как-нибудь. Думать надо о другом - что мы с ней будем делать? А если она
не знает или не захочет нам показать банду?
- А что мы теряем? - спросил я.- Допросим, а там видно будет...
- Не-е, это ты не прав, Шарапов,- протянул Глеб.- Нам надо иметь
четкий план. Ты ведь небось разведкой так не занимался: пойти туда - не
знаю куда, принести то - не знаю что? Надо себе точно представить, что
именно нам от нее, от Ани, значитца, нужно и каким способом это добыть.
Вот когда придумаем, тогда поговорим...
Долго я сидел и размышлял обо всем этом, и все время мне мешала мысль
о том, что, прежде чем допрашивать Аню, ее надо как-то вытащить, зря
Жеглов отмахивается от этой задачи, будто можно взять ее и вытащить из
кармана. Пасюк прав, конечно: надо ее как-то "пидмануть" - в лоб,
нахрапом, с подругой Фокса не справиться. Так и этак выстраивал я разные
комбинации, даже на бумаге рисовал, и каждый раз оказывалось, что от
того, как мы ее заманим на встречу с нами, будет зависеть все остальное.
И еще я понял: иначе как изнутри мы сейчас банду взорвать не сможем...
Значит, еще раз, сначала. Вытаскиваем Аню. Как? С помощью
Волокушиной? Не годится. Фокс ей даже звонить-то по этому телефону
запретил, и на свидание с ней Аня, скорей всего, не пойдет... А выстрел
окажется холостым... С кем же Аня захочет встретиться? Пожалуй...
пожалуй... только с человеком, у которого есть известие от Фокса... Так,
так, вроде нащупывается... У кого может быть такое известие? Тоже ясно -
только у человека, с которым Фокс сидел в одной камере.
Так. И этот человек вышел на волю... Почему? Почему вышел на волю?..
Ну ладно, это мы придумаем... Есть, допустим, у сокамерника письмо для
Ани... или поручение на словах... Письмо она может потребовать послать
по почте... Хотя нет
- надо же адрес дать!.. Так, так... Встретились, допустим... Но ведь
тащить ее к нам нелепо... Ее самое и сажать-то не за что, пока не
доказано соучастие в банде...
Есть идея! Есть! И я помчался в управленческую библиотеку...
Конвоир прищелкнул сапогами, расцепил наручники, и Фокс с облегчением
потряс затекшими кистями, приветливо мне улыбнулся:
- Здравствуйте, Владимир Иваныч...
Каким-то непостижимым образом он уже знал каждого из нас по
имени-отчеству и на допросах преимущественно дурачился, сводя все ответы
к шуткам, выступал этаким жизнерадостным придурком, которого несчастная
страсть к игре и женщинам ввергает каждый раз в неприятности. Я протянул
ему записку Груздева и сказал:
- Мы нашли ваше письмо с угрозами в адрес Ларисы Груздевой. Это будет
очень веским доказательством по делу.
Он, небрежно улыбаясь, взял записку, прочитал ее, поцокал языком:
- Опять ошибка, Владимир Иваныч. Это не мое письмо.
- Как не ваше, а чье же?
- Не знаю!- Фокс развел руками.- Это не я писал.
На этот раз уже хитро заулыбался я:
- Мы предвидели, что вы будете отказываться. Еще бы, такая улика! Но
графическая экспертиза все докажет...
- Пожалуйста,- ухмыльнулся Фокс.- Доказывайте...
Я взял со своего стола листок тонкой оберточной бумаги, карандаш,
передал Фоксу:
- Пишите: образец свободного почерка гражданина Фокса Евгения...
Фокс, не споря, написал, поднял голову в ожидании дальнейшего. Я
объяснил ему:
- Для экспертизы потребуются три документа: образец свободного
почерка, образец диктовки и, наконец, образец вашего письма, не
связанного с этим уголовным делом.
Фокс снова ухмыльнулся:
- Тогда вам придется разыскать мои школьные сочинения. Правда, боюсь,
что в войну они пошли на растопку за отсутствием художественной
ценности...
- Ничего, нас устроят ваши снабженческие заявки на сатураторы.
Фокс пожал плечами, спросил:
- Ну, что дальше?
- Дальше пишите свободно, что хочется. На ваше усмотрение.
