не беспокоиться. Всего наилучшего!
И первым вышел из тупичка-ниши. Полина провожала его удивленным,
прямо-таки растерянным взглядом, но он побыстрее двинулся к лестнице,
помахивая тяжелым "дипломатом". Не стоило уделять чужим сложностям много
времени - со своими бы собственными разобраться...
Что в "дипломате", определить с ходу не удавалось. Явно что-то тяжелое. Не
звякает, не перекатывается, портфель набит плотно...
Бомба? По размышлении он отбросил эту мысль, еще не подъехав к
"Дюрандалю". Полина вела себя так, словно никуда не торопилась, охотно
посидела бы с ним еще, по неисповедимой женской логике сопроводив разрыв
долгими задушевными беседами. Разумеется, ее могли использовать втемную...
Нет, и этот вариант не проходит. Испуганной она вовсе не выглядела. К тому
же он мог и не приехать в пароходство. Следовательно, устанавливать бомбу
на какое-то определенное время - чертовски рискованно.
Впрочем... Если предполагать вовсе уж изощренное коварство - точнее,
твердый профессионализм, бомба там вполне может оказаться. Поставленная не
на время, а, скажем, на открывание. Поднимешь крышку - и соскребай тебя с
потолка...
Итак? Понемногу у него зародилось твердое решение. К обычному любопытству
это имело мало отношения - ему просто казалось, что пришло время прикупить
себе козырей. То ли инстинкт вел, то ли опыт, но сердце настойчиво вещует:
нужно узнать о происходящем немножко побольше, чем соизволил рассказать
Пашка...
Оказавшись в здании, он сразу же направился в кабинет Земцова. С порога
спросил, демонстрируя "дипломат":
- Узнаете?
- Первый раз вижу, - спокойно ответил тот.
- Учтем... - проворчал Петр. - Нужно открыть этот чемоданчик так, чтобы
потом можно было без труда запереть снова. Предварительно нужно убедиться,
что внутри нет ничего... способного бабахнуть. И, наконец, забыть обо всем
этом. Я ставлю задачу для немедленного исполнения.
Он говорил сухо, деловито, напористо - так, как и следовало разговаривать
с привыкшим к некоему подобию воинской дисциплины гэбэшником. Кроме того,
не следовало предоставлять Земцову время на раздумье: где раздумье - там и
удивление...
Именно этот тон подействовал. Земцов проворно встал:
- Пойдемте.
Петр немного удивился, но последовал за ним, не задавая вопросов. И
правильно сделал: они спустились в подвал, где за металлической дверью с
кодовым замком у Земцова размешалось что-то вроде научно-технического
отдела, о котором Пашка просто обязан был знать. Вот и хорошо, что не стал
расспрашивать с дурацким видом, куда они, собственно говоря, идут -
пришлось бы лишний раз ссылаться на выпадение памяти, а этим не стоит
злоупотреблять.
Субъект интеллигентного вида, в очках и белоснежном халате, выслушав
Земцова, преспокойно кивнул и, подхватив "дипломат", скрылся за
неприметной дверью в углу обширного помещения со стеллажами, где
наличествовала масса интересной электроники. Минут через пять он вышел и
скучным голосом объявил:
- Рентген показывает, что там только бумаги и пара видеокассет. Ни намека
на взрывчатку. Открыть?
- Сделайте одолжение, - кивнул Петр. Интеллигент кивнул, достал из стола
несколько блестящих приспособлений, выбрал из них, подумав, парочку,
склонился над "дипломатом". Через несколько секунд крышка щелкнула и
приподнялась.
Земцов невольно потянулся заглянуть, но Петр быстренько взял "дипломат":
- Спасибо, на этом все...
Поднялся к себе, велел Жанне ни с кем его не соединять, сел в кресло,
поставил "дипломат" на колени и не спета поднял крышку. Две стандартных
видеокассеты и четыре плотных, толстенных конверта. Недолю поразмышляв,
Петр решил начать с видеоряда.
Камера, жестко закрепленная на высоте примерно двух метров, фиксировала
широченную импортную постель с отвернутым покрывалом. Слышалась негромкая
музыка, женские голоса, смех. Потом появилась блондинка лет сорока -
красивая, холеная, с бокалом в руке. Она допила, поставила бокал на
лакированный столик и встала лицом к камере, чуточку смущенно улыбаясь,
оправляя коротенькое черное кимоно с золотыми китайскими драконами.
