Христа за пазухой!
Потом он повернулся ко мне и спросил раздраженно:
- А больше тебе Фокс ничего не говорил?
- Больше ничего. Только Ане велел передать, чтобы она сказала: он за
всю компанию хомут на себя надевать не желает, ему вышака брать на
одного скучно.
Если не захотят его отбить, он с себя чалму сымет - всех отдаст...
- Н-да, н-да, хорошие делишки пошли,- забарабанил горбун сухими
костистыми пальцами по столу, и дробь его звучала тревогой. Потом
повернулся к банде:- Ну что, какие есть мнения, господа хорошие?
Аня сразу сказала:
- Вы просто обязаны спасти его...
- Ты-то помолчи! Ты под пули-то ментов, чай, не полезешь.
- Это не женское дело! А свое дело я лучше вас делала, все денежки
через меня к вам прибежали!- она кричала в голос, на истерике, судорожно
рвались крылья носа, посинело лицо.- И такой же голос, как все, имею!..
- А у нас тут не избирательный участок!- стукнул по столу горбун.- И
не собрание. Я вопросы решаю не голосованием, я хочу всех послушать,-
может, мыслишку кто-нибудь подходящую подбросит...
Чугунная Рожа показал на меня рукой:
- Его убрать отсюда надо - не верю я ему...
Горбун быстро глянул на меня, помотал головой:
- Пускай сидит - безразлично это. Мне хоть жаль его, но не в свое
дело он встрял. Один у него только шанс...
Я ему зло сказал:
- Пожалела глупая чушка, когда поросенка своего сожрала.
- Цыц!- прикрикнул он на меня.- Ты сиди, помалкивай...
Убийца Тягунов взял с дивана гитару, перебрал струны, пропел
вполголоса: Воровка никогда не станет прачкой, А жулик не подставит
финке грудь. Эх, грязной тачкой рук не пачкай - Это дело перекурим
как-нибудь...
Все ждали, что он скажет, а он налил полстакана водки, выпил,
сморщился, закусывать не стал, бормотнул быстро:
- Мне один хрен! Хотите - пойдем резать мусоров, хотите - завтра же
разбежимся, на дно ляжем...
- Тебе-то один хрен, нишкнул - и нет тебя! А я? Куда нажитое дену?
И старуха-вурдалачка согласно ему закивала, и по морде ее противной я
видел:
если бы взяли ее, то и она бы с охотой пошла нас резать.
Лошак оторвался от жратвы, поднял грязную кудлатую голову:
- Пропадет Фокс, жалко. От него мы еще пользу могли бы поиметь. Да и
коли он расколется, мы тута заскучаем...
- Ты потому смелый, что думаешь в кабине отсидеться, нас дожидаясь,
пока мы там с мусорами душиться будем,- сказал горбун.- Не рассчитывай:
с нами в подвал пойдешь, коли решимся...
- Без водилы не боишься остаться? - спросил Лошак.- Есина-то больше
нету, чпокнули его менты...
- Не боюсь,- ядовито ухмыльнулся горбун.- В крайнем случае, я вон его
за баранку посажу...- И показал длинной корявой рукой на меня.
- Ага,- сказал Чугунная Рожа.- Он тебя привезет на Петровку...
- Кончайте базар!- вдруг сказал Левченко, и сердце у меня бешено
замолотило - началось! Левченко помолчал и сказал:
- Надо идти Фокса вынимать с кичи. Если не вызволим его, тогда и нам
всем кранты пришли!..
И снова отодвинулся в тень.
Не мог я понять, что он себе думает, да и горбун не дал мне времени,
потому что сказал:
- Я вот что решаю - мы тебя с собой возьмем...
- Зачем? - привстал я на стуле.
- Затем. Допустим, ты мусор - мы тебя если сейчас прирежем, ничего не
получим. А возьмем с собой - получим. Коли приведешь нас в засаду, мы
тебя первого начнем в куски рвать. У вас ведь какой был план, если ты,
конечно, мусор? Ты нам тут песни свои споешь, и мы тебя отпустим, чтобы
ты начальству доложился, как нас обхитрил...
- Да что мне с вами хитрить? В гробу я ваши дела видел...
- Знаем, знаем, ты нам лазаря не пой. Только обхитрить меня кишка еще
тонка. Я тебя с собой возьму в магазин, и, как первого опера увидим,
сразу начнем тебя резать, ломтями настругаем, падаль...
