глядя в потолок. На плече и на руках у нее Мазур заметил синие татуировки.
- А сейчас на сцену решительно выходит ейный неизменный ассистент, герр
доктор Виктор Егоршин!- распорядился Мишаня-Просим, хер доктор! А изобразите
вы нам, пожалуй что, подсвечник!
Иркутский врач покорно слез с нар, взял у бритого пару желтых стеариновых
свеч, дождался, пока тот подожжет их зажигалкой, застыл, симметрично вытянув
расставленные руки - нелепый и позорный живой канделябр. Пламени свечей
почти не видно было в ярком электрическом свете. Ольга прерывисто вздохнула,
почти простонала.
- А таперича, миряне, очаровательная Вика нам исполнит коронный номер
нашего камерного концерта - камерный минет почти что в парижском стиле.
Барабан вертится, вертится... кто же этот счастливец? Ах, господин Степан,
туточки среди нас присутствующий, словно рояль в кустах! Поприветствуем
счастливчика, призовая игра! Виктоша, прошу!
Виктория опустилась на колени перед бритым Степаном, оба располагались в
профиль к зрителям.
- И ее громкое, веселое, жизнерадостное чмоканье долетело аж до галерки!-
комментировал Мишаня.- Судьи отмечают мастерство спортсменки... смотреть,
вы, новенькие, а то хуже будет! А теперь выдвигается канделябр...
Врач приблизился чуть ли не вплотную- с другой стороны, чтобы не
заслонять зрелища от сидящих на нарах, встал, прилежно держа свечи.
- Встала Виктошенька, мурлыча и облизываясь, поклонилась зрителям с милой
улыбкой...-тянул Мишаня.
Мазур давно уже, словно бы невзначай, снял свои тяжелые механические часы
и положил их на нары у бедра. Он все еще колебался - не прикидывая шансы, а
мысленно рисуя подробную партитуру предстоящего. В иных стычках импровизация
категорически противопоказана, каждый бросок нужно рассчитать в уме
заранее...
- Томно распростерлась Виктоша у подножия канделябра...- командовал
Мишаня.- А в нашей программе - дебют! На сцену приглашается очаровательная
мадемуазель Ольга Вяземская, каковая нам сейчас стянет портки с канделябра и
ублажит его в точности так, как только что наблюдала. Внимание, дебют!
Впервые на нашей эстраде девочка-сосунок!
Ольга не шелохнулась. В ее голосе сквозило ледяное презрение:
- Я такие вещи только с мужем делаю.
- Мы же не звери, мадемуазель!- жизнерадостно завопил Мишаня.- Мы же
народ понимающий и уважаем свободу выбора. Раз такие у вас сексуальные
принципы, выбывает из игры канделябр! Идя навстречу пожеланиям дебютантки,
приглашаем на сцену и законного мужа! Воля ваша, ублажайте его, счастливца!
Прошу на сцену, сладкая парочка. Аплодисменты! "Ригли-сперма" -неповторимый
устойчивый вкус!
Мазур склонился к Ольге и шепнул:
- Как только прикоснусь - падай и ползи под нары. Пошла!
Ольга стала медленно слезать с нар, Мазур стиснул часы в кулаке. Голова
была ясная и холодная, как всегда перед боем, секунды растянулись
неимоверно, и время казалось застывшим.
Ружье определенно будет направлено на него, а не на Ольгу. Вот только
Мазур непременно окажется меж дверью и караульным- и успеет уйти с
директрисы. Молниеносным броском швырнуть часы и разбить лампочку - детская
забава. Хотя из коридора падает свет, все равно в первые секунды по
контрасту покажется, будто наступил непроглядный мрак. А уж использовать эти
секунды с максимальной выгодой- дело привычное: не истощен, не обессилен,
нешуточно зол, недавно кормлен, тело все знает само... У Степана кобура под
мышкой, это нужно учесть...
Ольга слезла с нар, встала, не удаляясь от них. Мазур спрыгнул следом.
- Итак, на сцене- сладкая парочка, минет по-армейски! - орал Мишаня.- Наш
бравый майор начинает неспешно раздевать свою лялечку, сымает сначала,
охальник, тельняшечку... Ну, шевелись, служивый!
