ремешок, поперек шеи, ремни опутывают уши. Сквозь темное, неустанно
мельтешащее облачко, как сквозь клубы густого дыма, все же удалось
рассмотреть сведенное гримасой, оскаленное лицо, а там и узнать. Это был не
кто иной, как "штабс-капитан", опрометчиво нарушивший дисциплину.
Мошка- произносится непременно с ударением на последнюю букву- пострашнее
любого зверя. Еще и потому, что способна довести любого таежного зверя до
безумия. И даже не оттого, что она кусается. Кусают комары - а мошка, гнус,
скопище разнообразных мушек, чье точное научное название как-то не тянет
выяснять, всего-то навсего садится на кожу, щекочет, ползая, выясняя, не
попадется ли ей мертвого мясца. Но это еще хуже. Неостановимо, с тупостью
механизма, сотни крохотных тварей лезут в ноздри, в рот, под веки, в уголки
глаз, они неисчислимы и неутомимы, сплошь и рядом ничуть не помогают
разнообразные жидкости и аэрозоли, остается разве что безостановочно курить-
но мошка лезет и сквозь дым... Самые хладнокровные люди быстро сатанеют- а
зверь бесится, бросается в воду, катается по земле...
Мазура затрясло- едва он представил себе, что ощущает распятый. Хорошо
еще, солнце невысоко, в полдень станет и вовсе не выносимо... К вечеру
привязанный человек вполне может рехнуться - а то и раньше...
- Все прониклись? - спросил негромко Кузьмич.- Вот так, гости мои
дорогие, у нас принято поступать с безалаберными нарушителями дисциплины. И
показываю я вам это насквозь поучительное зрелище не из пустого запугивания,
а чтобы осознали: коли у нас так наказывают своих, с чужими могут и еще
почище поступить... Уяснили, соколы, орлы, голубки и твари дрожащие? Да
посмотрите на него, посмотрите, это вам не театр, это все всерьез...- он
остановился перед Мазуром и посмотрел на него беззлобно, со спокойным
сознанием собственной силы.- А если мы в корень посмотрим философски, то
червяка из тебя, сокол, сделать - что два пальца описать. Велю твою бабу
сюда вместо этого дурака положить - ты мне через час на сапоги полный глянец
языком наведешь...
- А ты на моем месте? - спросил Мазур.
- Да точно так же, ибо плоть слаба и на дух способна влиять самым
унизительным образом. Ежели ты это хотел услышать. Только
палочка-погонялочка, майор, не у тебя в руке, а у меня...- он помолчал и
вдруг расплылся в улыбке.- А не устроить ли нам, друзья, в завершение
прогулки судилище? Очень мне интересно на вас поглядеть и души ваши
потрогать... Устроим мы все, как, прости господи за срамное слово, в
Государственной Думе... Большинство рук поднимете за то, чтоб ему до вечера
здесь прохлаждаться - будет прохлаждаться. Велите избавить - избавлю. Ну,
процесс пошел, как говорил наш придурок, сатаной меченый... Обмозгуйте- и
тяните рученьки в демократическом процессе... Кто у нас, стало быть, за то,
чтобы этого оглоеда отвязать и отправить на милые забавы - нужники вычищать?
Мазур, не колеблясь, поднял руку- тут же звякнула Ольгина цепь.
- Двое,- сказал Кузьмич равнодушным тоном опытного спикера.-Что ж так
мало-то, миряне? Смертный приговор ведь выносите...
- Вика...- умоляюще сказала Ольга соседке по цепи.
- А пошла ты! - лицо Виктории прямо-таки исказилось.- Тебя этот подонок
во все щели не трахал- с прибауточками... Вот и пусть дохнет, раз уж такие
игры...
Кузьмич терпеливо ждал. И наконец заключил:
- Ну, коли уж все демократично, трое против двух - пусть себе кукует до
вечера в теплой компании мелких божьих тварей. Спасибо, милые. Потешили
старика, наглядно доказали, что человек человеку - волк. И обид не
прощает...- он прошелся вдоль строя, остановился перед Викторией, задумчиво
шевеля губами- А если я тебе, милая, пистолетик дам, ты этого ирода порешить
сможешь? Там и дел-то особых нет, покажу, куда пальчиком нажимать...
