р-работа, а не какой-то мартышкин труд, когда никому ничего не надо!
- А семья?
- А если бы я уехал на год в командировку? В Антарктиду на зимовку? А
если бы у меня вдруг и года не оказалось?..
- Плохо живешь, но трезво мыслишь,- сказал ЗвягинПозволь привести в
назидание одну байку. Женатый мужчина за шестьдесят долго любил одну
женщину, а она его. Но она не могла оставить больного мужа, а ее друг
жалел жену. И вот он угодил в онкологию, исход операции вызывал сомнение.
И тут только, ужаснувшись скоротечности жизни, они поклялись: если он
останется жив - они соединятся навсегда. Все оказалось так просто: из
больницы она привезла его к себе, мгновенно разменяв квартиру и наняв
сиделку бывшему мужу.
- Агитируешь? - вздохнул Володя.- Историю сейчас придумал? Звягин
усмехнулся жестко.
- История подлинная. И не столь редкая. Да через год он помер,
запоздала операция. И до самого конца они не могли толком понять: почему
раньше не сделали то, о чем мечтали полжизни?
А теперь скажи: что для тебя труднее - оторваться отсюда или
прорваться туда?
Вздох и пожатие плеч - типичный ответ советского интеллигента на
призыв к действию.
- Прорваться - это уже трудности конкретные... хотя все это
практически невозможно...- меланхолически тянул интеллигент.- А
оторваться... есть ведь совесть, душа, привязанности... долг, наконец.
- Ты в школе биологию учил?
- А что?
- Есть такое животное - гигантский ленивец.
- Это в мой адрес?
- Льстишь себе. Ты экземпляр средненький... ленивец советикус
вульгарис.
После ужина, расхаживая по комнате и твердо ввинчивая каблуки в
ковер, Звягин ни с того ни с сего обрушился на жену:
- Из всех литературных шедевров, которыми ты меня потчуешь уже
двадцать лет, я особенно не переношу чеховских "Трех сестер"! Меня еще в
школе трясло: "В Москву, в Москву?" - а сами сидят на месте. Купить билеты
и ехать в Москву!
- Ты варвар,- горестно сказала жена.- Ты неспособен понять, что
художественная литература и практическое руководство по реанимации - это
разные жанры.
- Я знаю, что это разные жанры. А все равно трясет: хочешь ехать -
сядь и езжай! Не то проплачешь всю жизнь. Вот и он пусть едет!
- А если дорога перекрыта?
- Выкуй топор и проруби ход через завал! Жена дописала до точки
конспект завтрашнего урока и погасила настольную лампу.
- Ты полагаешь, отъезд явится для него выходом?
- Полагаю! Самое главное - он снимет груз со своей души, исполнит
давно желаемое.
- А дальше? От себя, как известно, не уедешь.
- Зато можно уехать от других,- хмыкнул Звягин.
- Там хорошо, где нас нет.
- Из двух одно: либо он вернется, что глубоко сомнительно, либо нет.
Но если и да - прежняя жизнь перестанет быть тягостной, потому что он
сравнит ее с другой и сделает д о б р о - в о л ь н ы и выбор.
- Ты рассуждаешь, словно его судьба в твоей власти! Звягин с
расстановкой нацедил в стакан молока и сделал глоток.
- Сильный и умный всегда властен над слабым и глупым,- без ложной
скромности сказал он.- Задайся целью - тьфу!.. Я соблазняю его жену, и она
признается ему, что любит другого. Я подпаиваю его, разбиваю камнем
витрину и сдаю тепленького милицейскому патрулю: вытрезвитель, уголовное
дело о хулиганстве - и он вылетает с работы с треском. Я объясняю ситуацию
знакомому кардиологу - и тот пугает его насчет здоровья так, что он
задумывается о последних месяцах жизни. Все, свободен, может катиться на
все четыре стороны и таранться в Америку!
- Мой муж - супермен! - покрутила головой жена.
- И самое смешное - он был бы еще благодарен судьбе, избавившей его
от необходимости принять решение и отвечать за него.
- Что же тебя останавливает?
- Слишком много чести для него,- буркнул Звягин. В это самое время
Володя решал, кто он есть и как ему надо жить. Он стоял на балконе,
коченея от сырого ветра, и звезды кололи ему глаза...
