удовольствия.
В комнате отдыха Келюс застал изрядную суету. Трое офицеров в
пятнистых комбинезонах записывали резервистов в какие-то списки. Лунин
поспешил присоединиться к остальным и оказался в группе, направляемой к
путепроводу N_2, куда уже приближалась механизированная колонна.
На улице лил дождь. Сюрприз оказался не из приятных - плаща у Николая
не было, а воевать под зонтиком он счел ниже своего достоинства. Впрочем,
зонтика ему тоже не предложили. В конце концов Келюс решил героически
терпеть, тем более что в подобном положении оказались сотни других
добровольцев, да и дождь потихоньку слабел.
Они стали кордоном поперек путепровода. Парень в штатском, но с
неистребимой военной выправкой отдавал приказы; откуда-то сзади подносили
куски брезента и бутылки, измазанные липкой маслянистой жидкостью. Брезент
предназначался для смотровых щелей танков и бронетранспортеров. Для чего
нужны бутылки, Лунин понял сразу, без дополнительных пояснений. Это было
все, что добровольцы могли противопоставить броне и пушкам.
Лица терялись в темноте, и при редких вспышках света Николай не мог
найти ни одного из знакомых. Внезапно он заметил усатого парня в синей
куртке, которого сменял на посту. Лунин с некоторым удивлением поймал себя
на том, что почти начисто забыл о двух часах, проведенных у странной
двери. Возникающие ниоткуда генералы и Президент рядом со
стариком-тибетцем казались теперь персонажами голливудского триллера.
Николай любил во всем ясность, а интриги Мадридского двора согласен был
изучать, но никак не участвовать в них. В конце концов, главное, считал
он, решится не в темных коридорах, а здесь, на мокром асфальте. Тут
Николай вспомнил, что давно хотел покурить. Оглянувшись вокруг и не
заметив ни у кого из соседей зловещей бутылки, он достал сигареты. И сразу
же услышал:
- Сгорим, однако...
Это произнес его сосед - очень высокий парень в военном плаще с
капюшоном. Келюс удивился, но тут же понял - под плащом у парня
топорщилась бутылка явно не с минеральной водой.
- Это уже как выйдет, - отозвался Лунин, на всякий случай
отодвигаясь. - Кысмет, бином его!
- Ага, - согласился парень. - Интересно, эту дрянь нужно поджигать
или сама загорится?
- А что, - осторожно спросил Николай, отодвигаясь еще дальше, - она и
сама загореться может?
- Кысмет! - засмеялся высокий парень в плаще. - Говорят, может. Вот,
елы, два года прослужил, а такой пакости не видел!
Келюс, подождав несколько секунд и убедившись, что бутылка
самовозгораться не собирается, осмелел и вернулся на место.
- Это они в 41-м придумали, - пояснил он, почувствовав себя в
привычной преподавательской шкуре. - Гранат и базук не было, вот и
учудили. "Молотовский коктейль".
- А как их тогда зажигали? - деловито поинтересовался парень. -
Спичками или они, елы, сами того...
- Вначале их зажигали специальным устройством, - начал добросовестно
вспоминать Лунин. - Что-то вроде серного покрытия. А потом изобрели
самовозгорающиеся. Правда, они часто взрывались в руках...
- Язви в карету!.. - протянул парень, осторожно сунув бутылку в
карман плаща.
- Хорошо, что вчера не поперли, - заметил Николай. - А то у нас и
этой дряни не было.
- А ты здесь со вчерашнего? - отозвался парень не без некоторого
уважения.
- С полудня, - с достоинством ответил Келюс. - А ты?
- Не-а, я лишь два часа, как приехал. Из Тулы добирался. У знакомых
был, а тут заваруха началась. Я, как узнал утром, что отбились, решил и
сам....
- Келюс, - представился бывший преподаватель. - Хотя вообще-то
Николай.
- Фрол, - в свою очередь назвался парень. - Хотя вообще-то Фроат.
Рука Фрола оказалась раза в два шире, чем у Лунина, да и пожатие
вышло хотя и вежливым, но чувствительным.
- Ты что, иранец? Фроат, кажется, парфянское имя?
