже там не хватило места.
У Него даже голос изменился: появились нотки уверенности в себе,
временами переходящие в безапелляционность. Новая униформа не уродовала
Его, а, тускло поблескивая на солнце всякими металлическими побрякушками,
как бы подчеркивала природную грацию, я бы даже сказал - породу.
И надо отдать должное, свои новые обязанности Он выполнял
самозабвенно: Босс мог спать спокойно, лучшего телохранителя трудно было
сыскать.
Но это все было так давно...
Потом я потерял Его из виду. Жизнь мотала меня по городам и весям.
Ночевки где попало, случайная работенка... Порой, на особо лихих
поворотах, мадам Судьба зашвыривала меня даже на городские свалки.
Нельзя сказать что я всегда помнил о Нем, но иногда, когда все таки
вспоминал - на душе становилось как-то теплее, хотелось верить, что
Фортуна - двуликий Янус, и то лицо, что повернуто пока в мою сторону, не
единственное, а есть еще одно... И вот когда, эта самая Фортуна, обернет
ко мне свой второй лик...
Странно все таки, что так совпало: Его взлет и мое падение, но у
Судьбы свои законы, свои мерки. Пожалуй госпожа Фортуна скорее похожа на
мадам Фемиду с неизменным ее атрибутом - повязкой на глазах (да еще с
мечом в правой руке в придачу), чем на четырехглазого, хотя конечно и
двуликого, добряка Януса.
Но недаром говорят, что, чем выше вознесешься - тем интересней будет
падать. И вот, я - потрепанный, даже несколько облезлый, но живой, а Он -
мертв!
Недоумевающий взгляд ничего не видящих глаз беспомощно устремлен в
небо. Солнечный зайчик, примостившийся на зрачке, уже не заставит Его
потешно прищуриться, как не раз бывало раньше, и упрямо тряхнуть лобастой
головой. Он - мертв. И в этих ничего не видящих глазах, уже никогда не
мелькнет отражение никакой иной мысли, кроме этой - последней: за что?
Я хотел прикрыть Ему глаза, но подумал: пусть смотрит, может, с этим
взглядом встретится еще чей-нибудь, Живой Взгляд...
Его тело, вытянувшееся струной, прямо на обочине, казалось неожиданно
большим, даже огромным. Я внимательно оглядел прилегающий участок
асфальта... Следы шин, свернувшего к обочине автомобиля, были видны
достаточно отчетливо, а рядом, столь же четко, отпечатался след человека,
который из этого автомобиля выходил. Следы вели к телу, здесь человек
постоял, неловко переступая с ноги на ногу. Пепел рядом со следами,
говорил о том, что незнакомец успел даже выкурить сигарету, а потом,
спокойно развернулся, сел в машину и уехал... А Он остался здесь. УМИРАТЬ!
Очень захотелось пить. Я обошел еще раз место где разыгралась
трагедия... Нет, ничего. Отпечаток протектора, след мужчины и пепел от
сигареты. Не густо! Хотя... судя по отпечатку, - машинка-то импортная! Это
сужает круг. Стоп!!! О чем это я?! Тоже мне частный сыщик, ищейка...
породистая.
Солнце, которое только что нещадно палило, стремительно покраснело,
словно обожглось собственными лучами, и сумерки, как мерзкие блудливые
кошки, повыползали из всех щелей.
Я сел рядом с Ним, чтобы отдать Последний Долг.
Не помню сколько я так просидел, из бездумного оцепенения меня вывел
свет фар. Совсем не обязательно, чтобы меня видели здесь. Я бросил на Него
последний взгляд и, как говорят в плохих детективных романах, "растаял во
мраке".
Нет, все таки дернул меня черт впутаться в это дело! Ну
действительно, что я могу? Даже если мне удастся разыскать этого любителя
раскатывать в автомобилях иностранных марок. А если не разыщу? Значит, по
истечению некоторого срока, (срока давности у собственной совести, если
таковая имелась изначально в наличии), когда улягутся, умиротворенные
отделяющим от событий временным промежутком, угрызения, тот "любитель"
ощутит разрушающее влияние безнаказанности, а значит познает иллюзию
вседозволенности и глядишь - дорастет и до "профессионала". А я? Кем буду
я, после всего этого? Последней дворнягой?! И права будет старая скряга
мадам Фортуна - мое место только на городской помойке!
Кстати, о помойках: хозяин такой машины вряд ли держит свое
драгоценное сокровище под открытым небом. Человек, который может позволить
себе иметь такую машину - с не меньшим успехом, может позволить себе и
столь же роскошный гараж. Хотя я, между прочим, абсолютно не понимаю эту
странную склонность некоторых людей к фетишизации техники. Грохот, вонь
бензина... Лично я предпочитаю ноги. Ноги - они, как известно, и волка
кормят.
Значит так! Задача номер один - методично обойти хорошо обустроенные,
так сказать комфортабельные, гаражи. Хотя, конечно, если честно
признаться, этот труд по масштабу сравним с усилиями предпринятыми моим
предшественником на эпическом поприще по свершению подвигов, а конкретно,
на уборке Авгиевых конюшен. Аналогия тем более впечатляющая, что оба акта
связаны со средствами передвижения (там лошади, здесь машина). Хотя, опять
же, лично я - предпочел бы лошадь.
Итак, методичность и, очень бы хотелось, хотя бы каплю везения.
Иначе, есть опасность не очистить (я имею в виду аллегорические конюшни),
а утонуть (я имею в виду несколько менее аллегорический навоз).
Повезло мне - только на третий день, под вечер. Но все таки, я нашел
то, что искал.
Гараж был роскошный, по видимому, владелец собирался сменить свой
"скромный" мерседес на средних размеров авиалайнер. А может, просто у него
была такая широкая натура: ведь вышвырнул же он...
Я заглянул в окно гаража. Сквозь чисто вымытое стекло, которое слегка
искажало общую картину, деформирую реальность, придавая ей некий флер
сюрреалистического авангарда, хорошо было видно не менее роскошное
"нутро". Тот, которого я так упорно все это время искал, стоял спиной к
окну. Я уже знал - это он, и машина - та самая. Он был обут в комнатные
тапочки без задников, а одет в добротные серые брюки со спущенными
подтяжками и веселенькую футболку. На спине красовалось изображение
собаки. Это, почему-то, добило меня окончательно. Я даже зарычал сквозь
крепко стиснутые зубы и впился взглядом в его толстый загривок, весь в
жирных складках и покрытый бисеринками пота.
Он замер, а потом стал медленно поворачиваться...
Сразу, как только я попал в поле его зрения, у него в глазах стал
разгораться огонек животного страха и когда он развернулся, наконец, ко
мне анфас - в глазах пылал ужас.
Еще мгновение и я его пожалею...
Не раздумывая ни секунды я прыгнул!
