это я, сирый и убогий юный талант, на всякие авантюры соглашаюсь, утешая
себя тем, что и великий Бенвенуто не чурался тогдашний уголовный кодекс то
и дело нарушать.
- Ты потише... Бенвенуто, - сказал Петр на всякий случай. Ему не
понравилось упоминание об авантюре и явственные аллюзии насчет уголовного
кодекса.
- А вы что, кабинет не почистили?
- Почистил, почистил. Все равно, соблюдай благопристойность.
- Есть соблюдать, - шутовски отдал честь странный юнец. - Будете смотреть,
Палваныч?
- Валяй, - кивнул Петр, довольный собой, - пока что никаких недоразумений
не возникло, все шло. как по писаному.
Юнец вскочил, присел на корточки возле пакета, достал крохотный перочинный
ножичек и принялся шустро резать шпагат, которым прямоугольный предмет был
увязан крест-накрест. Петр осторожности ради подошел вплотную, готовый
немедленно двинуть хилому ногой по зубам, если там и в самом деле
что-нибудь вроде бомбы.
Зря беспокоился. В пакете оказалась картина. И во втором. И в третьем.
Прислонив полотна в простых крашеных рамках к креслу, выстроив их в рядок.
юнец отступил на шаг, сложил правую ладонь трубочкой, глянул, словно в
подзорную трубу:
- Работа на пятерочку, Палваныч, оцените... Петр присел на корточки,
присмотрелся. Первая картина, как он после некоторых раздумий сообразил,
изображала букет в вазе, вторая - одинокий цветок на трехцветном фоне, а у
третьей не было ни сюжета, ни осмысленной композиции - попросту несколько
ярких, геометрически правильных пятен на столь же ярком фоне в виде желтых
и розовых треугольников.
Нельзя сказать, что он был в живописи совершеннейшим профаном, но его
стойкий плебейский вкус восхищали лишь совершенно осмысленные, четко
выписанные образы: море и корабли Айвазовского, пейзажи Левитана, богатыри
Васильева. И прочее в том же духе. Во всевозможных "измах" он был не
силен, делая исключение лишь для Рене Магритта, - да и то потому, что у
Магритта все опять-таки было четко прописано. Перед ним же был
классический который-то "изм", оставлявший равнодушным.
- Что это вы лицом нахмурились? - углядел его реакцию ушлый юноша. -
По-моему, получилось отлично. Взгляните.
Он достал из потрепанной пластиковой папочки яркий большой буклет, не
глядя, раскрыл на нужной странице, подсунул Петру под нос. - Все
наличествует. "Ваза", "Орхидея", "Размышление".
Петр перелистал буклет. Так, Юрий Филиппович Панкратов, судя по датам,
скончавшийся в прошлом году. Ну да, на всех трех полотнах значится "Панкр"
с характерным росчерком вместо недостающих букв. Участник выставок в
Париже, Нью-Йорке... Ишь ты, похоже, и в самом деле нешуточный мэтр,
полмира объездил, автор текста употреблял исключительно превосходные
степени... Вот она, "Ваза", вот и остальные две...
- Внимание! - торжественно объявил Марушкин. - Демонстрирую изнанку.
Он присел, одну за другой перевернул картины изнанкой. Вот-те нате... С
оборотной стороны красовались изображенные в той же манере цветы, яркие
круги, выгнутые, деформированные треугольники и прочая геометрия.
- Пожалте-с! - ликующе возгласил Марушкин. - В точности, как требовал
заказчик. Все замотивировано. Панкратов, когда был еще молод и нищ,
частенько рисовал на холстах с двух сторон. Потому что денег не хватало,
приходилось изворачиваться. Подчеркиваю особо: даты на полотнах полностью
соответствуют прототипам, сиречь оригиналам. Все до единой. Ни с какой
стороны не подкопаешься. Неделю в галерее торчал и с замшелыми
панкратоведками точил лясы.
"Ах, так это подделка?" - наконец осенило Петра. Все к тому...
- Ну посмотрим, посмотрим... - ворчливо прокомментировал он, притворяясь,
будто вдумчиво изучает полотна с обеих сторон. - Надо сказать,
недурственно...
- Ничего себе эпитет! - возмутился Марушкин. - Всего-то? Я, как конь.
старался...
