Циркач молниеносно присел на корточки, протянул, не глядя, руку к
мешку, но в воздухе свистнуло короткое копье, с противным хрустом вошло
ему в шею, отбросило назад, и, пока он падал, в груди у него появились две
стрелы. Боцман Блай перекинул ногу через седло, спрыгнул и обрушил на
мешок страшный удар топора, принялся рубить, так быстро, что топор
превратился в туманную полосу. Шипящее мяуканье тут же оборвалось, от
мешка плеснули зеленые брызги, он разлетелся под ударами на кучу
лохмотьев, перемешанных с кусками кого-то непонятного, истекающими густой
зеленой жидкостью: вот вроде бы ящеричья лапа, кусок перепончатого крыла,
чешуйчатый хвост, еще конвульсивно свивавшийся в кольцо...
Только теперь Сварог догадался выхватить меч. Но вмешательства уже не
требовалось: Циркач лежал неподвижно в нелепой позе, подогнув колени к
подбородку, а от мешка и неведомого живого существа остались одни ошметки.
- Тьфу ты, - с некоторой даже скукой сказал капитан Зо. - Василиск.
Ничего интересного, тем более необычного. А говорили, василиски
окончательно перевелись.
- Он что, убивает взглядом? - спросил Сварог.
- Да нет, бабья болтовня. Но парализует качественно. Мы провалялись
бы достаточно долго, чтобы этот скот успел связать всех, как цыплят на
продажу, и радостно бежать за подмогой...
- Интересно, правду он болтал насчет Фиортена? - мрачно спросил
боцман Блай.
- Врал, конечно. И насчет осады, и насчет трех сотен. Видишь ты
где-нибудь следы большого отряда? То-то. И коням, и людям нужно жрать.
Слишком много овса и припасов пришлось бы с собой тащить. А путь из
Харлана неблизкий. Нет, я охотно верю, что харланская конница сшивается
где-то в Пограничье, но на сотни ей счет не идет. Несколько десятков. А у
такого отряда кишка тонка осадить Фиортен. Либо они торчат у Храма
Ашореми, либо рыщут ниже по реке. Басс дело знает. А этот был дурак. Сразу
нужно было выпускать эту тварь из мешка, а не разговоры разговаривать...
Ладно, закопайте все это поодаль от дороги и поторопимся.
Часа полтора они неслись то галопом, то размашистой рысью. Когда по
обе стороны дороги появились поля и необозримые виноградники, солнце уже
скрылось за горизонтом, и они еще долго ехали меж бесчисленных рядов
увитых лозой подпорок, поднимавшихся в гору. Кони начали стричь ушами и
радостно пофыркивать, без понукания ускоряя бег: чуяли близость жилья.
Сварог и сам явственно почуял запах дыма.
Капитан Зо остановил коня на перевале, обернулся к своему отряду:
- Вот вам и Фиортен и, что характерно, никаких харланцев вокруг.
Сварог подъехал к нему. Да, чтобы взять деревню, пришлось бы
повозиться. Окруженные высокой каменной стеной, в низине меж гор стояло
несколько сот крепких каменных домов под черепичными крышами, от которых
поднимались многочисленные дымки. Деревья, сады и огороды, амбары, в
середине - круглая большая площадь. На ней горели огромные костры, и на
фоне высокого желтого пламени мелькали в танце вереницы взявшихся за руки
фигурок.
- Ваш старый капитан снова на высоте, - сказал Зо. - Чтобы совместить
приятное с полезным, я рассчитывал подгадать к празднику, так оно и
оказалось. Он среди друзей, в полной безопасности, так что можете
поразвлечься. Но смотрите у меня, в меру. Неплохое место, лорд Сварог.
Деревня богатая, фригольдерская, а при переселении они лишились бы всех
вольностей, вот и решили остаться...
Тяжелые дубовые ворота распахнулись для них беспрепятственно, едва
караульные перекинулись парой слов с капитаном Зо. Лошадей они оставили в
конюшне у ворот, там же сложили и большую часть оружия, но когда Сварог
собирался снять меч, капитан перехватил его руку:
- Милорд, в этих краях меч всегда держат при себе. Даже ложась спать
в собственном доме, к постели прислоняют...
