снисходительно: есть разница между залежами пустых бутылок вперемешку с
нестираными рубашками и грудами рам, картонов, холстов на рамах, холстов,
свернутых в небрежные рулоны, тюбиков с красками... Впрочем, энное
количество бутылок и пара грязных рубашек все же и здесь присутствовали.
Девица прошла мимо него со скоростью испуганной черепахи, плюхнулась на
низкий диван, опустив руки, уставилась куда-то в стену. Потом, не глядя,
протянула руку в сторону, взяла с пола початую бутылку водки "Воевода" и
надолго прильнула к горлышку со сноровкой, заставившей Петра Взглянуть на
нее не без понимающего уважения. Пожалуй, от первоначальной мысли насчет
наркотической природы ее заторможенности следует отказаться: наркоманы
свою отраву со спиртным практически не совмещают, это во-первых.
Во-вторых, футболка у нее без рукавов, и сразу видно, что руки не
исколоты. Конечно, наркотик еще не обязательно впрыскивать посредством
"баяна", но все химические запахи, витавшие в квартире, имеют своим
происхождением исключительно инструментарий живописца. Нет, положительно,
не "шаровая".
- Вы откуда? - без интереса спросила девица. -
Опять из райотдела?
- Не совсем, - осторожно ответил Петр.
- Городское угро, что ли?
- Ну, не совсем...
- А может, вы вообще не мент?
- Не он.
- И не чекист?
- Нет, - сказал он. - И не налоговик, и не цэ-рэушник... Я, знаете ли,
заказчик. Марушкин мне кое-что обещал... Буквально пару дней назад, должен
был засесть за работу...
- Все, месье заказчик, - сказала девица. - Он не засел, он залег...
- Куда?
- На Кагалык.
- Я могу его там найти?
- Запросто.
- Адрес вы помните?
Отхлебнув очередную порцию, девица подняла на него потухшие глаза:
- Циник или нездешний?
- Нездешний, - сказал Петр, уже чуя по ее тону что-то совсем нехорошее.
- Кагалык - это кладбище, - тоном автоответчика мобильной связи,
равнодушно сообщающего, что данный абонент находится вне пределов
досягаемости, сообщила девица. - Наверное, уже доехали... Сколько сейчас?
Точно, доехали. А меня не взяли бы, бесполезно было и проситься. - Она то
ли всхлипнула, то ли попыталась невесело засмеяться. - "Шнурки" у него
чересчур уж правильные. Думают, если он меня рисует голой, то я
обязательно шлюха и наркоманка. А я дури сторонюсь, две подружки подсели,
насмотрелась... Только им, козлам, не объяснишь... Они и так на меня заявы
настрочили, куда только в голову пришло. Два дня хату перерывали. И
районщики, и городские. И не нашли ни хрена. Так им же не докажешь,
козлам... - она звучно присосалась к горлышку.
- Что с ним случилось?
- Героин, - сообщила девица, рыгнув. - Дикая передозировка. Менты, похоже,
не врут, один там был, на человека похож, он мне давал протокол читать...
Не прут. Стал бы кто ради меня такие бумажки фабриковать... я-то им на
хрен? Я ему говорю: а другие уколы у него на руках были? Он говорит: не
было. Я говорю: сами видите, какой из него героинщик? Он говорит: а может,
он нюхал или жрал, а "геркой" укололся попервости, вот и не рассчитал
дозу? Я ему: и не жрал, и не нюхал, мы с ним по водке ударяли, а это ж
мало сочетается... Ищите, хрен найдете... Не нашли, подобрели немного,
даже извинились, что матом сначала... На людей похожи... - ее на глазах
разбирало. - Банку унесли, придурки, а это же не дурь, он там кисти мыл,
вот и получился... колер... На анализ. Вот будут рожи, когда ничего там не
найдут... Вы ему ничего не должны, а? Мне жрать нечего, второй день квашу,
как узнала...
Он задал еще пару вопросов, потом попробовал осторожненько прозондировать,
насколько она в курсе заказов, кои покойному делали, но быстро
обнаружилось, что девица такими вещами абсолютно не интересовалась. Сунул
ей пару крупных бумажек, кивнул на прощанье и вышел - чего девица,
казалось, и не заметила.
Спускаясь по лестнице, он был мрачен, как туча. Получалось, что
незадачливого художника подняли на улице с запредельной концентрацией
героина в организме часов через несколько после того, как он покинул
здание "Дюрандаля", причем никаких денег, если только девица не соврала,
при Марушкине не было. Интересные совпаденьица в жизни случаются...
