мужественно отказался, заявив, что у него и так "ноу проблем".
Костер горел весело, бросая отблески на подступившие к небольшой
полянке странного вида раскидистые деревья с тонкими длинными иглами.
Вдали громко перекликались птицы, и проголодавшаяся компания начала
подумывать о ночлеге.
Согревшийся Тэд, похожий в одеяле на вождя краснокожих, предложил
оставить все вопросы на завтра и лечь спать. Предложение было принято, но
осуществить его так и не удалось. Послышались шаги, голоса. Свет костра
упал на смуглые лица в белых тюрбанах - сквозь прибрежные заросли
продирались несколько невысоких мужчин в широких светло-серых одеждах в
сопровождении важного вида усача в большой чалме и зеленом френче. В руках
усатого грозно поблескивала винтовка, остальные сжимали в руках длинные
деревянные палки. Увидев незваных гостей, усач и его команда нерешительно
остановились.
- Спокойно! - негромко произнес Арцеулов, вставая. - Я поговорю...
Но его опередил Тэд. Быстро развязав свой мешок, он извлек оттуда
внушительный сверток, в котором оказалась кипа бумаг, украшенных
разноцветными печатями. При виде наряженного в одеяло американца усач
обомлел, и Тэд поспешил представиться, продемонстрировав оказавшийся среди
бумаг американский паспорт. Затем последовал внушительного вида документ
из внешнеполитического департамента Франции с просьбой к британским
властям об оказании помощи научной экспедиции. Валюженич уже доставал
следующую бумагу, когда усатый господин в чалме умоляюще поднял руки и
заговорил.
Он оказался деревенским полицейским с экзотическим именем Лал Дас.
Старания Тэда пропали даром - читать он не умел, а слова "научная
экспедиция" и даже священное для Тэда "акэолоджи", вероятно, слыхал первый
раз в жизни. Впрочем, главное Лал Дас уловил и вежливо предложил господам
иностранцам - тут путешественники впервые услыхали известное из книжек
слово "сахиб" - проследовать в деревню.
Предложение, сделанное в вежливой, но решительной форме, пришлось
принять.
Костер загасили, и процессия, предводительствуемая серьезным, хотя и
не до конца пришедшим в себя полицейском, проследовала по узкой тропинке к
деревне.
Саму деревню рассмотреть не удалось. Их завели в небольшой странного
вида дом - то ли деревянный, то ли сплетенный из веток и чего-то
напоминающего засохшие лианы - и оставили в покое.
Раскурив остаток чудом не промокших папирос, решили ложиться спать,
тем более, что любезные хозяева оставили в хижине целых ворох одеял. Все
заснули мгновенно, лишь Арцеулов долго стоял у входа, глядя на далекие
перемигивающиеся звезды, непривычно большие и яркие. Итак, он в Индии.
Осознать это было трудно - неполный месяц назад он видел из окна купе
заснеженный Нижнеудинск, и даже Монголия казалась чем-то недоступным,
страной за тридевять земель. Ростиславу вдруг захотелось рассказать
кому-нибудь из друзей о том, куда его занесло - хотя бы Ухтомскому, чей
дядя четверть века назад бывал в Индии с цесаревичем Николаем. "Вот бы
удивился князь", - подумал капитан, но тут же грустно усмехнулся. Бог
весть, где сейчас Ухтомский! Ростислав помнил свой странный сон, и теперь,
когда самое страшное осталось позади, внезапно понял, что не выполнил все
до конца. Совсем рядом было море - то самое, теплое, зеленое, но капитан
уже знал, что поплывет не в обещанную ему Францию, а обратно в Россию.
Туда, где ждали его друзья - ждали и сражались. Он еще не оплатил свой
счет. Более того, счет вырос - ведь раньше Ростислав не знал о
Шекар-Гомпе.
