ободку на кромке, выполненному тончайшей, как крылья бабочки, мозаикой.
Поставил бокал на перила, взглянул вверх.
Юпитер висел в ночном небе, огромный, ало-полосатый. Казалось, до
него можно дотронуться, Сварога так и подмывало протянуть руку, но он
боялся, что кто-нибудь заметит. По обе стороны алого гиганта выстроился
десяток спутников - желтых, белых и зеленых, и самый маленький был
размером с привычную Сварогу луну на земном небе.
Над темными кронами вспыхнули исполинские снежинки, переливаясь
зеленым, фиолетовым, золотым.
- Интересно, внизу сейчас что-то из всего этого видно? - спросил
Сварог соседа.
Сосед, мужчина средних лет с длинным меланхоличным лицом, уже
довольно долго стоял на галерее поодаль от Сварога, не навязываясь в
собеседники и не пытаясь обратить на себя внимание, - просто убивал время
на свой лад, задумчиво глядя вниз. Возможно, это был чиновник королевской
канцелярии, отдыхавший от дел. Возможно, поэт, рождавший очередной шедевр.
Сварог пожил достаточно, чтобы убедиться: хороший поэт - это не
обязательно бледный юнец с горящим взором и буйными кудрями, а хороший
полковник - вовсе не обязательно двухметровый верзила с физиономией
дебила.
- Снизу все прекрасно видно, - сказал сосед, ничуть не удивившись,
столь непринужденно, словно охотно поддерживал давно начавшийся разговор.
- Если небо безоблачное, зрелище получится впечатляющее. К сожалению.
- Почему - к сожалению?
- Все было бы гораздо проще, окажись там, внизу, полные дикари,
считавшие бы нас богами. К сожалению, они цивилизованы настолько, что не
верят в нашу божественную природу и умеют завидовать. А зависть, о которой
известно, что утолить ее ни за что не удастся, - чрезвычайно опасное
чувство. Зависть разжигает изобретательность. Тот, кто не опасен сегодня,
может стать опасным через век, через тысячелетие... Вы еще многого не
усвоили, граф Гэйр.
- Вы меня знаете?
- Кто другой будет задавать вопросы, моментально изобличая себя, как
новичка? Вам следовало бы держаться осмотрительнее. - Он улыбнулся уголком
рта. - Я вовсе за вами не слежу. Когда вы сюда вышли, я уже здесь стоял,
не обратили внимания? Позвольте представиться: лорд Гаудин, герцог Фергал,
надворный советник. Заведую департаментом одной из канцелярий.
- И чем занимаетесь?
- Как и любая бюрократическая контора, сохранением равновесия. Все
государственные учреждения, сколько их ни есть и чем бы они ни ведали,
стоят на страже равновесия. Ну а детали вас, человека непривычного,
утомят, да и к чему они молодому придворному кавалеру, имеющему доступ за
Бриллиантовых Пикинеров? Кстати, вы не подумывали о службе?
- Признаться, как-то не думал. Не успел освоиться...
- Резонно. Однако рано или поздно вам надоест вся эта суета. - Он
вяло повел рукой. - Конечно, многие, точнее будет сказать, подавляющее
большинство, так и проводят жизнь в веселых забавах, но у вас не может
быть привычки к праздности, воспитанной с детства. Вы не родились ларом, а
это делает вас другим...
- Я берусь только за то, о чем знаю все наперед, - сказал Сварог.
Вся его сознательная жизнь в том и заключалась, что его швыряли в
бой, задурманив мозги высокой болтовней, ничего общего не имевшей с
реальным положением дел. И он решил, что с него хватит. Если уж
предоставляется выбор.
- О, я и не собираюсь втягивать вас во что-то без вашего ведома.
- Я не имел в виду...
- Имели, - мягко сказал Гаудин. - Конечно же имели. Любой
здравомыслящий человек на вашем месте опасался бы, что его во что-то
втянут. Вам и надлежит быть осторожным.
- Мне что-нибудь грозит?
- Не знаю. Но очень хотел бы узнать. - Гаудин задумчиво поиграл
висевшей на груди черной полумаской. - Причем узнать до того, как вы
угодите в неприятности.
