- В постельку, красавица, спатки.
- Ага. Отвези меня домой.
- Этот господин тебя и отвезет.
- Нет, не он... Он ни на что не годен, В дупель пьян...
Я поднял ее с полу и усадил на стул рядом с тем типом. Но он-то был,
как мертвый, кроме шуток.
Вот и Ник появился.
- Те четверо на улице.- сказал он.- Теперь выкидывай этих,
- Она еще ничего... но мужик не очень стоит на ногах.
- Выводи,- приказал Ник. Я подхватил типа под мышки, а девица вцепилась
мне в плечо. И давай мне бицепсы щупать.
- Его тачка на улице. Идем, покажу.
- Давай вперед,- сказал я ей.
Двоих сразу тащить - это вам не хаханьки. Хорошо еще, что она могла
идти, хотя и не очень.
Я спустился с ними по лестнице и прошел в коридор за стойкой бара:
оттуда тоже можно было выйти.
- Ну, где эта тачка?
Несколько минут она искала ее взглядом.
- Вон та, синяя.
На этот раз точно, та самая. Но клиенту моему свежий воздух не шибко
помог. Девка открыла переднюю дверцу.
- Сажай его сюда.
Я втолкнул его, как мог, и он растянулся на сидении.
- Не довезет он тебя.
Она еще сильнее вцепилась в меня.
- И что теперь делать?
- Да он очухается.
Я был настроен оптимистически.
- Побудь со мной, мне страшно. А может, ты меня отвезешь?
- Это как же?
- Да на его тачке.
Мне уже надоело. Я хотел спать. Я хотел вернуться к жене. Проклятая
работенка!.. Она терлась об меня, как сучка во время течки.
- Отстань,- сказал я.
- Поехали.
Она влезла в машину, не отпуская моей руки. От нее разило виски и
духами, но мне ее уже почти хотелось. Совсем захотелось, когда она
опрокинулась на сиденье и одним жестом оторвала подол своего платья. В
проволоке и набивке на грудях она отнюдь не нуждалась.
- Постои,- сказал я.- Давай отыщем местечко поспокойней.
- Иди сюда... Сейчас иди. Я больше не могу ждать.
- Пять минут подождешь.
Она засмеялась легким низким смехом, столь возбуждающим, что мои руки
дрожали, когда я открывал переднюю дверцу... Я выжал газ и мы домчались до
Центрального парка. Так было проще всего. Мы даже не захлопнули дверцу,
когда вылезли из колымаги. Я овладел ею на земле в первом же попавшемся
темном уголке.
Было не слишком жарко, но мы настолько прижимались друг к другу, что я
видел, как ее кожа дымится в холодном воздухе. Ее ногти впивались мне в
спину сквозь сукно пиджака. Она совсем не предохранялась. Мне это нравилось.
III
На этом дело и кончилось в тот вечер. Я вернулся к Нику на тачке того
типа. Он все еще дрых, а девка тоже на ногах не держалась. От меня несло
виски и бабой. Я оставил их перед дверью и поднялся наверх, для очистки
совести. Все спокойно. Я спустился вниз. Там уже никого не было. Можно
отправляться спать.
Джим зевал, натягивая пиджак.
- Неслабый вечерок,- сказал я.
- Ничего особенного, - подвел итог Джим.
- Ничего,- повторил я.
Ничего. Ничего, если не считать, что сегодня исполнилось как раз пять
лет. Пять лет, как никто меня не расколол. Пять лет, как я бью им морду и
трахаю их баб. Я машинально ударил кулаком в стену. Но удар получился
сильный и я, чертыхаясь, затряс рукой. Они одержали верх.
Я был больше белый, чем они, потому что теперь мне нравилось быть
белым. Хотя, в общем-то, что такого?
Плевать мне на все это. Просто плевать. Не так уж плохо быть белым.
Иметь белую женщину в своей постели. Белого ребенка, который преуспеет в
жизни.
Чего это Джим продолжает зевать?
- Спокойной ночи...- сказал я ему.
Я толкнул дверь, потянулся и вышел. Станция метро была недалеко.
Жена тоже была недалеко. Побаливала поясница... Ее ногти в моей
спине... Нет, я был еще в форме.
Весной, в Нью-Йорке - как нигде.