"По молодости, вот по чему ты тоскуешь,- говорил ЗвягинА молодость -
это перспектива. Это будущее. Неисчерпаемость выбора. Множество вариантов,
из которых можно выбирать. Так получи эту возможность!"
"Лучше сделать и раскаяться, чем не сделать и сожалеть",- говорил
Звягин.
"Почему к любимой женщине можно уйти, а к любимой жизни - нет?" -
говорил он.
Аргументы откладывались в сознании Володи, как кирпичики. Кирпичиками
мостилась дорога в звенящее и страшноватое счастье. Он почти физически
ощутил дорогу под своими ногами.
"Пройдет время, и она с детьми приедет к тебе, если вы оба
захотите",- говорил Звягин.
"Сорокалетний мужчина не может улететь к чертовой матери! В другую
сторону! дело-то! весь мир так живет! Люди в одиночку океан переплывают!
Ты червяк!" - гремел он.
"Если ты несчастен с ближними, то их своим несчастьем счастливее не
делаешь",- пожимал плечами.
Капля точила камень. Да была та капля не воды родниковой, а
концентрата серной кислоты, и била она с точностью и силой пули призового
стрелка; да и камешек-то попался не гранит.
Утром, заступая на дежурство, Звягин встретил на станции усталого
после ночи Джахадзе.
- Слушай анекдот. Начальник и подчиненный в поезде. Подчиненный
вертится, кряхтит. "Ты чего?" - "Пить охота..." - "Так пойди напейся!" -
"Вставать лень..." - "А принеси-ка мне стакан .воды!" - "Слушаюсь".-
"Принес? А теперь выпей. Теперь все в порядке?" - Пиратская физиономия
Джахадзе выразила недоумение:
- Этот анекдот я слышал от своего дедушки, но там был генерал и
денщик.
- Вечные сюжеты. Что я ценил в армейской системе: дан приказ - изволь
выполнять, и никаких сомнений. А тут...
- Кому и что ты хочешь приказать? - догадался Джахадзе.
- Нельзя приказать быть свободным,- маловразумительно ответил Звягин.
Джахадзе подумал, разъяснений не дождался и шагнул к дверям.
- Ты знаешь, кто такой Шервуд Андерсен? - окликнул Звягин.
- Пол Андерсен был штангист,- порылся в памяти Джахадзе.
- Я тоже до вчерашнего дня не знал. Жена просветила. Ему было уже
сорок лет, и он был владельцем рекламной конторы, когда однажды утром он
посмотрел на стены, плюнул на пол, снял с крючка шляпу и вышел, не закрыв
за собой дверь. И никогда в жизни в контору больше не возвратился.
- А что с ним стало? - заинтересовался Джахадзе.
- Стал знаменитым писателем. Ладно, езжай спать, у тебя под глазами
круги.
- Если б стать знаменитым писателем было так просто, все конторы
стояли пустые настежь.
- Картина слишком красивая, чтоб быть реальной. Я тут одному-то
конторщику мозги не могу вправить, а ты бросаешься к мировым масштабам.
Он скромничал. Володина жизнь теперь била ключом, и все, как
говорится, по голове: мозги вправлялись. Дни складывались в недели, и ни
одна неделя не обходилась без происшествий.
Он филонил дома с привычной простудой, полеживал поутру с книжечкой,
оставшись один, когда в дверь отчаянно зазвонили. Прошлепал в трусах:
- Кто там?
- Откройте, ради Бога, скорее,- задыхающийся женский голос.
В дверном глазке - светловолосая девушка, пальтишко запахивает на
горле, милая вроде, испуганная вроде... на площадке больше никого нет.
- Пожалуйста, впустите меня, скорее!.. Володя растерянно протянул
руку за своим пальто к вешалке, задрапировался им, и отворил. Девушка
влетела молниеносно и бесшумно и захлопнула за собой дверь. Нашла взглядом
и повернула выключатель.
- Уф-ф...- с огромным облегчением перевела дух она.
- Э-э... вы не объясните, в чем дело?..- спросил Володя, в меру
ошарашенный этим явлением.