- Как называется ваш департамент? - спросил вдруг Сварог.
- Скучно, - сказал Гаудин. - Исследовательский департамент канцелярии
земных дел. Восьмой департамент.
- Ну да, - кивнул Сварог. - Я, как вы изволили подметить, в здешних
делах неопытен, но там, откуда я пришел, за такими скучными и безобидными
названиями обычно и пряталось...
- Это лишний раз доказывает, что бюрократия ужасно консервативна и
иные традиции вечны, как небеса...
- Значит, я угадал.
- Угадали. Если хотите, считайте мою скучную контору тайной полицией.
Если и ошибетесь, не во многом. Или вас отпугивает название и вы
предпочитаете более благородное?
- Нет уж, хватит, - сказал Сварог. - Не гожусь.
- Даже не узнав, о чем идет речь?
- Боюсь, везде одинаково. За вход берут золотой, а за выход - десять.
Интересно, при отказе у вас принято мягонько пугать?
- Помилуйте, - широко улыбнулся Гаудин. - Ну разве я осмелюсь пугать
придворного, к которому проявляет интерес императрица? Кроме того,
принуждение страхом - негодный метод. Мы же маги, не забывайте. Здесь
любые попытки давления обернулись бы нескончаемым поединком, незримым и
безмолвным... Да вы сами ко мне придете. Слишком много загадочного в
обстоятельствах вашего появления, чтобы не последовало продолжения... Я
могу просто-напросто откланяться и уйти. Вас это устроит?
- Нет...
- Вот видите. Логика событий заставляет вас искать друзей, способных
многое объяснить и от многого защитить. К сожалению, последний граф Гэйр
придерживался других взглядов. Он любил действовать в одиночку. Все делал
один...
- Что именно?
Гаудин тихо, серьезно сказал:
- Граф Гэйр вбил себе в голову, что способен в одиночку бороться с
дьяволом.
Сварог ошеломленно воззрился на него:
- Вы что, хотите сказать, что в самом деле...
Гаудин, в свою очередь, уставился на него столь же удивленно:
- А в ваше время сомневались в существовании дьявола?!
- Только этого мне не хватало, - сказал Сварог. - Черт...
- Не к ночи, любезный граф, не к ночи, - мягко сказал Гаудин. -
Учитесь следить за словами. Конечно, мы в замке Келл Инир, великолепно
защищенном, и все же не стоит к ночи... Дьявол не всемогущ, но это весьма
достойный противник, к которому следует относиться чрезвычайно серьезно.
Наши далекие предки в свое время проявили изрядное легкомыслие, и за это
до сих пор приходится расплачиваться. Боюсь, у графа Гэйра хватило
времени, чтобы осознать эту истину и о многом пожалеть. Ну нельзя же
заниматься такими вещами в одиночку...
- Так, - сказал Сварог. - Мне, дураку, следовало бы сразу подумать -
где заклинания, там и...
- Вот именно. У всего в этом мире есть свой хозяин. В том числе и у
тех заклинаний, что служат злу... Ну как, вы все еще считаете, что со мной
не следует водить компанию?
- Нет, - сказал Сварог. - Теперь я так не считаю. Если только вы не
врете, конечно...
- Зачем мне вам врать, если вы в самом скором времени можете
проверить любые мои слова? Подождите, обживетесь немного, и поговорим
более серьезно... Нет, правда, у вас не верили в существование дьявола?
- Кто как, - сказал Сварог. - У нас затуманивали мозги всякими
красивыми словечками, отрицая существование за ними какой-то конкретной
фигуры с собственной волей и побуждениями...
- Еще одно доказательство того, что образ мышления с веками не
меняется. Как и человеческая глупость. Дьявол - это не просто зло, это
творец зла. И при увеличении зла в мире следует не только воевать с
частностями, но и искать корень зла. Одна из коварнейших штучек дьявола -
убедить, будто его вовсе и не существует.
- Признаться, вы меня ошарашили, - сказал Сварог.
- А вы с самого начала были настроены невероятно благостно?