- Не-а, не иранец, - отверг эту возможность Фрол. - Русский я. По
паспорту, язви в карету. По паспорту все мы русские.
- Точно, - согласился Келюс. - Я вот, украинец, а то и вообще,
караим.
- А я думал, Француз, - вновь засмеялся парень. - Келюс, помнится, -
это из "Королевы Марго"...
- Из "Графини Монсоро". В детстве прозвали. А ты из какого романа?
- Про нас романы не пишут, - с некоторой грустью заметил Фрол. - Я -
дхар. Мы - с Урала.
- А, малые, малочисленные, - понял Лунин, всматриваясь в своего
нового знакомого. На чукчу или эвенка тот определению не походил. Типичный
русак, правда скуластый, а так - хоть сразу под Рязань.
- Малочисленные - это точно. А насчет малых, так какие, елы, мы
малые? У нас средний рост метр девяносто пять. Я еще, считай, недоросток.
- А сколько? - осторожно спросил Николай, прикидывая, что Фрол выше
его на целую голову, а то еще и с кепкой.
- Метр девяносто один, - печально констатировал Фрол. - Недобрал.
Батя мой, считай, под два метра.
- Да... - только и отреагировал Келюс, всю жизнь недовольный своим
абсолютно средним ростом.
- А я тут китайца видел, - между тем сообщил дхар. - Интересно, наш
он или ихний?
- Старый? В балахоне? - тут же уточнил Лунин, сразу вспомнив странную
комнату.
- Не-а, молодой.
- В маскхалате? - Китаец, если Фрол не ошибся и ничего не напутал,
был уже третьим, кто имел отношение к его дежурству. И все трое оказались
практически в одном и том же месте. Конечно, всякое бывает...
- В маскхалате, - кивнул дхар, и Николай непонятно почему уверился,
что этот китаец - или тибетец - тот самый, и ему отчего-то стало не по
себе.
Между тем толпа заволновалась. Откуда-то сбоку вынырнул штатский с
военной выправкой и тут же прозвучало: "Колонна на подходе". Проспект был
по-прежнему пуст, но, вслушавшись, Келюс уловил глухой гул, а через минуту
вдали замигали отблески фар.
Колонна двигалась медленно. К облегчению Николая это оказались не
танки. По проспекту шло несколько десятков бронетранспортеров. На броне не
было десантников, и машины издали казались игрушечными, из набора
оловянных солдатиков. Но постепенно бэтээры приближались, вырастая на
глазах. Лунину приходилось в давние годы водить подобные чудища, за время
службы он даже успел привыкнуть, но здесь, в городе, они смотрелись как-то
дико, ненормально. Может быть поэтому машины казались огромными, куда
большими, чем на самом деле.
- Ну, елы, приехали, - прокомментировал Фрол. - Сейчас начнется, язви
в карету!
- Бином его! - поддержал Келюс и вновь замолчал.
По толпе передавались последние приказы. Главное - не бежать, машины
не рискнут врезаться в толпу; во всяком случае так считали те, кто
руководил обороной. Ну, а если это все же случится, брезент должен лечь на
смотровые щели, а бутылки - отправятся по назначению.
Колонна приближалась не спеша, а метрах в пятидесяти от толпы сбавила
ход до минимума.
- Сейчас станут, - пообещал Лунин, очень желая этого.
Машины действительно остановились. Те, кто командовал колонной,
очевидно, не решались идти на прорыв, а может, просто чего-то ждали. У
добровольцев появилась возможность рассмотреть противника поближе.
Бронетранспортеры стояли с задраенными люками; моторы продолжали
работать, и от машин шел удушливый запах горелой солярки. Впереди бэтээров
замерли два гусеничных чудовища - боевые машины пехоты, - направив стволы
своих коротких пушек прямо на людей. Николай вспомнил, что в армии БМП
называют "братской могилой", но это воспоминание не прибавило ему
оптимизма.
- Сейчас убалтывать будут, - предположил Фрол, в очередной раз
вынимая из кармана зловещую бутылку и вновь отправляя ее на место.
- Не трогай ее, - попросил Келюс, с опаской наблюдая за соседом. -
Ты... плащ испачкаешь.