Нажмешь, пуля и выскочит.
Виктория закусила губу, глаза у нее нехорошо горели.
- Нажмешь...- сказал Кузьмич убежденно.- На что хорошее человека не
подвигнешь, а на пакость -за здорово живешь, с полным нашим
удовольствием...- он потрепал молодую женщину по щеке, кивнул.- Ну что, дать
пистолетик?
Со стороны долины послышался заполошный конский топот. Вскоре к ним
подлетел верховой на высоком гнедом коне - тот, храпя и разбрасывая пену,
пошел боком, чуть не налетел на скованных, и они шарахнулись -наклонился с
седла к Кузьмичу и прошептал на ухо что-то короткое. Потом развернул коня на
месте, подняв его на дыбы, наметом ускакал прочь.
Кузьмич мгновенно переменился, лицо стало озабоченным и серьезным.
- Назад, гости дорогие,- скомандовал он хмуро.- К повозке, и живенько.
Скажу вам по секрету, хозяин в гости жаловать изволят, так что времени у нас
мало...
Назад возница гнал лошадь во всю прыть, повозка прыгала на ухабах, цепи
отчаянно звенели. Кузьмич за все время не произнес ни слова, лицо у него
было какое-то другое, незнакомое.
Ворота оказались распахнутыми настежь, а две собачьих будки, мощные, как
маленькие блокгаузы- наглухо закрытыми деревянными щитами. Слышно было, как
внутри обиженно повизгивают волкодавы, огорченные неожиданным заточением.
Посреди двора стоял, широко расставив ноги, незнакомый бородач и орал в
пространство:
- Махальщика на башню! Порох где, дармоеды? Запорю!
Возле терема, меж домами суетились люди в старинной одежде, которых
оказалось неожиданно много- что-то тащили, что-то устанавливали, трое
проволокли черную пушку на зеленом лафете, времен примерно Бородинского
сражения- небольшую, но явно тяжелую и потому выглядевшую вполне настоящей.
Слева вдруг ударил колокол, замолчал, загремел пуще- похоже, в целях
испытания.
Повозка свернула не к тюрьме -вправо, к небольшому домику со столь же
крохотными окошками, без решеток, правда.
- Диспозиция вам такая,- сказал резко Кузьмич, соскакивая на землю.-
Живенько всем в баню, чтобы вымылись до скрипа, причесались, подкрасились- к
мужикам, понятно, не относится, разве что кто захочет... Церемоний разводить
не будем, не в Кремле, так что набивайтесь туда, не делая различий меж
бабами и мужиками. Не дети, чай, все видели... Живо!
Вокруг повозки полукругом стояли человек семь - кто с автоматом
наперевес, кто с карабином.
- Персонально для тебя, сокол, уточняю,- торопливо сказал Мазуру
Кузьмич.- Кончились спектакли, так что патроны у всех боевые. Начнешь
дергаться, красотка твоя первую пулю огребет, Христом-богом клянусь, так что
не егози...
Лицо у него было ожесточенно-деловое, и Мазур, невольно подчинившись
общей суете, машинально кивнул, не сразу и опомнившись. Злость куда-то
улетучилась, как ни странно. Ему вдруг стало интересно, и это вытеснило все
другие чувства.
- Живо, живо! - нетерпеливо покрикивал Кузьмич.- Времени почти нет, час
какой-то. Надевайте потом, что на кого смотрит, все одинаковое...
Под зорким и пристальным взглядом нескольких дул с Мазура сняли кандалы и
подтолкнули к двери баньки. Войдя в тесный предбанник, он неторопливо
принялся раздеваться, движимый сейчас нехитрой солдатской философией: что бы
там плохое ни случилось потом, а банька- вещь неплохая, и ею стоит
воспользоваться...
Следом появилась Ольга, покрутила головой:
- Что-то интересное завязывается...
- Вот и посмотрим,- сказал он спокойно.- Раздевайся, малыш, хоть вымоемся
как следует, а на этих наплюй с высокой колокольни... Ты у меня молодец,
неплохо получается - обливать презрением, вот и дальше двигай в том же
ключе. Предки твои дворянские, как история гласит, лакеев в таких ситуациях
нисколечко не стеснялись...
Они и в самом деле мылись совершенно непринужденно, терли друг другу
спины, притворяясь, что никого, кроме них, в жарко натопленной бане и нет.