Глава девятая
ВНОСИМ ЯСНОСТЬ...
Петр, откинувшись в кресле, расслабил галстук и с благостной ленцой
смотрел, как Жанна шустро убирает на поднос остатки сдобренного коньяком
кофепития. Только что его кабинет покинул не самый высокий, но и не самый
низкий гость - московская министерская пташка, предварявшая своим
протокольным визитом послезавтрашний прилет больших боссов, наших и
импортных. Все. Сподобились. Завтра можно побездельничать, а послезавтра в
самой что ни на есть торжественной обстановке будут подписаны все
необходимые бумаги по Тарбачанскому проекту - и хлынет в область поток
заманчивых инвестиций, и кончится вскоре лицедейство... вот только что же
придумать для Кати?
В приемной замяукал селектор, и Жанна, оставив поднос, побежала туда -
все-таки девочка была старательная. Почти сразу же вернулась, чуть
растерянно глянула:
- Павел Иванович, звонили с проходной. Там ваша супруга приехала... Они,
конечно, пропустили безо всякого, только говорят, с ней вроде бы не в
порядке что-то...
- Что?!
- Они не сказали, просили просто передать...
- Где она?! - рявкнул Петр, срываясь с кресла.
- Да что с вами такое? Она в лифт вошла, сейчас сюда поднимется, вон идет
уже... Я пошла, да? - И шустро выпорхнула.
Катя вошла, придерживая обеими руками у горла воротник белого летнего
плащика. Он торопливо нажал кнопку, блокируя замок, встревожившись не на
шутку: лицо у нее было испуганное, волосы растрепаны, у виска короткая,
подсохшая царапина. Прямо-таки рухнув в кресло, Катя вздохнула:
- Еле добралась, чуть сердце не выскочило... Дай чего-нибудь крепкого.
Петр кинулся к картине, скрывавшей потайной бар, наплескал в рюмку,
второпях пролив себе на пиджак, подал. Катя выпила в два глотка, помотала
головой, прикрыв глаза, встретила его взгляд, попыталась улыбнуться:
- Отпустило, кажется...
- Что стряслось? - спросил он, себя не помня от беспокойства. - Может,
Земцова вызвать?
- Не надо, - тихо сказала Катя. - Все в порядке.
- Ничего себе - в порядке... На тебе лица нет. Что случилось? Машина где?
- Представления не имею... - бледно улыбнулась Катя.
- То есть как? Где Елагин?
- Не знаю. И сто лет его не видеть... Кобель чертов...
- Он что... опять? - догадался Петр. Как ни странно, вдруг отлегло от
сердца - поначалу-то мерещились всякие ужасы вроде нападения на машину
того психа, стрельбы, похищения Надьки...
- То-то и оно, Паша, что - опять... - сердито сжав губы, она распахнула
плащ.
Атласная белая блузка с длинными рукавами не просто лишилась верхних
пуговиц - была разорвана у ворота, на шее у ключицы краснеет парочка
длинных царапин, тоненькая перемычка кружевного черного лифчика тоже
разорвана, так что он свободно болтался, выставив на нескромное обозрение
великолепную грудь.
- Насмотрелся? - в сердцах выпалила Катя. Встала с кресла и сбросила плащ,
повернулась боком. - Ты еще сюда посмотри...
Петр выругался сквозь зубы. Сзади, на талии, застежка короткой синей юбки
была выдрана с мясом, "молния" разошлась.
- Рассказывай, - сказал он, налив себе в ту же рюмку. - Он что,
попытался...
- Нет, я сама ему предложилась в машине, - с сарказмом, зло сверкая
глазами, бросила Катя. - Как думаешь? Короче, на полдороге он будто с ума
сошел. Свернул к скверику, заглушил мотор и без особых прелюдий на меня
буквальным образом накинулся. Порвал на мне все, глаза бешеные, несет дурь
какую-то... - Она зябко передернулась. - Вспомнить жутко. Никакие уговоры
не действуют, навалился, как робот... В общем, двери он забыл
заблокировать, я выскочила, кинулась, куда глаза глядят. Он, слава богу,
следом не побежал, может, опамятовался... Хорошо еще, была в плаще, иначе
не представляю, как бы и выглядела... Но все равно люди успели заметить...
