к неравномерности внутреннего выделения. Кровь, во всех случаях
непатологического характера, должна попадать в органы, правда не в
одинаковой массе, хотя в одинаковом составе, причем в таком количестве и
качестве, которое бы соответствовало условиям сохранения организма.
Если не принять за причину всех этих вариаций начальной, неизменной с
первых же шагов эмбрионального развития и чрезвычайно разнообразной половой
характеристики каждой данной клетки, то каждый отдельный индивидуум можно
было бы вполне описать в половом отношении, указав на относительное
приближение его зародышевых желез к половому типу. Вопрос решался бы тогда
гораздо проще, чем это есть в действительности. Однако половые признаки
вовсе не распределены по всему организму в воображаемой одинаковой массе, а
потому половое определение одной клетки не характеризует всех других. Если
значительные отклонения в половой характеристике между разными клетками или
органами одного и того же существа встречаются редко. то все-таки
специфичность этой характеристики для каждой отдельной клетки следует
признать общим случаем. При этом можно установить, что приближения к полному
единообразию половой характеристики (всего тела) бывают гораздо чаще, чем
значительные различия отдельных органов, не говоря уже об отдельных клетках.
Maximum возможности колебания должен еще быть установлен исследованием для
каждого отдельного случая.
Если бы, как это полагает популярное мнение, высказанное еще
Аристотелем и поддерживаемое многими врачами и зоологами, кастрация
животного превращала бы его - без всякого исключения - в противоположный
пол, если бы например, оскопление самца ео ipso вполне превращало бы его в
самку, тогда вопрос о существовании независимых от зародышевых желез,
первоосновных половых признаков каждой клетки, был бы снова спорным. Однако
новейшие экспериментальные исследования Зелльгейма и Фогеса показали, что
существует тип скопца, совершенно отличный от женщины, что оскопление самца
совершенно не тождественно с превращением его в самку. Правда, в этом
направлении следует избегать широких радикальных выводов. Нельзя исключать
возможности того, что оставшаяся скрытой вторая зародышевая железа другого
пола, после устранения или атрофии первой зародышевой железы, овладевает в
известной мере колеблющимся в половом отношении организмом. Многочисленные,
правда несколько смело объясняемые (в смысле абсолютного допущения мужских
признаков) случаи, когда при перерождении в организме женских половых
органов ко времени климактерии становятся заметны вторичные мужские половые
признаки: борода у "бабушки", короткие шишки на лбу некоторых старых косуль,
"петушье оперение" старых кур и т. д. Впрочем, бывают подобные же изменения
и без деградации престарелых органов, без удаления их оперативным путем. Их
можно установить в качестве вполне нормального развития у некоторых
представителей родов Cymothoa, Anilocra Ne-rocila у рыбных паразитов, aselus
aquaticus (водяных осликов), принадлежащих к группе Cymoyhoideae. Эти
животные - гермафродиты совсем особого рода. У них непрерывно и одновременно
существуют и мужские, и женские зародышевые железы, хотя они не могут
одновременно функционировать. У них замечается род протандрии": каждый
индивидуум функционирует сперва как самец, затем - как самка. Во время своей
мужской деятельности они обладают развитыми органами оплодотворения, которые
затем отбрасываются, когда развиваются и открываются женские проходные пути
и женские органы оплодотворения. Но что точно такие же явления встречаются и
у людей, доказывают те удивительные случаи "eviratio и efleminatio" у
взрослых и зрелых мужчин и женщин, о которых рассказывает половая
психопатология. Отрицать действительную возможность перехода самца в самку
тем более нельзя при условии удаления мужской зародышевой железы. Тем не
менее, указанная связь фактов не может быть всеобщей и необходимой, так как
оскопление не ставит индивидуума обязательно в число особей противоположного
пола, и это служит доказательством, что необходимо принять первичное
существование арреноплазмагических и телиплазмагических клеток во всем
организме.
Существование первоначальных половых признаков у каждой клетки и
бессилие одного выделения зародышевых желез (как определяющего полового
признака) доказывается далее совершенной бесплодностью пересадки мужских
зародышевых желез на животное женского пола. Правда, для строгой
доказательности этих опытов было бы необходимо, чтобы вырезанные яички
прививались возможно более родственной женской особи, например сестре
оскопированном самца: идиоплазма их не должна быть различной. Здесь, как и
везде нужно позаботиться о возможно чистой изоляции условий для того, чтобы
получить от опыта однозначный вывод. Опыты, сделанные в венской клинике
Хробака, показали, что перемена у двух (выбранных наудачу) самок яичников
приводит к атрофии последних, причем вторичные половые признаки неизбежно
погибают (например молочные железы) - в то время, как удаление зародышевой
железы из ее естественного положения, введение в любое место того же самого
животного (так, что ее собственная ткань сохраняется), в идеальном случае не
препятствует развитию вторичных признаков, как будто ничего не было вынуто.
Неудачи пересадки желез на кастрированные особи того же пола объясняются,
вероятно, главным образом недостаточным семейным родством:
идиоплазматический момент должен быть поставлен здесь на первое место.
Эти явления напоминают опыты с переливанием (transfusio) крови.