Фокс взял карандаш, послюнил его - на глянцевитой поверхности
оберточной бумаги химический карандаш оставлял слишком бледный след - и
начал писать, преувеличенно старательно, хитро поглядывая на меня.
Вывел несколько строк, покрыв бумагу кривыми колючими буквами,
показал мне:
- Хватит, что ли?
На бумажке было написано: "Добрый хороший мальчик Фокс мучается здесь
в тюряге ни за что, нет правды на свете, нет счастья в жизни. Мучители
не кормят, зажали мою служащую карточку, и в очко сыграть не с кем".
- Все шутите, Фокс,- сурово пробурчал я, в глубине души очень
довольный, что он принял мою игру. Беспокоило только, не сорвался бы он
с крючка в последний момент.- Теперь текст под диктовку. Вот еще бумага,
надпишите ее: "Фокс Евгений Петрович".
Он взял бумагу, надписал. А я сказал, показывая ему книжку, взятую
под честное слово на два часа:
- Вот из этого учебника я вам буду диктовать разные предложения. А вы
записывайте, по возможности без ошибок.
- Ну, это еще надо посмотреть, кто из нас с ошибками пишет,- нахально
сказал Фокс и приготовился писать.
- "Лев Кассиль". С новой строки. "Что это значит - нет биографии? Это
все старомодная интеллигентщина, дорогой мой. Не биография делает
человека, а человек биографию. С биографией родятся только наследные
принцы",- продиктовал я,- Готово? Давай дальше, с новой строки... "А. С.
Пушкин". С новой строки.
"Видел я трех царей: первый велел снять с меня картуз и пожурил за
меня мою няньку; второй меня не жаловал; третий хоть и упек меня в
камер-пажи под старость лет, но переменять его на четвертого не желаю:
от добра добра не ищут..." Фокс старательно скрипел карандашом, время от
времени слюня его, и я подумал, что, пока он с интересом относится к
развлечению, которое я ему предложил, надо печь свои пироги.
- Готово? - спросил я.- Так, прекрасно. Еще одно. С новой строки.
"Борский".
Так. С новой строки. "Весточка моя с синего моря-океана. Здесь сильно
штормит, боимся, как бы не потонуть. Боцман наш по болезни уволился, шлю
тебе с ним, Анюта, живой привет, будь с ним ласкова, за добрые слова его
одень, обуй и накорми - вечно твой друг". Так, число теперь поставь,
распишись.- Я взял обе бумажки, вернулся за свой стол, а Фокс принялся
своим немыслимо красивым платочком с вензелями по углам вытирать руки.
Покончив с этим, он поднял глаза, и, наверное, слишком уж самодовольное
у меня было лицо, потому что он вдруг спросил с подозрением:
- Борский - это что за писатель такой? Я вроде и не слыхал.
На что я ему сказал важно:
- Есть, есть такой писатель, очень даже прекрасные романы пишет.
- Современный, что ли? - продолжал сомневаться Фокс.
- Уж куда современней...- засмеялся я; и до сих пор не знаю, что за
бес меня дернул, или, может быть, от такой нечисти, как Фокс, таиться не
хотелось, только разгладил я вторую бумажку, аккуратно сложил ее в том
месте, где слова Пушкина кончались и фамилия Борского значилась, ногтем
проутюжил и на глазах у Фокса весь низ оторвал. И лежало теперь передо
мною письмо "с синего моря-окияна", адресованное Анюте и лично
подписанное Фоксом, даже с числом сегодняшним!
Умный, конечно, мерзавец был Фокс, ничего не скажешь. Все, все
сообразил он за одну секундочку, и моргнуть я не успел, как он уже
птицей перелетел через кабинет, целясь на мою глотку, а заодно и на
письмо злополучное. Да уж верно сказано, что это он после драки кулаками
надумал махать,- принял я его, субчика, прямым встречным в челюсть.
Ей-богу, хрястнул я его по скуле от души и, чтобы впредь отбить охоту к
ужимкам и прыжкам, сделал ему подсечку. Тоже мне кипяток какой горячий!
