крайне подозрительны, да и прецедент есть...
- Цыц! -рявкнул Мазур, и кандидат неизвестных наук покорно умолк.
Что не понравилось Мазуру в самом себе- так это гаденькое сознание
превосходства над собратьями по несчастью. Радость оттого, что других
унижают, а с ним, наоборот, обходятся даже уважительно... Нашел чему
радоваться, балда. А ведь, когда-то прочитав в исторической книжке, что
благосклонный взгляд надсмотрщика был для галерного раба нешуточной
наградой, не поверил. Оказалось, так оно и есть...
Пора было обдумать предстоящее. Прохор, конечно, человек психически
ненормальный, но от этого не легче. Даже труднее, пожалуй. Масса психических
болезней основана на том, что в мозгу поселяется одна-единственная бредовая
идея- а дальше субъект действует с несокрушимой логикой, дьявольской
изобретательностью и целеустремленностью. Вроде резвящихся годами
сексуальных маньяков. Или наполеоновского генерала Мале, который, выбравшись
из сумасшедшего дома, ухитрился исключительно силой убеждения поднять
солдат, арестовать нескольких министров и на несколько часов стать хозяином
Парижа, пока власть предержащие не очухались от шока и не сообразили, что
это не военный переворот, а самодеятельность безумца...
Во всяком случае, окружение Прохора состоит отнюдь не из безумцев. И
возможности у них по сравнению с Мазуром широчайшие. Прохор вскользь
упоминал о двух охотничьих сезонах. Коли уж до сих пор здешние охотничьи
забавы остаются тайной для большого мира - логично заключить, что ни один из
тех, кому выпала роль дичи, из тайги не выбрался. А это, в свою очередь,
подразумевает изощренное мастерство в организации охоты. Что это может быть?
И в чем тут подстраховка? Решительно непонятно...
Есть великолепный вариант- захватить вертолет. Худо-бедно водить вертушку
Мазур умел, хулиганские фигуры высшего пилотажа проделывать вряд ли сможет,
но уйти уйдет. Однако на такой исход рассчитывать всерьез не стоит- аэродром
еще нужно искать, и неизвестно, сколько там народу... Значит, выход один:
смирнехонько принимать условия игры, десантироваться в тайгу, а уж там
усиленно играть в кошки-мышки... Благо тут два варианта: либо посвятить все
силы и выдумку примитивному бегству, либо рубить хвост кусками по
наработанному обычаю*...
- Настроение? - тихонько спросил он Ольгу.
- Паршивое, честно говоря,- ответила она полушепотом.- Бред какой-то...
- Ничего,- сказал Мазур.- Ты, главное, малыш, держи хвост пистолетом, а
остальное приложится...
- Дай водки! - дико заорал толстяк.- Водки дай, говорю! Ведь подыхать
придется!
-Подыхать лучше всего на трезвую голову,- непреклонно сказал Мазур.-
Сиди, доцент...
После полудня в замке проскрипел ключ. Дверь распахнули, и успевший уже
надоесть голос Кузьмича объявил:
- Выходите, гости дорогие. Опять по тайге прогуляемся, покажу вам
поучительное зрелище...
На сей раз верховых охранников было целых пятеро. Повозка, как быстро
определил Мазур, катила в те же места, где совсем недавно им показывали
выставленного "на комарики" беднягу штабс-капитана- ну да, так и есть,
справа меж деревьев показалась та самая поляна, только деревянная
конструкция на сей раз пуста. Пахнуло гниющим мясом, вокруг повозки сразу
заклубилось невесомое облачко гнуса, Кузьмич пшикнул из ярко раскрашенного
баллончика, и мошки ненадолго отвязались.
Проехав метров пятьдесят, повозка остановилась. Раздался звон цепей - с
остальной троицы кандалов так и не сняли, скорее всего, просто по
забывчивости, потому что психологическая обработка определенно кончилась.
- Пойдемте, милые,- сказал Кузьмич, держась подальше от Мазура.- Вот тут
кое-кто недвусмысленно заявлял, что он, стервец, ни в какой охоте
участвовать не намерен ни в каком качестве. Сяду, кричит, под елочку - и
режьте меня... Резать никого не будем, нешто это дело- резать ножичком
живого человека? А вот что мы сделаем, если кто примется лодырничать и нагло
отлынивать, я вам сейчас покажу... Вперед!