Поняв, что его догадка подтвердилась полностью - но все еще гадая, что же
дальше, - Петр придал себе небрежно-задумчивый вид, пожевал губами,
почесал в затылке:
- Ладно, ладно... На совесть потрудился. А...
- Все в ажуре! - поднял ладонь Марушкин. Достал из той же папочки стопку
бумаг, разбросал их на полированном столе. - Извольте-с, милостивец!
Согласно списку необходимых документов для вывоза за пределы... Две
фотографии тринадцать на восемнадцать на каждую живопись, негатив...
Список работ в двух экземплярах, форма соответствующая... Письменное
подтверждение на право собственности на каждый... То бишь справка.
Документ на стоимость. Нету только ксерокопии первой странички паспорта
вашего грека, но вы ж это на себя брали...
- Естественно, сударь мой, - с умным видом кивнул Петр.
- Ну вот. Все остальное налицо.
Петр перечитал документы внимательно. Они гласили, что три означенных
полотна Ю.Ф. Панкратова приобретены гражданином Греции Костасом
Василидисом совершенно законным образом в картинной галерее "Хамар-Дабан",
после чего территориальное управление Министерства культуры РФ по
сохранению культурных ценностей в Шантарске опять-таки с соблюдением всех
необходимых формальностей выдало разрешение на вывоз данных картин за
пределы Российской Федерации. Таможенные документы прилагаются, все в
полном порядке. Господин Василидис может хоть завтра упорхнуть за рубеж, в
свою Грецию, где, согласно Чехову и Дымбе, есть все... кроме, надо
полагать, полотен Панкратова. Вернее, не совсем Панкратова, а?
- Комар носа не подточит, - заверил Марушкин. - В управлении и на таможне
все прошло гладко, как вы и говорили. Стоило мне сунуться к этим, которых
назвали, - они навытяжку встали. Непредвиденного превышения сметы не было,
ровнехонько по таксе...
- Благодарю за службу... - задумчиво сказал Петр, разглядывая изнанки.
- Ну, так следовало бы и это... обещанные златые горы... Я понимаю, что
нагрянул на недельку раньше срока, да работа шла очень уж гладко,
справился раньше, вот и нетерпение взяло... Вы прямо тут закрома держите
или нам куда-то идти?
- Подожди, - сказал Петр. - Иди-ка посиди в приемной, поболтай с девушкой,
а я тут кое-что оформлю...
- Мы ж договаривались, что...
- Да помню, помню, - досадливо прервал Петр. - Иди, посиди с Жанной.
Оставшись в одиночестве, он почесал в затылке, не отрывая взгляда от
выстроившихся в рядок подделок. Куча мятой бумаги на пушистом ковре
выглядела совершенно инородным телом. Черт, а это ведь - форменная
уголовщина. Классическая. Бумаги, очень похоже, самые что ни на есть
доподлинные. Если этот Василидис летит за переделы многострадальной России
прямым рейсом, дело облегчается до предела. Если будет промежуточная
посадка в столице - что ж, придется греку раскошелиться еще на пару сотен
баксов, потому что тамошняя таможня тоже хочет кушать. С этой стороны -
никаких неожиданностей. Но картины-то поддельные!
Он присел на корточки, присмотрелся. Ногтем указательного пальца подцепил
холст. Вспомнилось что-то очень знакомое - ну конечно, восемьдесят
седьмой, дело Головина... Так-так... Ну, неужели? Замяукал селектор.
- Да?
- Павел Иванович, Косарев приехал.
- Гони его сюда, - сказал Петр.
Эх, не успел убедиться...
Косарев вкатился торопливо, как тот колобок. При виде картин на лице у
него на какой-то миг изобразилось нешуточное замешательство, однако он
моментально справился с физиономией, расплылся в улыбке:
- Надо же, наш юноша сущий стахановец...
- Что это все значит? - не без суровости спросил Петр.
- Как выражался классик - "с позволения сказать, негоция", - без запинки
ответствовал заместитель. - Помните "Операцию Ы"? Налетай, не скупись,
покупай живопись! Господин-товарищ греческоподданный пожелал обзавестись
полотнами одного из заметнейших шантарских живописцев. Грех было бы ему в
этом препятствовать, благо все бумаги, я вижу, в порядке и никаких
препятствий к вывозу не имеется...
- Послушайте, - сказал Петр чуть растерянно. - Из всего, что наболтал
этот... Бенвенуто, у меня сложилось впечатление, что данные картины, как
бы поделикатнее выразиться...