- Простите. Сейчас все объясню, конечно,- благодарно произнесла
девушка, налаживая дыхание.- Такое вторжение... Ну, бывают в жизни
ситуации... понимаете?..
Он начал понимать, кивнул с превосходством благополучного хозяина над
застигнутым грозой гостем, и даже перестал стесняться своих голых ног
из-под пальто.
- Ну, как мужчина женщину, вы меня можете понять, наверное?.. Я
была... в гостях... ну, у человека... и тут...
Володя сочувственно кивнул и улыбнулся осторожно. Девушка была
определенно мила. Лет двадцати пяти, не старше. Глазки карие, ресницы
мохнатые, ручки маленькие,- это он рассмотрел уже в комнате, куда они
как-то незаметно переместились.
- Вы садитесь,- предложил он, и она села.
- Короче, пришлось удирать,- она состроила комическую гримасу, а сама
еще подрагивала.- Простите,- сказала она,- колотит еще. У вас не нашлось
бы капельку чего-нибудь выпить?
- Если вас устроит дешевый портвейн...- промямлил Володя.
- Обожаю его как память о студенческих годах. "Сколько же ей лет?.."
Он полез в стенной шкаф и из старой коробки со щетками и кремами извлек
завернутую в газету бутылку - заначка профессионала. На кухне открыл ее,
нацепил быстро штаны и свитер, прихватил рюмки.
- А можно ударную дозу? - невинно спросила она. Он улыбнулся, пожал
плечами; применили стаканы, и удачно применили, просто сказочно славно
день начинался.
- Если уж за знакомство - меня зовут Марина.
- Володя. Что же вы не снимаете пальто? давайте, я повешу в прихожей.
- Меня все еще трясет. Можно, я посижу пока так? Бутылка кончилась
быстро, и Володя воспарил в высокие выси, любуясь красавицей. Если вам
доведется пить в обществе, найдите взглядом самую некрасивую женщину и не
отводите глаз на протяжении всего времени; в тот момент, когда она
покажется вам милой и желанной - встаньте и идите домой: вы пьяны; так
гласит древний английский рецепт. Но Марина была в самом деле красива, и
ясный блеск глаз, нежный поворот шеи, изысканная впадинка под скулой - все
было всамделишным, а не алкогольной иллюзией.
- Вам не жарко? - спросил Володя, невинно желая (кроме естественного
гостеприимства, да и невоспитанно, в конце концов, сидеть в гостях за
столом - в пальто) увидеть чуть больше, чем позволяла угадывать мохнатая
бежевая ткань на жесткой, очевидно, подкладке.
Марина достала из кармана длинную красную пачку, вытащила тонкую
коричневую сигарету, душисто пыхнула от поднесенной им спички и просто
сказала:
- У меня под ним ничего нет. Не успела.
- А? - идиотски спросил Володя, раскрывая рот набок, как хваченный
кондрашкой.
- Хотя и жарко,- улыбнулась Марина, встала, расстегнула пуговицы,
глядя ему в глаза, сняла пальто и повесила на спинку соседнего стула.
На ней были чулки и туфли.
Она была безупречна; а все подробности потрясенный Володя пожирал
выпученными глазами по отдельности и в совокупности, и чувство реальности
покинуло его, а вместо него появилось другое чувство, как нельзя более
естественное. Она села, закинула ногу на ногу и продолжала курить.
- Сейчас я бы с удовольствием выпила кофе,- улыбнулась она.
Володя деревянно кивнул, не своим голосом идиотски сказал:
- Естественно,- хотя что ж тут было естественного, с другой стороны,
и, шарахаясь и задевая стены, пошел на кухню. Там он уронил ряд предметов
кухонной утвари и сварил кофе.
- Надеюсь, я вас не очень шокирую,- просто и дружественно произнесла
Марина, прихлебывая.
- Н-нет,- проблеял он, тщетно изображая, что все в порядке.
- А душ тоже можно принять?
- П-пы-пожалуйста. Через минуту она высунулась из ванной, где шумел
душ:
- Володя, извините, вы не заняты? Можно вас на минуточку?
Он пошел на зов, с трудом храня равновесие в карусели грез, видений,
мечтаний и прочих вожделений.
- Я злоупотребляю вашим гостеприимством, но если бы вы были так