А Косухину приснился брат. Степа вначале обрадовался, затем немного
растерялся. Таким Николая он никогда не видел. На Косухине-старшем была
пышная парадная форма, на дорогом мундирном сукне сверкали ордена, на боку
красовалась сабля в золоченных ножнах. Он хотел было спросить Колю, почему
это он так вырядился, но брат лишь озабоченно покачал головой и, достав
расческу, принялся, как это было в далеком детстве, расчесывать Степу,
пытаясь привести в порядок его давно не стриженые кудри. Потом Николай
подвел его к зеркалу. Степа взглянул - и еще более удивился. На нем тоже
был мундир, но какой-то другой - строгий, с узкими погонами с красным
кантом, а на груди, на муаровых лентах, пятнами крови темнели два ордена
Красного Знамени. Степа вдруг понял - их с братом ждут, и от встречи этой
зависит очень многое. Но тут все исчезло, и Косухин увидел Наташу Берг.
Косухин вновь обрадовался, но девушка взглянула на него сухо, не узнавая,
и что-то в ее глазах показалось Степе странным, даже страшным. И вдруг он
понял - Наташины глаза стали пустыми и мертвыми, как у тех, кого он
навидался в Иркутске и в Шекар-Гомпе...
Утро началось с удивленного вопля Тэда. Все вскочили, Ростислав
привычно схватился за пояс, где раньше всегда висел револьвер. Но
Валюженич уже пришел в себя, достаточно уверенно заявив, что попросту
увидел во сне, как проваливается на экзамене по древнегреческому. При этом
выражение его физиономии оставалось несколько обалделым, а руки рылись во
внутренностях мешка с "артефактами". Степа чертыхнулся, решив высказаться
по поводу нервной интеллигенции, но тут в хижину просунулась смуглая рожа
в чалме, и Лал Дас церемонно пожелал пленникам доброго утра.
Возле хижины уже толпились полицейские в такой же светло-зеленой
форме, в чалмах и при оружии, причем у одного из них на боку имелась
грозного вида сабля, ножны которой волочились по земле. Как оказалось, на
помощь Лал Дасу прибыло подкрепление. Лал Дас пояснил, что говорил по
телефону - слово "телефон" было произнесено со всем возможным пиететом - с
начальством в Морадабаде, и от оного начальства получил строжайший приказ
немедленно доставить задержанных в указанный город.
Покуда Лас Дас бегал распоряжаться по поводу повозок - до Морадабада
было километров двадцать - Арцеулов предложил обсудить один важный вопрос.
В городе им придется иметь дело не с Лалом Дасом и его деревенскими
коллегами, а с настоящими хозяевами этих краев - англичанами. А с ними
объясняться всерьез.
- Оу! - отмахнулся Тэд. - Нет проблем! Вы, то есть мы - экспедиция,
вернее отряд научной экспедиции археологического департамента Сорбонны! У
меня есть разрешение на наем рабочих. Наши документы потерялись при
переправе через горную реку. В конце концов я обращусь к консулу и дам
телеграмму в Париж...
- А аэростат? - улыбнулась Наташа.
Тут уж Тэду пришлось задуматься.
- А че! - вмешался Степа. - Да, чердынь-калуга! Попали в плен к
разбойникам, ну и это... убежали...
- Разбойники на аэростатах. Пираты голубого океана, - невозмутимо
прокомментировал капитан.
Косухин обиженно засопел.
- Нет проблем! - вновь заявил Валюженич. - Мой друг, мистер Карно,
решил провести воздушную разведку Тибета, для чего и арендовал аэростат...
- За воздушную разведку Тибета вы схлопочете от британского
правительства лет десять каторги, - вздохнул Арцеулов. - Тэд, это не
годится, поверьте.
На этот раз обиженно засопел Валюженич.
- Позвольте, господа, - вмешалась Берг, - представьте себе, что мы
летели не от Шекар-Гомпа, а от... ну хотя бы от Челкеля. Попали в плен к
генералу Мо и бежали, как верно указал Степан Иванович.
Косухин гордо поднял голову.
- Ремиз, - покачал головой капитан. - У Тэда бумаги на тибетскую
экспедицию. Придется сказать часть правды - мы попали в плен. В какой-то
монастырь, где у нас забрали документы. Там гнездо бандитов - их в Китае
сейчас не счесть. Мистер Валюженич нас выручил, - ну, а дальше по уже
известному сценарию. Карты у нас нет - забрали. Тэд, сожгите карту...
Валюженич задумался, затем со вздохом сунул карту в догорающий очаг.