Толстяк, правда, пытался зыркать на Ольгу блудливым взглядом, но с ним Мазур
управился моментально: хлопнул по пояснице вроде бы в шутку, однако нечаянно
угодил в одну из болевых точек, и господина Чугункова моментально скрючило,
а разогнувшись, он убрался в дальний угол и отныне держался совершенно
монашески...
Пока мылись, кто-то унес старую одежду и приволок новую - стопу
одинаковых штанов и рубах, белых, из толстого полотна, со скупой красной
вышивкой на рукавах у запястий и по воротнику. На Мазура пришлось почти
впору, Ольге пришлось и рукава, и штанины подвернуть - но и в этом каторжном
наряде оставалась столь прекрасной, что у Мазура захолонуло сердце, и он
пообещал себе выжечь здешний клоповник начисто, если это понадобится ради ее
спасения.
Полотенец хватило, чтобы как следует высушить Ольгины великолепные
волосы, а на лавке нашлись и гребень, и пара косметичек - хозяину явно
намеревались показать товар лицом. Выйдя первым на крылечко, Мазур опять
угодил под прицел полудюжины стволов, на запястьях и лодыжках звучно
щелкнули кандалы.
- Ну вот,-довольно оглядев его, заключил Кузьмич.- Теперь и на люди
показаться не стыдно. Что жена замешкалась?
- Косу заплетает. Сигаретку дай, старче, а то мои с одеждой унесли...
- В горнице подымишь потом,- отрезал Кузьмич.- Будешь еще двор табачищем
поганить...
Мазур вспомнил: он и в самом деле ни разу не видел курящим ни Кузьмича,
ни кого-то из его подручных, и табачным духом от них не пахло. Ну да,
естественно- "трава никоциана"...
- Ты смотри, на хозяина хвост не подымай,- сказал Кузьмич, пристегивая
его к общей цепи- А то кто его знает, с какой он сегодня ноги встал. Велит в
яму с медведем кинуть - придется исполнять скрепя сердце...
Мазур оглядывался. Пушка уже стояла у главного крыльца обширного терема -
и возле нее выжидательно переминался мужик с дымящимся фитилем. Теперь Мазур
хорошо рассмотрел, где размещались колокола: на специальной звоннице,
высокой башенке, под шатровой крышей на четырех резных балясинах. Колоколов
- целых пять, два больших и три помельче.
- Слушай-ка, старче божий,- сказал Мазур.- Насколько я помню, это вроде
бы не в раскольничьей традиции - колокола на церковь вешать...
- А они и не на церкви. Вон, звонница особая.
- Да я не то имел в виду... Колокольным звоном встречать - это вроде бы
не по вере, а?
- Ты не лезь в то, чего не понимаешь,-сказал Кузьмич, и лицо у него на
миг определенно омрачилось.- Вера тут ни при чем - хозяина встречаем...
- А он-то не старовер, а?
- Он- хозяин. Тебе достаточно. Мне, положим, тоже...
Один за другим выходили остальные - и попадали на цепь, конечно. Вокруг,
сбившись в несколько кучек, маялись принаряженные обитатели заимки, они
старательно держались подальше от пленников, не переступая пределы
невидимого круга, но, судя по лицам, что-то не ощущали себя вольными орлами.
Заранее можно сказать, что здешний хозяин свою челядь держит в кулаке без
всякой старинной сибирской патриархальности...
- Что они, старче, у тебя такие скучные? - не выдержал Мазур.-Сколько
помню, всегда говорилось, что староверы есть люди независимые и
несгибаемые...
- Молчи ты! - цыкнул на него Кузьмич, остервенев лицом.
Мазур замолчал. Подобострастная суетня вокруг и боязливые лица удручали
его сами по себе. Все-таки места здешние испокон веков были вольными. Еще
при Николае Первом, когда только что приехавший из России и никогда не
бывавший прежде в Сибири новый губернатор попробовал было объясняться со
здешними мужиками так, как привык за Хребтом, финал получился для него
крайне унизительным: казачий конвой был шантарскими таежными жителями
мгновенно обезоружен, побит и связан, а у самого губернатора долго вертели
под носом ядреными кулаками и, как умели, объясняли ему простыми словами,