- Ну, не совсем... - Он кое-что припомнил. - Вы хотите сказать, что в
моем случае не обошлось без...
- Я ничего пока не знаю. И нахожусь в том милом состоянии, когда
подозревать хочется всех и вся.
- Но магия...
- Не считайте ее универсальной отмычкой, - сказал Гаудин. - Прежде
всего потому, что нам противостоят силы ничуть не слабее наших, а в
чем-то, надо признать, даже сильнее... Нам следовало бы о многом
поговорить долго и подробно, лорд Сварог. Но время неподходящее. Не смею
вас больше задерживать. Веселитесь. Вот только... - Его голос звучал
совершенно спокойно, даже небрежно, но улыбка показалась Сварогу волчьим
оскалом. - Поосторожнее с Яной.
- Что вы имеете... - начал Сварог недобро.
- Право же, ничего конкретного. Просто хочу, чтобы вы помнили: она
обладает большой магической силой, способной проявиться в самом ближайшем
будущем, но сейчас в ней много от обыкновенной девчонки с ветром в голове.
Ну, не смотрите на меня зверем. Должность такая: просчитывать все
возможные сложности и в связи с этим регулярно навлекать на себя
недовольство окружающих...
Сварог поймал себя на том, что этот человек ужасно его раздражает и
злит, но чем-то определенно нравится. Еще и потому, что занимается
серьезным делом посреди беззаботного веселья. Глядя вслед удалявшейся
сухопарой фигуре, Сварог покачал головой: он верил и в Бога, и в черта, но
когда тебе столь скучно и буднично сообщают, что дьявол - не абстрактный
обитатель таинственной, далекой бездны, а существо, находящееся где-то
рядом и склонное то и дело вмешиваться в окружающую тебя жизнь... Честное
слово, это многое меняет.
Он вернулся в зал. Зал был исполинских размеров, в нем преспокойно
могла бы вести воздушный бой парочка истребителей, не чувствуя себя
особенно стесненно. В глазах рябило от сотен разноцветных костюмов, причем
гости вели себя так, словно обычной силы тяготения здесь не существовало -
танцующие пары там и сям порхали в воздухе, как яркие мотыльки, другие
прогуливались словно бы по невидимым лестницам, не глядя под ноги - и не
падая. В одном углу кружился в быстром танце хоровод пестрых фигурок, в
другом танцевали попарно под медленную томную мелодию, в третьем пары под
бравурные такты летели вперед змейкой, выписывая зигзаги, рассыпаясь и
смыкаясь. И у каждой группы была своя музыка, словно ее сопровождал
неотступно невидимый оркестр, окруженный незримым барьером, чтобы его игра
не мешала другим. Меж танцующими, ухитряясь не задевать их и не нарушить
сложных фигур, расхаживали парами и кучками заоблачные жители, хозяева
летающих замков, - чинно беседовали, флиртовали, смеялись.
Сварог никак не мог найти себе места в этом многолюдном чужом
веселье. Он был без маски, но лишь раз или два перехватил
заинтригованно-любопытные взгляды. Большинство гостей не обращали на него
внимания - ларов всего несколько тысяч, но вряд ли все знают всех,
молодежь взрослеет и выходит в свет, появляются порой на людях затворники,
мизантропы и домоседы, семьи тех, с кого снята немилость... Тем, кто живет
более семисот лет, свойственна некоторая рассеянность (он поначалу
изумился, узнав, сколько предстоит жить ему самому, но потом свыкся).
Что дольше? Ничего этого он танцевать не умел - подсобных заклинаний
на сей счет почему-то не отыскалось. Можно бы поиграть в карты или
какие-то сложные настольные игры со стариками, удобно расположившимися на
внутренних галереях, но он не знал и здешних игр. Оставалось подпирать
стенку да время от времени выходить под ночное небо полюбоваться Юпитером.
А когда надоест, искать женского общества. Беглые наблюдения за здешними
холеными красотками с деланно наивными глазами и их кавалерами быстро
убедили его, что легкость нравов не уступает версальской. До бесстыдной
непринужденности, прилежно запечатленной древнеримскими историками, было,