Позже, когда они всей гурьбой вышли на площадь, Сварог убедился, что
с оружием здесь и в самом деле не расстаются - и у пляшущих вокруг
костров, и у тех, кто стоял вокруг, даже у подростков, мечи висели на
поясах, даже женщины в ярких рубашках с широкими рукавами и белых коротких
юбках с искусной вышивкой носили длинные широкие кинжалы. Понятно, в
здешних местах крепкое хозяйство нужно уметь отстоять от многочисленных
охотников до чужого добра, и подтверждать это умение, должно быть,
приходится часто...
Сначала они не разделялись, стояли у огромного чана, где шипело и
пузырилось в свете факелов и костров черное молодое вино, и его наливали
всем желающим, сколько принимала душа. Правда, вино было легкое,
по-настоящему праздничное - ниоткуда не торчали ноги упившихся, никто не
рвал друг на друге рубахи. Сварог самокритично подумал: у нас, с этаким
бесплатным чаном, давно бы все опошлили до полной похабщины... И отпил из
кружки, скупо, пару глотков - ему приходилось сиживать в молдавских винных
погребах, и он хорошо помнил коварство молодого вина: льется в глотку, как
родниковая водичка, но стакана после четвертого вдруг обнаружишь, что
блаженно покоишься под столом...
Вскоре компания странствующих купцов как-то незаметно распалась.
Сначала где-то в хороводе исчез боцман Блай, потом потерялся один из
матросов, туманно объяснив про живущего по близости кума, потом пропали
остальные двое, которых Сварог не знал по именам, а спустя немного времени
рядом не оказалось ни капитана Зо, ни Борна, и Сварог остался один, не
особенно этому огорчившись. Он стоял, прислонившись к столбу,
поддерживавшему навес над чаном, отпивал по глотку из тяжелой глиняной
кружки и чувствовал себя прекрасно. Особенно когда с приятностью озирал
женщин, благо посмотреть было на что: у легких рубах вырезы глубокие, на
обнаженных шеях ожерелья из древних золотых монет, кавалеры, ухарски
вскрикивая, кружат дам, волнующе взметываются короткие юбки, грохочут
барабаны, свищут дудки, старики невольно выпрямляют спины, подростки,
прячась в боковых улочках, подталкивают друг друга в спину, но на площадь
выйти не решаются. "Нет, у нас бы давно нажрались и передрались", -
подумал Сварог и поежился от странного ощущения: все, кого он знал и
помнил, еще только должны были родиться через долгие тысячелетия, и
погибшие еще не погибли... Пропасть, отделявшая его от прежней жизни,
оказалась столь широка и бездонна, что рассудком совершенно не
воспринималась. Тем более теперь, когда дикая музыка будоражила кровь, и
все женщины казались прекрасными. Но та, что стояла поблизости,
черноволосая, в красной рубашке и вышитой юбке, красавицей не казалась -
она ею была. И юной девочкой она отнюдь не выглядела, так что Сварог,
давно не имевший дела с юными, лишь приободрился. Попросту подошел и
спросил ни к чему не обязывающим тоном:
- Я тут стою и удивляюсь - вы красивая, но никто вас не зовет
танцевать...
И спохватился - быть может, с точки зрения местных обычаев совершил
какую-то жуткую бестактность. Но нет, черноволосая открыто посмотрела ему
в лицо, усмехнулась и сказала:
- Я колдунья. Многие меня побаиваются - просто так, без неприязни, по
традиции...
- Как-то так получилось, что я колдуний не боюсь, - сказал Сварог. -
Я ими даже восхищаюсь иногда. И сегодня тоже.
- А если мне на самом деле сто лет и я только прикидываюсь молодой?
- Быть этого не может, - сказал Сварог. - Я сам умею колдовать, так
что...
- Колдовать ты не умеешь, - ответила она. - Ты просто выучил ровно
столько, сколько тебе позволили, а это совсем не то... - Она рассмеялась,
видя его легкую оторопь. - Теперь понимаешь, что такое - умение колдовать?
Вот видишь, и ты испугался...
- Ничего подобного, - сказал Сварог браво. - Я просто огорчился. Раз
так, ты прекрасно понимаешь, что у меня на уме, и пошлешь ко всем
чертям...