Метро. Четверть часа. Опять люди. Моя улица. Мой дом. Тихий и
спокойный. Запах виски висит там на вешалке вместе с моим смокингом. Но на
моих руках еще остался запах женщины. Запах дочери голубоглазого ирландца. Я
поднялся на три этажа, не поднимая шума. Как всегда одним махом. Я был в
полной спортивной форме. Ключи звякали в кармане. Три моих ключа. Нужный я
распознал по толщине. Вот этот.
Дверь открылась... Сама собой,
Я закрыл толстую дверь и, не зажигая света, направился на ощупь в
ванную. А потом я споткнулся в темноте о растянувшееся тело и упал. Прямо на
него.
Я высвободился в одну секунду и бросился к выключателю. Вспыхнул свет.
Я застыл на месте, как приклеенный. Он и не проснулся, но стал храпеть.
Пьяный, вне всякого сомнения. Грязный черномазый. Ричард. Он был в
перепачканном костюме и исхудавший. Я чувствовал его запах оттуда, где
стоял. Сердце неравномерно билось в груди, прыгало, как затравленный зверь,
и я не смел сделать ни шагу, не решался приблизиться. Я не смел пойти
выяснить, знает ли уже Шейла правду. За мной был шкаф. Я открыл его, не
сводя глаз с Ричарда, и ощупью ухватил бутылку ирландского виски. Я выпил...
четыре, пять глотков. Ричард валялся передо мной, а из спальни не доносилось
никакого шума, хотя дверь была закрыта. Все было мертво, все спало вокруг
меня, Я посмотрел на свои руки. Потрогал лицо. Посмотрел на Ричарда и
засмеялся, потому что это был мой брат, и он разыскал меня. Он зашевелился,
и я подошел к нему. Я поднял его одной рукой. Он еще наполовину спал, и я
его встряхнул как следует.
- Проснись, скотина.
- Что такое? - сказал он. Он раскрыл глаза и увидел меня. Его лицо
сохраняло прежнее выражение.
- Какого черта тебе здесь понадобилось?
- Я нашел тебя. Дан. Видишь, я тебя нашел. Господу было угодно, чтобы я
тебя нашел.
- Где Шейла?
- Кто такая Шейла? - спросил он.
- Кто тебе открыл?
- Я вошел... никого не было.
Я бросил его и побежал в спальню. На комоде, на обычном месте, лежала
записка от Шейлы: "Мы с беби у мамы. Целую".
Пришлось уцепиться за комод. С головой еще было куда ни шло, а ноги
совсем не держали. Я медленно вернулся в прихожую.
- Убирайся отсюда!
- Но, Дан...
- Давай, проваливай. Вали отсюда. Я тебя знать не знаю.
- Но, Дан, Господь дал мне найти тебя.
- Вали отсюда, тебе сказано!
- Я совсем без денег.
- На, возьми.
Я порылся в кармане и протянул ему десятидолларовую бумажку. Он
посмотрел на нее, пощупал, засунул в карман и сразу же утратил свой дурацкий
вид.
- Знаешь, что неграм не очень-то рекомендуется приходить к белым?
- Я твой брат, Дан. У меня и бумаги есть. Тут я на него мгновенно
кинулся. Я схватил его
за шкирку и стал сквозь зубы выплевывать угрозы
и проклятия.
- Бумаги, говоришь? Какие еще бумаги? Сволочь!..
- Я ношу ту же фамилию, что и ты, Дан. Господь сказал, что нельзя
отрекаться от отца с матерью.
Мне лишь одно оставалось, это я и сделал. Мой кулак сжался и расплющил
его нижнюю губу. Я почувствовал, как крошатся его зубы, и волна стыда
нахлынула на меня, А Ричард и глазом не моргнул. Его глаза уставились на
меня, и я увидел в них... Нет, что я, с ума сошел? В глазах никогда ничего
увидеть нельзя. Я попытался образумить себя. Попытался, но безуспешно. А
Ричард молчал и смотрел на меня, и мне стало страшно.
- Где ты работаешь. Дан?
Разбитая губа исказила его голос, а по подбородку стекала струйка
крови. Он стер ее тыльной стороной руки.
- Убирайся отсюда, Ричард. И, если жизнь дорога, чтобы больше твоей
ноги здесь не было.
- Где я смогу тебя увидеть. Дан?
- Я и не собираюсь с тобой встречаться. - Ну, может, Шейле
захочется...- задумчиво произнес он.