Вскоре обнаружилась тропинка, уводящая в чащобу, и конвоиры повернули
процессию туда. Закованные едва тащились, обуреваемые похмельем, водка
выходила потом, и Мазуру с Ольгой приходилось приноравливаться к их
черепашьим темпам. Мазур не без труда подавил в себе желание молниеносно
достать оказавшегося ближе других Степана, забрать автомат и начать игру
прежде времени. Натренированные рефлексы так и рвались наружу...
Тропа расширялась, а тайга чуточку поредела. На полянке Мазур увидел
колодец, прикрытый шатровой крышей на четырех столбах- простых, без всяких
выкрутасов. Тут же стояли две больших избы, столь же незатейливых, но
срубленных на совесть. Из труб поднимался раскаленный воздух, внутри звенела
посуда, но встречать прибывших никто не вышел.
Мазур задрал голову. На двух высоченных столбах, отстоящих друг от друга
метров на двадцать, растянута довольно сложная антенна. Судя по высоте
столбов, форме антенны и ее ориентировке относительно сторон света- отсюда
можно без труда держать связь и с Шантарском, но столь ценное наблюдение в
быту полностью бесполезно. Предположим, удастся сюда прорваться и вызвать
кое-кого из знакомых - что дальше? Самолет прилетит самое малое через час, а
за это время избу сто раз спалят вместе с засевшим в ней "морским
дьяволом"... Нет, не стоит тешиться наполеоновскими планами. Цель одна -
попасть в тайгу, а там охотнички посмотрят, как умеет вести себя на суше
зубастая рыбка пиранья...
- Направо,- прикрикнул конвоир.- Мимо скамейки - и по тропке, по
тропке...
Тропинка вскоре уперлась в высокую стену из ошкуренных бревен, успевших
уже потемнеть,- похоже, мощная изгородь без малейшего просвета сооружена
самое малое полгода назад.
- Направо,- последовал окрик.
Все двинулись направо вдоль ограды, пока не оказались перед проемом.
Оттуда несло смешанным запахом падали и гнили, за проемом был неширокий
помост, окруженный деревянным заборчиком, нависший над огромной ямой.
- Все туда,-сказал Кузьмич.- Посмотрите сейчас, что бывает с лодырями...
Марш!
Едва они вошли на помост, сзади с грохотом захлопнулась высокая калитка,
лязгнул засов. На противоположной стороне квадратной ямы Мазур увидел такой
же помост, окаймленный таким же хлипким заборчиком. Посмотрел вниз.
Яма была метров двадцати в длину и в ширину- и глубиной метров в десять.
На дне валялись кости, ветки, какой-то мусор, падалью воняло вовсе уж
нестерпимо, и что-то живое, большое, сильное с недовольным ворчанием
заворочалось прямо под помостом, заскреблось по бетонированным, отвесным
стенкам ямы.
Дружно взвизгнули женщины, и Мазур сообразил наконец что это и есть
пресловутая медвежья яма. Сам инстинктивно отшатнулся от невысокого
барьерчика- а остальные уже жались у запертой калитки.
Но медведя прекрасно было видно и оттуда. Он косолапо вышел на середину,
громадный, неуклюже-грациозный, встал столбиком, шумно нюхая воздух,
развернулся в сторону людей на помосте, коротко, утробно прорычал. И остался
на том же месте - видимо, давно успел сообразить, что людей с этих двух
насестов ему ни за что не стащить, а потому не стоит и суетиться. Медведь -
животное умное, не зря таежный кочевой народ верит, что человек именно от
косолапого амикана* и произошел... Как любил говаривать майор Султреков,
поддавши, "аю-аю -это вам не баю-баю"...