- А он не мой, - равнодушно отреагировал дхар. - Выдали - казенный, в
карету его! О, гляди, вылазит! Сейчас матюгальник возьмет!
Последнее относилось к офицеру в черном комбинезоне, появившемуся из
люка "братской могилы". Он действительно взял мегафон, стал на броню и
прокашлялся. Толпа засвистела.
- Внимание! - гаркнул мегафон. - Согласно приказу коменданта города
мы должны двигаться этим маршрутом. Немедленно освободите проезжую часть!
Повторяю...
Свист усилился, из толпы вылетели несколько пустых бутылок, со звоном
разбившиеся о борт БМП. Офицер вздрогнул, переступил с ноги на ногу и,
похоже, теряя терпение, заорал:
- Я ж вам русским языком! Товарищи! У меня приказ! Вы что, не
понимаете?!
Очередная бутылка разбилась прямо у ног говорившего, свидетельствуя
об окончании переговоров. Офицер, напоследок гаркнув в микрофон нечто
совершенно недипломатичное, скрылся в люке, и через минуту моторы головных
машин зарычали.
- Ну все, - решил Фрол, вновь доставая "молотовский коктейль". -
Сейчас, елы, попрут.
- Спрячь, - посоветовал Лунин. - Они еще в войну поиграют.
Фрол немного подумал и последовал совету. Моторы, порычав немного,
взревели, и машины двинулись вперед. Толпа попятилась, но устояла. Ряды
сомкнулись, те, кто стоял впереди, уже не прячась, приготовили куски
брезента и бутылки с маслянистой жидкостью.
Николай не ошибся. Пока это еще была "игра в войну": не доезжая метра
до первой шеренги, бэтээры остановились, обдавая толпу ревом и удушливым
сизым дымом. Тут же чей-то плащ накрыл смотровую щель одной из машин.
Чудовище дернулось, подалось назад, а затем внезапно рванулась прямо на
людей.
Этого никто не ожидал. Первые ряды распались, и на какой-то миг
вокруг ослепленного монстра образовалась пустота. Но затем несколько
смельчаков взобрались на броню, упала сбитая ударом лома антенна, сразу
два плаща накрыли перископы. Машина еще раз взревела и остановилась.
Кто-то крикнул: "Ура!", и почти одновременно лязгнули гусеницы. Обе
"братские могилы" двинулись вперед. Одна за другой разбились о броню
несколько бутылок, на этот раз уже не пустых, черная жидкость потекла по
бортам, но ничего не произошло.
- Не горят! - закричал Келюс, отступая вместе с Фролом перед самым
носом одной из "бээмпэ".
- Ниче, загорится, елы! - пообещал дхар, отходя в сторону и пропуская
бронированный передок машины. "Братская могила" неторопливо наступала, и
оба добровольца оказались у ее левого борта. И тут Фрол коротким,
неуловимым движением выхватил бутылку из кармана плаща и почти не
размахиваясь, метнул. Келюс попытался проследить полет бутылки, но не
смог. Лязг гусениц и шум толпы заглушили звон стекла, и Николай решил
было, что дхар промахнулся, но через секунду над кормой машины высоко
вверх взлетело темно-желтое пламя.
- В мотор! - радостно завопил Келюс. - Ты накрыл двигатель!
- Учили, в карету его! - пожал плечами Фрол. - Ну, держись, Француз!
Эх, "калаш" бы сюда...
Через минуту горели уже четыре машины. Открывались люки, экипажи
выскакивали на броню. Первый выстрел раздался так неожиданно, что Лунин
даже не сообразил, что произошло, но тут ударила автоматная очередь, затем
другая, и все стало ясно. Солдаты били по толпе сверху, стоя на броне,
спрятаться было негде, но почти сразу ответили автоматы откуда-то сзади.
Очевидно, у некоторых добровольцев было кое-что посерьезней брезента и
бутылок. Вдруг совсем рядом с Николаем мелькнуло освещенное неровными
отсветами пламени знакомое лицо.
"Китаец", - успел подумать Келюс, и тут горящий бээмпэ вздрогнул,
дернулся и пошел на разворот. Кто-то крикнул, несколько человек попыталось
вскочить на броню, но с соседней машины дали несколько очередей, двое