Это был для меня действительно непредвиденный поворот. И заканчивался
он тупиком
- оттуда мне уже наверняка выхода не было.
- Тогда режь меня в клочья сейчас!- сказал я ему.- Никуда я с вами не
пойду!
Нечего мне там делать...
- А-а!- протянул горбун.- Вот это уже теплее...
- Теплее, горячее - мне наплевать! Только ты подумай, с какой мне
стати туда соваться? Ну, у вас там дело - дружка выручаете, вместе
картишки раскинули, теперь пора колоду сымать. А я-то с какой стати туда
сунусь? Вы себе лихим делом карманы набили, завтра рисканете - и, коли
выгорит, вы и на свободе, и при деньжищах. А я за что на пули
милицейские полезу? За пять тысяч ваших паршивых?
- А что же ты соглашался, если они такие паршивые?
- Так я на что соглашался? Передать записку и обсказать, как там и
что у Фокса.
А под пули либо под смертную казнь я не согласный. Уж лучше вы меня
убивайте,может, матери какую-то пенсию за меня положат, чем вот так, за
бесплатно, против власти...
- А если не за бесплатно? - с усмешкой глянул на меня горбун.
Я долго бубнил себе под нос, потом выдавил:
- Несерьезный это разговор. Если всерьез говоришь, ты скажи мне цену,
условия скажи - что делать придется; я же ведь не козел - ходить за
тобой на веревке...
- У тебя сейчас одно дело - живым уйти отсюда. И за это дело ты
будешь стараться на совесть...
- Не буду,- сказал я тихо и дернул с силой гимнастерку на груди.- На,
режь - сроду никому не был бобиком и перед тобой плясать не стану. Что
вы меня мытарите? Что душу из меня рвете? "Зарежем, задушим, убьем"...
Вы мне не верите
- ваше право! Но вы меня на враках не словили, а я-то вижу уже: нет у
вас людской совести, и слова железного блатного нету! Мне что Фокс
говорил? Так вы хоть за друга своего мазу держите!
- Когда тебя на враках мы словим, поздно уже будет,- горестно кивнул
горбатый, и мне показалось, что начал он колебаться.
- Ну подумайте головой своей сами, вы же не только лихостью
проживаетесь, но и хитростью, наверное...
- Об чем же нам думать? - сказал Чугунная Рожа, глядя на меня с
ненавистью.
- Ну был бы я сука, у ментов на откупе, и велели бы они мне бабке
звонить, Аню искать, так разве дали бы они мне к вам сюда свалиться? Там
бы на Банковском похватали бы и ее, и этих двух обормотов, а уж на
Петровке-то, по слабому ее женскому нутру, выкачали бы они из Ани вашей
распрекрасной и имена, и портреты ваши, хазы и адреса. На кой же ляд им
было вас мною манить? Понаехало бы их сюда два взвода, из автоматов
раскрошили бы вас в мелкий винегрет - и всем делам вашим конец...
- Складно звонишь, гад, да об одном забываешь: не стала бы Аня на
Петровке колоться? Что бы тогда уголовка делала?..
- А им четверых, думаешь, мало? Вместе с Фоксом-то? А с шофером
укоканным - пять? Почитай, половины этим вечером вы бы недосчитались.
Это, значит, первое. А второе - не стала бы Аня колоться, говоришь?
Может, и не стала бы. Только со мной сидели и не такие бобры - и тех в
МУРе кололи...
- Свинья ты противная,- сказала мне душевно Аня, и ноздри ее
синеватые прыгали от страха, злости и марафета. Я уже видел краешком
глаза, как она к носу белую понюшку подносила - и глаза сразу маслились,
темнели, слеза слепая подступала, и отключалась она в эти минуты от нас.
А потом снова выныривала, вот как сейчас:
"Свинья ты противная".
Ладно, пускай. Неизвестно, доживу ли, увижу ли своими глазами, но
одно-то я наверняка знаю: Жеглов тебе марафету не даст. Ты у него без
"дури" попрыгаешь...
- Вопрос у меня к тебе имеется,- наклонился ко мне и кролика с колен
спихнул горбун.- Зачем тебе деньги, что Фокс посулил?
- Как это зачем? Кому же деньги не нужны?
- Ну что сделать с ними хотел? Пропить, с бабами прогулять, в карты
проиграть, может, костюм справить?
- Это у вас деньги легкие, быстрые - вы их и можете с бабами
прогуливать да в карты проигрывать. Мне для дела надобны деньги...