Лег он поскучать на пол и приподняться не успел, как прибежал на шум
конвоир и в два счета наручники, как по инструкции полагается, на него
нацепил. Тогда снова вернулась к Фоксу улыбочка эта его паскудненькая, и
он мне тихо сказал:
- Не для протокола, Шарапов, а для души мои слова тебе. Хитры вы,
конечно, суки лягавые, с подходцами вашими. Но заточек у нас хватит для
вас всех - всегда пожалуйста, наглотаетесь досыта. Как недавно на
Цветном бульваре... Будь, Шарапов! И не кашляй!..- И уже из коридора, не
таясь, крикнул:- Песику вашему, Сенечке Тузику, персональный привет!
Затихли шаги в коридоре. Я снова прочитал письмо Фокса и от
удовольствия его рукой разгладил. Молодец, Шарапов!
Вот теперь было о чем Ане звонить! Было о чем с ней разговаривать!
Пришедшему Жеглову я показал письмо и предложил:
- Звоним ей через бабку Задохину и назначаем свидание - мол, речь о
жизни и смерти Фокса идет! Не может она на такую вещь не клюнуть.
- Не скажи,- покачал головой Жеглов.- Может, у них для такого случая
другая предусмотрена связь?
- Да брось ты, Глеб, что они, в самом деле, шпионы, что ли?!
Нормальные бандиты, уголовники. Странно, что они этот-то телефон
обеспечили. По случаю, наверное...
- Ну-ну,- недоверчиво покачал головой Жеглов.- Не отвлекайся.
- Ну, представляюсь я ей уголовником, почему-либо освобожденным из
камеры, где подружился с Фоксом. В доказательство даю письмо и поясняю,
что главное он велел передать банде на словах, ну, чтоб с письмом не
засыпаться. Так?
- Так.
- Она приводит меня в банду - благо личность мою из уголовников никто
еще, считай, не знает,- и я "по указанию Фокса" назначаю операцию.
Подробности мы с тобой потом обсудим, важно по существу решить. И на
операции вяжем их к чертовой матери!
Жеглов расхаживал по кабинету, жевал молча губами, что-то хмыкал -
это у него всегда признак глубокой задумчивости. Неожиданно
остановившись посредине кабинета, спросил:
- А что с Васей Векшииым было, помнишь? - И по лицу его посеревшему,
по губам, плотно сжатым, я видел, что он не для проформы спрашивает, что
он в самом деле за меня переживает.- Я сам бы пошел,сказал он чуть не со
стоном,- да ведь меня они в момент расколют, каждая собака меня в лицо
знает...
- О тебе нет речи,- сказал я серьезно.- Не в игрушки играем. Давай
решай, Глеб, время дорого! Сейчас момент потеряем - больше не повторится
такая возможность...
- Мне что решать,- сказал Жеглов глухо.- Я понимаю, надо идти. Но я
не могу, просто не имею права взять это на себя. Ты ведь не знаешь, что
творилось после Васи Векшина!- Он подумал еще немного, посмотрел на
часы, махнул рукой:- Я к Льву Алексеичу, жди, Шарапов!..
И ушел. А я сидел один в кабинете, представляя себе встречу с Аней,
наши разговоры, бандитов и то, как мы их повяжем. Все это сливалось в
довольно сумбурную картину, но мне сейчас ясности полной и не
требовалось, ведь когда в разведку идешь - тоже не знаешь, как там в
деталях сложится. Главное, представлять свою задачу, а решать ее надо по
обстановке, на то тебе и голова дана, не только ведь каску носить!
Жеглов вернулся довольно скоро, и по его собранному виду я догадался,
что "добро" начальства получено.
- Разрешил Свирский,- сказал Жеглов.- Он, конечно, поговорит с тобой,
даст руководящие указания, но главное сделано. А я тут еще одну деталь
надумал:
скомандуем в КПЗ, чтобы отобрали у Фокса платочек его знаменитый - он
тебе заместо пароля будет, а? - И широко улыбнулся.
- Все, тогда хватит травить,- сказал я деловито.- Время уходит, давай
соображать...
рпдзпфпчлб л чуфтеюе чпйопч
- Кубок СССР по футболу. "Зенит" вышел в полуфинал.
- Миллион зрителей просмотрели новый, художественный фильм "Без вины
виноватые", сценарий и постановка лауреата Сталинской премии Владимира
Петрова:
- Московский театр сатиры купит старинные украшения: "драгоценности" из
искусственных камней,- кольца, браслеты, серьги, броши, кулоны; перчатки,
кружева и веера.
Московское радио. Городская информация