Я вновь подавил в себе желание убить его, пронзившее меня, точно острый
нож.
Он двинулся к двери, осторожно ощупывая свою разбитую губу.
- Пошел вон.
- Десять-то долларов не слишком дорогая цена. Это был мой брат, а мне
хотелось, чтобы он сдох. Все во мне сжалось от ужасной тревоги. Я боялся,
что он вернется. Мне хотелось знать...
- Постой. Кто дал тебе мой адрес?
- Да никто...- сказал он.- Так, приятели... Я ухожу. До свиданья. Дан.
Я зайду к тебе на работу.
- Ты не знаешь, где я работаю...- сказал я.
- Ничего, Дан. Это не страшно.
- Как ты открыл дверь?
- Я умею открывать двери. Господь тому свидетель. До свиданья. Дан. До
скорого.
Я отупело смотрел, как он уходит. Часы мои показывали полшестого утра.
Светало. На улице послышались голоса разносчиков молока. Шейла с ребенком
спала у своей матери.
Ричард был негр, У него была черная кожа. И пахло от него негром.
Я закрыл входную дверь и начал раздеваться. Я сам не понимал, что
делаю, и осматривался вокруг. Потом я пошел в спальню, но остановился на
пороге. Передумал и пошел в ванную. Я стоял перед зеркалом. На меня смотрел
крепкий парень лет тридцати пяти, широкоплечий и дышащий здоровьем. О таком
парне и сказать нечего. Самый настоящий белый... только мне не нравилось
выражение его глаз.
Глаз человека, который только что увидел призрак.
IV
Прямо назавтра я стал подыскивать другую квартиру, но это было
трудновато и предстояло выложить кругленькую сумму. Шейле я об этом ничего
не сказал. Я знал, что она очень любит нашу квартиру, а потому боялся ей
говорить. Какой бы предлог выдумать? На улице я бесконечно оборачивался,
смотрел, не идут ли за мной, искал взглядом худощавую фигуру Ричарда, его
кожу полукровки, курчавые волосы, мятый костюм и длинные руки. Сохраненные в
памяти детские воспоминания, связывавшие меня с этим самым Ричардом,
обладали одним тревожащим и тягостным оттенком, хотя я и не мог установить,
в какой именно момент появился в них этот оттенок, ведь это были такие же
точно воспоминания, как и у всех детей. Ричард был наиболее темнокожим из
нас троих, и этого обстоятельства было, вне сомнения, достаточно, чтобы
частично объяснить мое беспокойство.
Я добирался к Нику окольными путями, то проезжая лишнюю станцию, то
недоезжая, а затем возвращался к бару кружным путем, как бы по лабиринту,
который я бесконечно сплетал из соседних улиц, достигая этой изнурительной
игрой -мысленно, хочу я сказать,- подобия отсрочки, мнимую безопасность,
обманчивая решетка которой защищала меня от возможного нападения.
Но в конечном счете всегда приходилось входить к Нику, отбросив
предосторожности, как ни в чем не бывало, стараясь не оглядываться. Что я и
сделал в этот день, как делал во все остальные.
Джим просматривал вечернюю газету, разложив ее на стойке, и, заметив
меня, оторвал от нее глаза.
- Привет...- сказал он.
- Привет.
- Тут к тебе один тип приходил.
Я так и застыл. А потом, вспомнив о посетителях, прошел за стойку
прежде чем идти переодеваться.
- Какой тип?
- Черт его знает. Хотел тебя видеть.
- Зачем?
- Откуда мне знать?
- Обычный тип?
- Ага, обычный. Да что с тобой такое?
- Ничего.
- А... Ну, ладно,- сказал Джим. Он вновь уткнулся в свое чтиво, но
почти тотчас же поднял голову.
- Он вернется через час.
- Сюда?
- Ага, сюда. Я ему сказал, что ты будешь.
- Ладно.
- Тебя это что, смущает? - спросил Джим. С полной безучастностью в
голосе. Простое любопытство,
- А почему это должно меня смущать? Я его ведь вовсе не знаю.
- Ты никого не ждешь?
- Никого!
- Ну, пусть...- сказал Джим.
Я пошел в гардеробную и стал раздеваться. Через час, значит.
Это не Ричард. Джим бы сказал, если бы заходил негр.
Так кто же тогда?
Надо просто подождать часок. Я кончил одеваться и вернулся в бар.