я сообразила свернуть в переулочек, там кое-как запахнулась... юбка то и
дело падала, приходилось через плащ поддерживать, вид был тот еще... Ну, а
потом подвернулась машина, водитель попался приличный, в годах, ни
вопросов особо не задавал, ни с сочувствием не лез, хоть и видел: что-то
со мной не то. За кого принял, не знаю уж... Доехала до фирмы, узнали,
пропустили...
- Ну, так... - многозначительно протянул Петр, подошел к столу. - Жанна,
где там Елагин?
- Не подъехал еще, Павел Иванович.
- Как только подъедет, пусть немедленно сообщат мне. Свяжись с гаражом, с
охраной, с кем хочешь, но чтобы мне моментально доложили. Усекла?
- Конечно, Павел Иванович. Говорила я вам... Все ж сразу понятно, я не
дура...
- Ладно, глазастая, - бросил он раздраженно. - Свои соображения держи при
себе. И - чтобы немедленно...
Отключив селектор, вернулся к Кате, присел на широкий подлокотник ее
кресла, присмотрелся. Она явно успокоилась, щеки после коньяка порозовели.
- Все будет в порядке, - сказал он ободряюще. - Как только появится,
вышвырну я его с волчьим билетом, а напоследок начищу харю, как в лучших
домах...
- Может, без скандала? - спросила она рассудительно. - Он еще, чего
доброго, болтать начнет про...
"Тьфу ты, - вспомнил Петр, немного охолонув. - И в самом деле, если Митька
начнет продавать газетам кое-какую информацию, выйдет нешуточный конфуз.
Или нет?"
- Брось, - сказал он. - Кто ему поверит? Доказательств-то никаких. Слова
есть простое сотрясение воздуха, и не более того.
- А у него не могло остаться... фотографий?
- Ни в коем случае.
- Ох, Паша... Все эти твои развлечения...
- Катенька, договорились же - забыть.
- Забудешь тут, когда такие встряски случаются посреди бела дня...
- Ну, прости, - сказал он сокрушенно, вынужденный вновь принимать на себя
чужую вину. - Выпей еще рюмочку, что ли. А я аптечку принесу. Надо
царапины смазать.
Отыскав в аптечке какую-то импортную мазь, заменявшую старый добрый йод,
ловко обработал царапины, парочка коих обнаружилась и на талии, - Митька,
похоже, полностью соскочил с катушек и уподобился орангутангу. Катя
ежилась и ойкала.
- Не пищи, - сказал он ворчливо. - Если верить тому, что на тюбике
написано, болезненных ощущений эта дрянь не вызывает.
- Щиплется...
- Перетерпи, - посоветовал он с голь же хмуро. - Вообще, вид у тебя, надо
сказать, провоцирующий. Виктимный, по-научному. Юбка, как носовой
платочек...
- Мода.
- Мода... - ворчал он, вешая на соседнее кресло ее плащик. - Ну-ка,
повернись, я еще здесь посмотрю... Когда в машине сидишь, юбки, поди, и не
видно как таковой... А потом удивляемся, что у кого-то мозги плывут...
- Ладно, не ворчи, - сказала Катя, явно приведенная хорошей дозой коньяка
в беззаботное состояние. - Все хорошо, что хорошо кончается. Но какой у
меня был вид... Боюсь думать, на кого была и похожа...
- На чертовски легкомысленную девицу.
- На жертву маньяка, - поправила Катя весело. - Это ближе к реальности...
- Она посмотрела на свое живописное подобие. - Пашка, ты все-таки и сам
немножко маньячок. Что, твои иностранцы меня сегодня в таком виде
лицезрели?
- Они люди раскованные, - сказал Петр. - Что ты так озираешься?
- Пытаюсь представить, где именно ты подружек располагаешь... Неужели
прямо в кресле?
- Кто тебе такое напел? - возмутился он. Однако в глубине души чуточку
устыдился - как-никак, не только Пашка, но и он сам в этом кабинете
развлекался довольно предосудительно - с точки зрения законной супруги.
Вопрос, конечно, философский - этично ли изменять чужой жене, Пусть и
свято верящей, что она - твоя жена? Ну, предположим, сии мысли есть не
более чем увертки - речь ведь идет не о чужой жене, а о твоей любимой
женщине. Но ведь, если что и случалось, то - по обязанности, в рамках
взятой на себя роли...
- А глаза забегали... - сказала раскрасневшаяся Катя, уже ничуть не
похожая на удрученную жертву маньяка. - Уличила я тебя?