"Опять?" - горестно покривил губы Петр.
Появились еще две фемины - в купальниках, определенно под хмельком. В
одной Петр моментально опознал Марианну, вторая ему была решительно
незнакома. Не тратя даром времени, новоприбывшие подступили к блондинке.
Первое время она для приличия жеманилась, хихикала и отстранялась, но
очень быстро позволила снять с себя кимоно. И понеслось, в лучших
традициях студии Терезы Орловски. Очень быстро у Петра создалось
впечатление, что игривая блондинка не подозревает о камере, а вот
остальные двое прекрасно знают, что их кувырканья фиксируются на пленку.
Они постоянно старались словно бы невзначай расположить блондинку так,
чтобы ее личико попадало в кадр как можно чаще, - и им это отлично
удавалось.
Ничего не подозревавшая дуреха старалась изо всех сил. Петр вскоре решил,
что узнал достаточно, - перематывал пленку на ускоренном просмотре, пока
не определил, что продолжалось это действо час и сорок одну минуту с
какими-то секундами. Вернулся к концу, пустил в нормальном режиме. Томно,
с сожалением проворковав, что ей пора, блондинка подхватила кимоно и
вышла, а эти двое, переглянувшись, ухмыльнулись друг дружке с видом
полного удовлетворения. Марианна подошла вплотную к камере, что-то сделала
- и экран погас, пошла чистая пленка.
"Это, однако, не просто развлечение", - подумал Петр. - Тут кое-чем другим
попахивает, что именуется сбором компромата на ничего не подозревающее
лицо..."
На второй кассете недавний знакомый Петра и давний партнер Пашки господин
Рыжов, возглавлявший банк "Шантарский кредит", около двух часов
незатейливо развлекался с девицей годочков четырнадцати. Поначалу она
выглядела вполне невинно - отнюдь не потасканная, смазливая мордашка не
отмечена печатью порока, но потом, когда разделась, стала вытворять такое,
что Петр только крутил головой да покрякивал. Где-то на середине появилась
еще одна, на вид и вовсе сущая соплячка, но подруге мало в чем уступала.
Вдвоем они в конце концов вымотали г-на Рыжова до полной прострации.
Когда запись кончилась, Петр, подумав пару секунд, прошел к селектору и
вызвал Земцова. Спросил небрежным тоном:
- Андропыч, извини, я совсем запамятовал... Где трудится супруга господина
Карсавина?
- Директор колледжа "Регина", - почти сразу же откликнулся Земцов.
Петр, не меткая, спросил тем же естественным голосом:
- Слушан, а можно сказать, что это самое элитное частное учебное заведение
в нашем богоспасаемом граде?
- Пожалуй что, - деловито ответил Земцов. - В тройке лучших.
- Блондинка лет сорока, симпатичная, не крашеная, обычно носит треугольные
серьги с изумрудами?
- Точно.
- Молодец я, - сказал Петр. - Тренирую память - и ведь возвращается,
клятая... Ладно, спасибо.
Встал, прошелся по кабинету, кривя губы в ухмылке. Что ж. многое на ходу
просек совершенно правильно. Должно быть, самого г-на Карсавина то ли не
удалось завлечь в подпольную киностудию, то ли такой вариант показался
Пашке не в пример предпочтительнее. В самом деле, компромат не из
хиленьких. Провинция на многое смотрит довольно-таки пуртански, не в
пример столицам. И если вдруг станет известно, что директриса одного из
лучших шантарских частных колледжей (она же - супруга высокопоставленного
чина областной администрации) в свободное время развлекается лесбийскими
групповушками, - эффект будет убойный. Позорище на весь бомонд, не говоря
уж о простом электорате... То же самое и с Рыжовым. Даже если девицам уже
стукнуло четырнадцать - это снимает лишь чисто юридическую часть проблемы,
но вряд ли смягчает бытовые аспекты. Петр, вспомнив супружницу Рыжова,
руку мог дать на отсечение, что эта грымза, просмотрев кассету, не
успокоится, пока не расколотит о лысую головушку банковского сатира весь
свой коллекционный фарфор, а также кухонную посуду...