- Не совсем панкратовские?
- Вот именно, не совсем.
- Милейший Павел Иванович... - вкрадчиво произнес Косарев, взяв Петра под
локоток. - Можете быть уверены, я высоко ценю вашу щепетильность. Однакож
вы меня удивляете... Ну неужели вы всерьез полагаете, что мы способны на
столь примитивное мошенничество? Впарить простодушному греку подделку? Это
"Дюрандаль"-то? Стыдно, батенька.
- Но как это все понимать?
- Знаете... - задушевно начал Косарев. - Какой-нибудь дурак на моем месте
стал бы говорить, что есть вещи, которых вам согласно взятой на себя роли
и знать-то не положено. Только к чему это меж своими? Вы ж в некотором
роде человек свой... С вами нужно в открытую.
- Вот и извольте.
- Да ради бога! Пикантный нюанс в следующем... Наш греческий друг,
господин Василидис, прекрасно знает, что данные шедевры живописи -
никакие, откровенно говоря, не шедевры. Между нами говоря, он в живописи
не разбирается совершенно, не говоря уж о том, чтобы ее коллекционировать,
тащить с собой через полмира полотна... Да предложите ему хоть подлинник
Леонардо, Василидис наш зевнет и признается, что предпочитает живых
блондинок... Такой уж бизнес, Павел Иванович. Василидис, скажу вам по
секрету, особого пиетета перед налоговыми органами никогда не испытывал.
Это ведь не только в России уклонение от налогов - национальный вид
спорта. Во всем мире так, не хотят людишки делиться с государством честно
заработанными денежками, фантазию изощряют, как могут. Короче говоря, вы
обратили внимание на цену? Не стоит того Панкратов при всем его таланте и
известности. Но в том-то и соль, что у себя в Греции Василидис эти денежки
спишет как не подлежащие налогообложению - есть у них хитрая статья в
налоговом кодексе, касаемо предметов искусства, в дар музею
преподнесенным... Смекаете?
- Пожалуй...
- Вот и молодец. Почему бы не порадеть хорошему человечку? Василидис с
нами несколько лет ведет дела по металлам, по лесу, партнер обязательный,
ни единого прокола или недоразумения. Вот и мы пошли навстречу старому
другу и надежному партнеру, помогли на законном основании списать из
налоговой декларации энную сумму. Согласен, это не есть вполне законное
деяние, но какая нам, старым циникам, разница, если сам Василидис
полностью в курсе? Ну подумайте, где тут криминал?
- В самом деле... - пожал плечами Петр. - Пожалуй что... Ну. а с картинами
как мне поступить?
- А никак. Поставьте в комнату отдыха, потом Митя Елагин их заберет и
отвезет греку. Я вам сейчас принесу расходный ордер, на законном основании
выплатим господину Марушкину мелкую копеечку за изготовление рам к
картинам... а остальное я ему, как предусматривалось, сам заплачу, вам
совершенно не о чем беспокоиться... Снята проблема?
Петр машинально кивнул.
- Я могу идти?
Петр снова кивнул. Шустрый зам проворно выкатился из кабинета, а Петр
вернулся к картинам, забрав со стола забытый юным мастером крохотный
перочинный ножичек. Выбрав подходящее место, подцепил узким лезвием холст,
отделил пару прядей. Воровато оглянувшись, оторвал кусок оберточной
бумаги, завернул в него добычу и поглубже спрятал в карман. Так же
поступил и с двумя другими картинами. Трудно было сформулировать четко,
что именно его гложет, какие подозрения возникают в глубине души.
Просто-напросто с некоторых пор решил смотреть в оба, держать ушки на
макушке и спрятать подальше излишнюю доверчивость. Прежние инстинкты
неожиданно ожили от вечного, казалось бы, сна, наступившего после ухода в
отставку...
- Жанна, - сказал он, щелкнув клавишей. - Когда Марушкин закончит с
Косаревым, пусть зайдет ко мне. он тут забыл кое-что... Только обязательно.
- Будет сделано, Павел Иванович... Минут через пять художник вновь возник
на пороге, положил перед Петром небольшой бланк:
- Вот тут ваш автограф необходим... Петр подмахнул расходный ордер,
согласно которому г-ну Марушкину причиталась за изготовление рам какая-то