- Для какого?
- Рассуди сам - живем мы у себя там, в Буграх, в чужой избе. Я все
амнистии дожидал, чтобы прописку в Москве вернули, а мне кукиш под нос.
Значит, надо на новом месте обживаться. Мужиков в деревне мало, а я к
тому же и на машине, и на тракторе умею, руки у меня спорые, дадут мне,
значит, какую-то избу. Но ведь покрыть ее надо? Венцы новые подводить,
стеклить, печь перекладывать, сараюшко ставить - это ж все материял, за
все платить надо! Женился бы, корову купил, кабанчиков пару на откорм
пустил. Да мало ли что сделать можно, когда в кармане копейка живая
шевелится!..
- Любишь деньги, значит? - прищурился горбун.
- Люблю,- сказал я с вызовом.- Ты мне такого покажи, что деньги не
любит. Их все любят...
- Вот завтра ты и пойдешь с нами за Фоксом, и, если выяснится, что ты
не мусор, а честный фраер, дам я тебе денег,- твердо сказал горбун.
- Нашел дурака!- сказал я.- Моей жизни и сейчас-то цена две копейки,
а завтра, коли все хорошо получится, она у тебя в руках и гроша стоить
не будет...
- Это почему же?
- А потому, что уже сейчас, чтобы деньги мои отнять, заработанные,
пять кусков кровных, ты меня ментом выставляешь и под этим соусом вы
глотку мне готовы спокойно перерезать. Вот и выходит, если выгорит у вас
завтра дело, вы меня из-за этих денег тем более прикончите, а если менты
ловчее вас окажутся, то они меня вместе с вами в подвале угрохают...
- Ты говори, да не заговаривайся!- насупился горбун.- Если блатной
украл у друга, его за это судит "правило" воровское. А о деньгах потому
разговор, что ты не блатной и мы тебе пока не верим...
- Папаша, дорогой, что же мне сделать, чтобы ты мне поверил? Самому,
что ли, зарезаться? Или из милиции справку принести, что я у них не
служу?..
Заерзали, зашуршали недовольно, зашумели мазурики проклятые, и вдруг
неожиданно громко засмеялся Левченко, и от смеха его я вздрогнул - я уже
маленько привык сидеть на этой гранате с сорванной чекой, а она вдруг
зашевелилась.
- Смешной парень!- сказал Левченко и повернулся к горбуну:- Ты, Карп,
все правильно мерекуешь - нам сгодится этот фраерок, он парень шустрый и
жох. И дух в нем есть живой. А дураков наших не слушай - ты правильно
решил...
- Поучи жену щи варить! Не решил я еще ничего,- зло кинул ему горбун
и повернулся ко мне:- А тебе, мужичок, я больше повторять не буду -
пойдешь с нами и сиди, засохни...
- Сколько же ты мне денег дашь,- спросил я с вызовом,- коли Фокс
завтра с тобой за этим столом сидеть будет?
Горбун подумал, пошевелил тонкими змеистыми губами:
- Десять кусков...
Я встал из-за стола, подошел к нему, низко, до земли, поклонился:
- Спасибо тебе, папаша, за доброту твою, за щедрость. Значит, если я
сука, зарежете вы меня, а если всю вашу компанию спас я сегодня от
гибели неминуемой, насыплешь ты мне целых десять кусков. Двадцать
бутылок водки смогу купить.
Спасибо тебе, папаша, за доброту твою небывалую...
Не успел я еще разогнуться, так и стоял, поклонившись, и только
мелькнул удивительно быстро его валяный сапог в воздухе - и брызнули у
меня искры из глаз, и боком завалился я на пол, размазывая по лицу
хлынувшую из носа кровь.
Привстал я на четвереньки, потом, качаясь, поднялся, и носило меня
всего по воздусям от волнения, выпитой водки и боли в лице...
- И еще раз тебе, папаша, спасибо за справедливость. И за ласку, что
мне Фокс обещал...
А горбун беззвучно хохотал, разевая молча свою ужасную белую пасть с
отвратительными пористыми зубами, и я видел, что силы в нем пока еще
предостаточно. И остальные довольно ухмылялись, и Левченко смотрел на
меня мрачно и грустно.
- Дал бы ты ему еще пару раз для ума,- посоветовала Аня, и глаза ее
черные были сплошь залиты безумным страшным зрачком.
Кролик перебежал через комнату и, как кошка, попросился к горбуну на