- Чтобы понять, что у тебя на уме, не нужно быть колдуньей.
- И что? - Сварог вопросительно поднял брови.
- И ничего, - засмеялась она. - Любая колдунья - еще и женщина. И
если ей не сто лет... - Она протянула руку. - Пошли в круг?
И они вошли в круг, понеслись в хороводе вокруг костра. Сварог
выделывал руками и ногами совсем не то, что остальные, но никто не обращал
внимания. Главное было - попасть в ритм, не сводя глаз с ее улыбающегося
лица, и это оказалось не так уж трудно. Труднее было уйти с площади
незаметно.
До рассвета весь мир был лишь нежным теплом и запахом сена.
...Сварог пошевелился, зашуршало пахучее сено. Узкое горизонтальное
окошко под самым потолком давало достаточно света, чтобы он мог
рассмотреть ее лицо, ставшее строгим и печальным.
- Вот и все, - сказала она тихо, мягко отстранила Сварога, когда он
потянулся к ней. - Вот и все...
- Но... - сказал он и замолчал, совершенно не зная, что еще сказать.
- Вот и все. Ты, конечно, можешь сказать, что безоглядно меня полюбил
и непременно вернешься ко мне после ратных трудов... но ведь это будет
неправда, верно?
- Верно, - сказал Сварог. - Я и сам не знаю, что со мной будет
завтра...
- Вот видишь. Что бы с тобой ни случилось, сюда ты уже не вернешься.
А если и вернешься, то только для того, чтобы вновь остановиться на ночь и
утром ускакать дальше, на сей раз навсегда. Так что не нужно ничего
обещать. Благо оправдываться не за что.
- Неловко как-то...
- Потому что ты еще не освоился в этом мире. Откуда ты, я не знаю, но
чувствую - из страшного далека... Ни в чем себя не упрекай и не старайся
усмотреть сложности там, где их не должно быть. Нам было хорошо - вот и
все. - Она натянула рубашку на плечи, стянула шнурком на груди, ласково
провела ладонью по щеке Сварога. - Нам было хорошо... Правда, мне еще и
тревожно. Что-то недоброе впереди. Но здесь ничего иного впереди и ждать
не может...
- Почему же вы отсюда не уйдете? - спросил Сварог.
- Потому что Фиортену - три тысячи лет. Когда-нибудь мы уйдем, но это
будет в предпоследний миг... Понимаешь?
- Понимаю, - сказал Сварог. - А вы успеете почувствовать, что пришла
пора?
- Успеем. Береги себя. Возьми. Не знаю, в какого бога ты веришь, но
это всем помогало...
На черном шнурке покачивалась каменная фигурка, вроде бы изображавшая
человека, но настолько окатанная, словно бы оплавленная временем и
прикосновениями бесчисленных рук, что не понять уже, кого она в
незапамятные годы изображала.
- Повесь на шею.
- Что это?
- Это алар. Дух-покровитель из тех времен, когда здесь еще не было
Фиортена, когда лары еще не ушли за облака. Их находили в старых курганах,
насыпанных еще до потопа и Шторма.
- До чего? - спросил Сварог.
- Ох, ничего ты не знаешь, я вижу... Шторм - так называется череда
катастроф, войн и несчастий, предшествовавших уходу ларов в небеса и
упадку на земле. А потоп случился лет за пятьсот до Шторма. Надень на шею.
Теплый, правда?
- Теплый...
- Он станет холодным, когда тебе будет грозить опасность большая,
нешуточная. Уберечь не сможет, но предостережет...
Сварог надел шнурок через голову. Теплая фигурка скользнула на грудь,
пониже креста.
- Спасибо, - сказал он.
- А теперь иди. Тебя уже заждались. Где твой меч?
Сварог растерянно зашарил вокруг, разбрасывая сено, наткнулся на
ножны.
- Ну вот, - засмеялась она. - Сразу видно, что ты нездешний. Меч
всегда должен лежать под рукой...
В воротах Сварог обернулся к ней, хотел сказать что-то нежное и
серьезное, но не нашел слов.
Женщина прижалась к нему, гибкая, сильная, теплая, крепко поцеловала