Мазур протянул левую руку, коснулся Ольгиного локтя, миг спустя уже ушел
с воплем вправо, отвлекая на себя внимание. Метнул часы. Лампочка с грохотом
взорвалась, затрещала сухо вспышка короткого замыкания, упал мрак - и
буквально в ту же самую секунду Степан, получив ребром ладони, обрушился с
табурета - шумно, как мешок с картошкой. Мазур оттолкнулся от пола, прыгнул.
Навстречу, левее, ударил выстрел, лицо обдало жаром и тухлой пороховой гарью
- промах! А Мазур смог отлично сориентироваться при вспышке. И ударил точно.
Что-то мерзко хрустнуло под пяткой, противник обмяк. Еще миг - и ружье
оказалось в руках Мазура, он передернул затвор, выстрелил по часовому, не
успевшему ничего предпринять, не успевшему даже убраться от двери. Стрелял в
грудь, промахнуться никак не мог...
И тут от двери ударил в лицо свет нескольких мощных фонарей. Мазур
мгновенно ослеп, но продолжал стрелять наугад - и не слышал ни звона стекла,
ни криков, ни шума падающих тел. Боек щелкнул впустую, патроны кончились - и
до него стало помаленьку доходить, что они не могли быть боевыми... Холостые
пустышки. Его снова обыграли.
- Бросил бы ружьецо? -послышался из коридора елейный голосок Кузьмича.-
Ну зачем оно тебе, бесполезное?
Мазур колебался секунду. У двери раздался негромкий хлопок, что-то
прожужжало - и Мазур повалился на пол, опутанный сетью. Один из самых
страшных врагов рукопашника - портативный метатель сети...
В камеру тут же хлынули толпой, грохоча сапогами, светя фонарями во все
углы. К превеликому удивлению Мазура, его и пальцем не тронули - только
приставили к голове дуло пистолета. Присевший рядом на корточки человек
вполне мирно посоветовал:
- Не дергайся, шансов никаких...
Мазур не шевелился - шансов и в самом деле никаких не было. Он видел, как
выносили из камеры табуреты, лампу, так и не пришедшего в себя Мишаню.
Стонавшего Степана вывели под руки.
- А ну, все на нары! - скомандовал Кузьмич.- И ты, голубка, вылезай-ка
из-под нар живенько...- он обернулся к Мазуру.- Ну и здоров ты хамить,
сокол...
- По хозяину и честь,- огрызнулся Мазур. Как ни странно, в голосе
Кузьмича не слышалось ни злобы, ни раздражения. Словно происшедшее его
вполне устраивало.
- Не прост ты, сокол, ох, не прост... - протянул старикан, стоя над
Мазуром.- Все убрали? Часики ему верните, идут ведь? Идут, ты смотри. На
совесть сделаны. С часиками на нарах куда как хорошо, всегда видишь, что
времечко медленно бежит... Пошли? Ты, сокол, как сеть распутаешь, ее в
окошечко выбрось обязательно, имущество казенное...
- Да ладно,- послышался чей-то незнакомый, уверенный голос.-Не изгаляйся,
Кузьмич, сверх меры, распутайте вы его...
Это говорил белобрысый в рваных джинсах, недавний сокамерник. Он
совершенно непринужденно спрыгнул с нар и стоял рядом с Кузьмичом, как свой
человек.
- Думаешь? - спросил Кузьмич.
- Хватит,- махнул рукой белобрысый.- Все ясно. Распутывайте.
Кузьмич не протестовал. Мазура принялись распутывать - и, едва сдернув
сеть, предусмотрительно отступили к двери, ослепляя его фонарями.
- Вались, майор, на нары и дрыхни- сказал Кузьмич.- Завтра поговорим...
И дверь захлопнулась, щелкнул замок. Мазур взобрался на нары. Ольга
кинулась к нему, обхватила, прижалась.
- Ладно,- шепнул он.- Все обошлось...
На самом деле столь благополучный исход конфликта еще больше ему не
нравился - из-за своей непонятности. Не избили для наглядного примера - хотя
просто обязаны были это сделать, учитывая все их предшествующее поведение. И
вдобавок в камере оказалась подсадка. У Мазура было впечатление, что он в
очередной раз столкнулся с неким тестом, еще одной прогонкой по
экстремальной ситуации. Для будущей рабочей силы такие тесты вроде бы и ни к
чему...
Прошел час, а в камеру так никто и не нагрянул - и Мазур решил, что можно
спать.