- И еще, - вел далее Ростислав, - Наталье Федоровне незачем скрывать
свою личность, а вот вам, Степан, придется на время забыть о ваших любимых
Марксе-Ленине-Бронштейне. Британцы будут не в восторге, узнав, что в Индию
прибыли трое русских. У них давний страх перед казаками на берегах Ганга.
Но если один из них окажется агентом Коминтерна...
- Нет проблем, - для Валюженича в это утро проблем, похоже, не
существовало. - Стив, вы скажете, что вы белый офицер... Ну, лейтенант.
- Поручик, - поправил Арцеулов. - Правда, если вам, Степан,
предпочтительнее быть полковником...
Степа заупрямился:
- Ну это, чердынь-калуга... Пусть хоть рядовым... Или унтером...
- Никаких унтеров, господин комиссар! - хмыкнул капитан, которого
подобная перспектива начала забавлять. - Тут вам не Совдепия! Тут чины
ценят. Вы станете не просто поручиком Косухиным, а дворянином Косухиным,
братом известного русского летчика Николая Косухина-Лебедева. Я что-то
перепутал?
Степа молчал - проклятый беляк явно глумился, пользуясь моментом, а
ответить было нечего.
- Мы сошьем вам форму, Косухин, - добавила масла в огонь Берг. - А
потом мы пойдем на бал к местному губернатору, вы пригласите меня на вальс
и преподнесете корзину цветов...
Степа чувствовал себя несчастным и затюканным. Он хотел гордо бросить
в лицо своим мучителям страшное слово "интеллигенты", но в последний
момент сообразил, что это лишь еще более позабавит их. Корзина цветов его
особенно возмутила, хотя почему именно, он так и не понял.
Запыхавшийся Лал Дас сообщил, что повозки для "сахибов" поданы. Это
оказались две обыкновенные телеги на высоких колесах, покрытые сверху
небольшим навесом, наподобие тента. Вместо лошадей были впряжены мелкие,
но крепкие с виду длиннорогие быки.
Вначале ехали молча. Разговора не выходило. Даже Тэд, обычно не
переносивший молчания, тоже замкнулся и лишь кидал недовольные взгляды на
полицейских. Наконец, он не выдержал:
- То... мистер Ростислав. Я... не мочь казать по-английски... Паны
жандармы розумеют...
Он секунду помолчал, вспоминая полузабытый язык предков, затем
продолжил:
- То... коли мы быть в... не буду именовать обитель. Там естем един
святой ойтец - ён не розмовляем... Ю андестэнд ми?
- Помню, - шепотом подтвердил капитан. - Старый монах, который,
кажется, понимает по-русски...
- Так... Коли вы отправляться, я вас чекам... Чекам поки сгасне сяйво
электричнэ. Та перед цим той святой ойтец подарував нам презент. На
спомин...
Валюженич покопался в своих вещах и достал небольшой замшевый
мешочек.
- Тоди я навить не... як то... А'в дон'т син... Я чекав вас. И забув.
Токи цього ранку я щось шукав - и натрапыв. От...
Он аккуратно вытряхнул мешочек. Свет утреннего солнца заиграл
сине-фиолетовым отливом - на ладони Тэда лежали четыре больших прозрачных
камня.
- О Господи! - только и прошептал Арцеулов.
- Я реагував також - то вы чули зранку, - усмехнулся Валюженич. - То
е сапфиры. Ён, пан святой ойтец, рахував - нас четверо - то камней стойко
ж. Кожному - по едному...
Арцеулов ошеломленно молчал. О деньгах он подумал как раз утром,
накануне отъезда, прикинув, можно ли в этих краях как-нибудь
подзаработать, хотя бы грузчиком.
- Як то достанусь до Дели, - закончил Тэд. - То там знайду, як то...
джэвелэ... Нам усем выстачить грошей до века Мафусаилова...
- Стойте, Тэд, - Арцеулов отогнал радужные видения, мысль вновь
заработала четко и спокойно. - Нам дали камни не для того, чтобы мы
прожили безбедно до старости. Это оружие, Тэд! Такое же оружие, как
винтовка. Понимаете?
Валюженич задумался, затем кивнул:
- Пан мае рацию...
Морадабад оказался белым, двухэтажным, с полупустыми улицами, на