Он занялся содержимым конвертов. Начал с того, что был отмечен цифрой "1"
(все четыре были пронумерованы). Прочитал четыре газетных вырезки: все
статьи, подписанные одной и той же фамилией "Олег Аксентьев", касались
судьбы пресловутого северного завоза и парочки других крупномасштабных
проектов. Довольно быстро удалось понять, что у автора, несмотря на весь
его разоблачительный пыл, не было в руках документов, а потому приходилось
на всю катушку использовать эзопов язык и прочие ухищрения, дабы уберечь и
себя, и газету от судебного процесса. Намеки, правда, были недвусмысленны
- - даже Петру, незнакомому с татарскими реалиями, быстро стало ясно: если
верить этому Аксентьеву, именно Карсавин с Рыжовым ухитрились крутануть
несколько миллиардов рубликов старыми так, что денежки растворились без
следа. В роковой пропащности, как выражался классик.
У журналиста документов не было, зато они каким-то образом оказались у
Пашки. Конверты были битком набиты платежными поручениями и официальными
бумагами. При вдумчивом изучении вся эта бухгалтерия неопровержимо
свидетельствовала, что сладкая парочка прикарманила примерно семь с
половиной миллиардов. Комбинация, надо признать, эффектная, проведенная не
без таланта. Сидеть за такое придется очень и очень долго - если только
захотят пайщиков-концессионеров посадить. А ведь могут и захотеть, новый
губернатор с этакими не цацкается...
Старательно сложив бумаги в конверты, Петр захлопнул крышку "дипломата" и
сбил код. Стало, как было.
Вот теперь не осталось ни малейших неясностей. Потому Рыжов с Карсавиным
таки держались. Прекрасно знали, что лежит у Пашки в загашнике. Они вовсе
не походили на равноправных партнеров, людей в доле, скорее уж являли
собой классический пример загнанных в угол нашкодивших прохвостов, под
угрозой разоблачения вынужденных ходить на задних лапках и выполнять все
желания хваткого шантажиста.
Значит, вот таким образом честнейший шантарский негоциант Пал Ваныч
Савельев обеспечивает успех своих грандиозных проектов? Ну, вообще-то,
субъекты довольно гнусненькие, цинично рассуждая, таких сам бог велел
шантажировать. Не Пашка же, в конце концов, заставлял их распихивать по
карманам казенные миллиарды? Не под пистолетом заставлял Рыжова
кувыркаться с соплячками, годившимися тому во внучки, а госпожу Карсавину
забавляться тишком с особами своего же пола?
Все так, но в душе креп неприятный осадок. Почтенный шантарский негоциант,
родной брательник, чем дальше, тем больше оборачивался совершенно
неожиданной стороной. Представал Другим. Домашний театр, "фотостудия",
Наденька, картины, компромат на тех, от кого зависело решение серьезных
вопросов, частью собранный, частью старательно организованный... Может ли
всплыть еще что-то, другое?
И вновь проклятый вопрос: разве ты сторож брату своему? Не торопись судить
и выносить приговоры. слишком мало ты пока что знаешь. Быть может, так
живут все они, иначе просто нельзя...
Он унес "дипломат" в комнату отдыха. Вернулся к столу:
- Жанна, я домой, распорядись насчет машины...
Глава шестая
НИ ДНЯ БЕЗ ПРИКЛЮЧЕНИЙ
И, едва нажав клавишу, быстро вышел в приемную - конечно, стараясь, чтобы
все выглядело вполне естественно. Он успел вовремя: Жанна как раз подняла
трубку:
- Толя? Машину шефу.
Пресловутая цепочка была укорочена до предела: от Жанны, в
противоположность прежним порядкам, сообщение должно было поступить
непосредственно шоферу Петра, рядом с которым, словно бы случайно, должен
был оказаться один из земцовских ребят. Так что проверка упрощалась...
Во внутреннем дворике никаких сюрпризов подстерегать не могло - разве что
убивец окажется одним из сотрудников и шмальнет из комнаты или коридора
фирмы. Но в это плохо верилось - нужно быть самоубийцей, народ
наэлектризован случившимся, нервничает и паникует по пустякам, моментально
подметят неладное и сообщат охране. Хотя...
- Андропыч, - сказал Петр, подходя к машине. - Тут, - он показал на ряды