...На сей раз его разбудило не лязганье замка, а безмолвная возня рядом.
Протянув руку, он нащупал борющиеся тела, ткнул пальцем в жирный живот- и
сообразил. Ударил наугад. Тут же раздался визг -Ольга сумела впиться зубами
в зажимавшую ей рот ладонь. Придержав толстяка левой рукой, Мазур отвесил
ему еще одну полновесную плюху, отшвырнувшую того подальше. Все это, если не
считать визга, происходило в совершеннейшем молчании.
Ольга горячо зашептала на ухо:
- Проснулась - а он с меня штаны тащит, рот зажал... По дощатому полу
прошлепали босые ноги - толстяк бежал к двери. Заколотил в окошечко:
- Господин караульный, за новенькими замечание! Животное женского пола
мне отказывает в сексуальных услугах!
Стукнуло окошечко, и караульный лениво отозвался:
- Пшел вон.
- Господин караульный, я вам докладываю о нарушении правил согласно
распорядку...
Караульный кратко и смачно разъяснил, куда толстяк может отправляться-
после чего окошечко со стуком захлопнулось. Похоже, правила менялись на
ходу... Мазур шепнул Ольге:
- Ложись-ка между мной и стеной на всякий случай...
Глава пятая
ВИВАТ, КОРОЛЬ, ВИВАТ!
Это было первое утро, встреченное Мазуром в здешнем загадочном заточении-
и потому он с ходу не смог определить, конечно, отличается ли оно от прежних
угрюмых будней. Однако очень скоро убедился, что все же отличается...
Едва электронные часы Егоршина коротко пискнули - Мазур глянул на свои:
было восемь - иркутский эскулап скатился с нар, подбежал к двери, постучал в
окошечко и, стоило тому распахнуться, затараторил:
- Господин караульный, докладывает дневальный! В наличии - пятеро
животных...
- Вы что это такое несете, господин хороший?- громко спросили с той
стороны исполненным невероятного удивления голосом.- Сон, что ли, плохой
увидали? И не совестно вам так страмно людей обзывать, товарищей своих?
- Но ведь распорядок...- сбился с тона врач.
- Какой распорядок?- продолжали удивляться в коридоре.-Уж не головку ли
солнцем напекло? Распорядки какие-то вдруг придумали, дневальных... Нешто
вам тут казарма? Тут вам горница, а в горнице - господа гости, кушать скоро
подадут, так что потерпите чуточку, посидите, зарядку сделайте, что ли...
И окошечко звонко захлопнулось. Врач настолько оторопел, что так и
остался торчать у двери. Прошло две-три минуты, прежде чем он вернулся на
нары с совершенно растерянным лицом, мотая головой и бормоча что-то под нос.
Мазур сидел на нарах, как король на именинах, курил утреннюю сигаретку и
грустно ухмылялся про себя. Ибо решительно не верил во внезапную вспышку
гуманизма и нежданно разразившуюся среди тюремщиков эпидемию доброты. Глупо
было бы такого ожидать - особенно после его вчерашних шумных подвигов.
Скорее уж следовало ждать вторжения разъяренных вертухаев с дубьем.
Значит, это всего-навсего продолжалась не столь уж и изощренная
морально-психологическая прессовка. Сначала людей усиленно загоняли в
скотство, потом контраста ради провозгласили вольности и либерализацию.
Холодный душик, горячий душик... Не оригинально и не ново. В иных жутко
засекреченных учебниках можно прочесть описания не в пример более тонких и
контрастных методов...
Должно быть, это в какой-то степени понимали и те трое, что оказались
здесь прежде Мазура с Ольгой. Особого восторга на их лицах не наблюдалось -
скорее тягостные раздумья и усиленная работа мысли. Что, в общем-то, вполне
укладывалось в стереотипы...
В половине девятого стали кормить- опять-таки со всем политесом.
Распахнулось окошечко, и караульный возгласил:
- Господа, кушать подано! Дамы, как и положено, подходят в первую
очередь! Виктория Федоровна, Ольга Владимировна, прошу!
Вернувшись, Ольга с недоуменным пожатием плеч показала Мазуру не только
миску - где к куску жареной курицы с картошечкой прилагалась и пластмассовая
ложка - но и пачку болгарских сигарет со стограммовой голландской