Мазур подошел к краю, осторожненько попробовал - барьер держится вроде бы
прочно. Медведь разглядывал его с нехорошим интересом, пустив из пасти
струйку слюны. В тайге, в это время года косолапый почти всегда безопасен -
но этот, Мазуру чутье подсказывало, особенный... На противоположный помост
вышли несколько человек. Медведь враз повернулся к ним. Кузьмич махнул
картузом и крикнул:
- Вот вам, господа, и полная свобода выбора! Кто не хочет играть в
хозяйские игры, перекрестись и сигай вниз! Один вот лодырничать
настроился...
Он посторонился. Двое вытащили на помост отчаянно бьющегося человека-
странно, но он не кричал, молча пытался вырваться. И тут же верзилы, рывком
вздернув его в воздух, перевалили через барьер. Стало видно, что под мышками
у него пропущена петля, он повис на толстой веревке, отчаянно суча ногами,
обеими руками вцепившись в эту самую веревку, попытался даже по ней
взобраться - но веревку быстро вытравливали, человек опускался все ниже. И
тут он завопил так, что волосы вставали дыбом. Медведь оживился, рысцой
направился к тому месту. Мазур застыл, сжав тесаные доски барьерчика.
Нечеловеческие крики проникали под череп, там, на противоположной стороне
ямы, перекинули через ограду свободный конец веревки, и она полетела к
земле, свиваясь клубком. Еще один жуткий вопль, короткое рявканье зверя- и
медведь навалился на жертву, послышался хрип, крики смолкли, слышалось лишь
довольное урчанье.
Мазур обернулся. Никто не смотрел вниз, все четверо, пряча лица, сбились
в кучу у запертой калитки - сработал, должно быть, сохранившийся с
первобытных времен инстинкт. Ему самому стало жутко, но он справился с
собой, потому что слишком часто видел, на что способны люди в отношении себе
подобных...
Покосился через плечо. Медведь, пятясь задом, волок неподвижное тело
прямо под помост - там у него, видимо, было нечто вроде берлоги. Следом,
размотавшись на всю длину, тащилась веревка. Кузьмича и его людей на помосте
уже не было.
Когда их выпустили с помоста, охранники без команды отступили подальше -
Мазур догадывался, что вид у него не самый добродушный. Ему нестерпимо
хотелось кого-нибудь из них убить, голыми руками, как прекрасно умел. И
неглупый Кузьмич не рискнул сесть на повозку- пошептавшись с одним из своих,
забрал у него коня. В седле он, несмотря на годы, держался неплохо, поводья
держал уверенно. Толстяк начал явственно поскуливать, и Мазур хлопнул его по
шее, чтобы, не дай бог, не распространил истерику на остальных - Ольга и без
того едва сдерживала слезы, а на Викторию вообще не хотелось смотреть.
...Вертолет взлетел над заимкой, когда повозка выехала из тайги.
Поднявшись метров на пятьдесят, чуть клюнул носом и понесся по прямой, с
шелестящим свистом прошел над повозкой, обдав могучей воздушной струёй.
Лошади заржали, метнулись вправо-влево, но тут же успокоились. Проводив
вертушку взглядом, Мазур засек направление, в котором она удалилась чисто
машинально, как будто это могло на что-то пригодиться... Похоже, вертолет
тот же самый.
Один из распахнувших ворота караульщиков шустро подбежал к тяжело
слезавшему с коня Кузьмичу, зашептал что-то, тыча рукой в сторону терема.
Кузьмич выслушал, обернулся к вознице и махнул в ту же сторону. Повозка
покатила к парадному крыльцу, окруженная всадниками. По-прежнему держась
поодаль, Кузьмич распорядился:
- Слезайте, миряне, люди на вас посмотреть хотят... На крыльце показались
несколько человек- все в пятнистых камуфляжных комбинезонах и высоких
ботинках, впереди вышагивал Прохор, одетый точно так же. Мазур разглядывал
незнакомцев так, словно собирался запомнить навсегда, а они таращились на
выстроившихся неровной шеренгой пленников с восторженным ужасом и легкой
брезгливостью цивилизованных людей, угодивших в становище первобытного
племени. Определенно это и были иностранные друзья Прохора- мужики уже не
первой молодости, все четверо, но подтянутые, с прекрасными зубами,
розовощекие, а сухопарой светловолосой женщине Мазур готов был дать с ходу