Практическое правило хирургии гласит, что при замещении потерянной крови
кровью другого индивидуума (во избежание тяжелых осложнений) оба индивидуума
должны быть не только одного вида и родственной семьи, но и одного пола.
Аналогия с опытами пересаживания (transplantatio) бросается в глаза. Если
защищаемые здесь взгляды подтверждаются опытом, то хирурги, насколько они
производят трансфузию, а не ограничиваются введением поваренной соли, должны
обратить внимание на то, достаточно ли близкого родства животных при
переливании крови. Остается открытым вопросом, было ли бы чрезмерным при
этом следующее требование: применять кровь существ, находящихся на возможно
близкой ступени мужественности или женственности.
Подобно тому, как условия, наблюдаемые при трансфузии, служат
доказательством, что кровяные шарики обладают собственными половыми
признаками, точно так же и полная неудача пересаживания (трансплантации)
мужских зародышевых желез на самку или наоборот женских на самца, указывает,
как уже было упомянуто, что внутреннее
выделение действует только на соответствующую ему арреноплазму или
телиплазму.
В связи с этим нужно упомянуть еще об органотерапевтических способах
лечения. Если пересаживание по возможности неповрежденных цельных
зародышевых желез на особи другого пола не приводит ни к каким результатам,
то из сказанного выше ясно, почему, например, введение в кровь самца частиц
из яичника может причинить ему только вред. Но зато с другой стороны
отпадает масса возражений против принципа органотерапии потому именно, что
органические препараты различных видов не могут выказать полного действия.
Благодаря невниманию к биологическому принципу такой огромной важности, как
учение об идиоплазме, врачи, представители органотерапии, упустили, быть
может, по своей небрежности немало случаев правильного лечения.
Учение об идиоплазме, приписывающее специфически видовой характер, так
же тем тканям и клеткам, которые потеряли возможность к размножению, еще не
признано повсюду.
Все же каждый должен согласиться с мнением, что в зародышевых железах
собраны видовые признаки и что для препаратов из зародышевых желез
необходимо возможно меньшее различие полов, но сколько самый метод
стремиться дать нечто более ценное, чем простой тонический эффект.
Параллельные опыты пересаживания зародышевых желез и введения их экстракта в
другие особи были бы, вероятно, очень полезны в данном случае: сравнить,
например, влияние пересаженного мужского яичка петуха, вынутого у него
самого или другой родственный особи и вставленного в область его
промежности, с влиянием интравеноэной инъекции, приготовленной из яичка
экстракта на другого оскопленного петуха, причем экстракты должны быть взяты
от родственных индивидуумов. Такие опыты дали бы, быть может, богатые
научные объяснения относительно соответствующего изготовления и количества
органических препаратов и единичность впрыскиваний (инъекций). Желательно
также установить теоретически, соединяются ли химически внутренние выделения
зародышевых желез с материей клетки или их воздействие является только
разлагающим, независимым от их массы. Последнее положение еще не может быть
установлено на основании сделанных до сих пор исследований. Границы
исследования внутреннего выделения на образование окончательного полового
характера были приведены для того, чтобы оградить от возражений принятое
нами положение врожденной, в общем различной для каждой клетки, но
изначально определенной половой характеристики. Если в огромном большинстве
случаев и нельзя отличить степени этих характеристик для различных клеток и
тканей одного и того же организма, то все же существуют исключения,
указывающие на возможность больших амплитуд. Точно так же и отдельные
яйцевые клетки и сперматозоиды, не только в различных организмах, но и в
фолликулах и семени одного и того же индивидуума, показывают в одно и то же
время, а еще более в разные периоды времени различия в степени
мужественности или женственности. Например, семенные их нити бывают
различного строения и различной подвижности. Конечно, до сего времени мы
очень мало знаем об этих различиях в виду того, что никто не исследовал этих
явлений с подобной точки зрения.
Чрезвычайно интересно, что в ядрах амфибий находили рядом с нормально
развитыми ступенями сперматогенеза совершенно правильные и хорошо развитые
яйца. И этот факт не однажды был исследован различными учеными. Толкование
этой находки, положим, оспаривается: признают лишь прочно установленным
существование ненормально больших клеток в семенных канальцах, хотя
наличность яиц была позднее безусловно установлена. Во всяком случае, как
раз среди указанных амфибий встречаются очень часто гермафродиты. Этот факт
все же доказывает необходимость осмотрительно принимать однородность
арреноплазмы и телиплазмы в одном организме. К категории такой поспешности
принадлежит и тот факт (как будто несколько удаленный от нашей области), что
человеческий индивидуум, только благодаря наличности у него при рождении
мужского члена, хотя бы и короткого, эписпадического или гипоспадического,
даже при двойственном крипторхизме, нарицается мальчиком н без рассуждений
рассматривается, как таковой, несмотря на то, что в остальных частях тела,
например, в мозговом отношении - он приближается более к телиплазме, чем к
арреноплазме. И здесь должны бы еще поучиться различать тонкие степени пола
при самом рождении.
Результатом этих немного длинных индукций и дедукций можно считать
известную уверенность в существовании первоначальных половых характеристик,
которую a priori нельзя представлять себе одинаковой, даже приблизительно
одинаковой для всех клеток одного тела. Каждая клетка, каждый комплекс их,
каждый орган обладает определенным указателем, определяющим его место между
