усталость, начинал работать быстрее, спеша поскорее покончить со столь
страшным для них зрелищем
Один из солдат, охваченный состраданием, протянул буру флягу, полную
виски
- Выпейте, товарищ, это от чистого сердца,- ласково сказал он.
- Виски?.. Нет, спасибо. Еще подумают, что я выпил для храбрости. Но я
охотно приму от вас немного воды, товарищ!
Друзья и родные, окруженные цепью солдат, не могли пойти за водой. Солдат
сбегал в дом и принес деревянный ковш свежей воды. Давид, припав к нему
губами, жадно пил, а солдат возвратился на свое место, рассуждая:
- Вода!.. Ну разве может она сойти за христианский напиток, особенно в
тот час, когда человек должен навсегда забыть вкус виски? Да если бы я был
так же близок, как он, от того, чтобы сыграть в ящик, уж я бы не постеснялся
осушить фляги всего взвода. Это так же верно, как то, что меня зовут Томми
Аткинс!
А время шло, безжалостно текли минуты. Солнце склонялось к западу. И все
глуше звучали удары кирки в зияющей яме, поглотившей бура уже до самых плеч.
Жена его распростерлась на земле и, с ужасом сознавая приближение роковой
минуты, не отрывала глаз от двух огромных бугров, нараставших по обе стороны
могилы.
Послышался треск затворов. То старший сержант, достав из патронташа
двенадцать патронов и вырвав из шести патронов пули, заряжал ружья.
Вот он уже принес винтовки и бросил их на землю. Затем, подойдя к буру,
который продолжал копать землю, сказал:
- Давид Поттер, приготовьтесь к смерти! А тот, прервав работу, поднял
голову и спокойно ответил:
- Я готов.
Уложив рукоятку лопаты поперек ямы и ухватившись за нее, он подтянулся на
руках, одним прыжком перемахнул через могильный скат - и вот он уже стоит на
земле, измазанный красноватой землей, освещенный косыми лучами солнца,
огромный, трагически величественный.
Жена и дети бросились было к нему, но караул по знаку сержанта оттеснил
их. И тотчас же выступили вперед двенадцать невооруженных солдат,
назначенных в этот страшный наряд. Разобрав наугад принесенные сержантом
ружья, они выстроились в ряд. К осужденному подошел старший сержант, чтобы
завязать ему глаза и поставить на колени. Бур энергично запротестовал:
- Единственная моя просьба к англичанам - позволить мне умереть стоя,
глядя на божье солнце, и самому скомандовать: огонь!
- Я не могу отказать в этом столь мужественному человеку, как вы, -
ответил сержант, козырнув ему по-военному.
- Благодарю. Взвод находился на расстоянии примерно пятнадцати шагов.
Бур стал лицом к солдатам, спиной к могиле. Мертвая тишина повисла над
лагерем Смолкли рыданья и стоны. Жгучая мука охватила все сердца. Короткая
команда, мгновенное дребезжанье металла, и двенадцать стволов вытянулись
ровной сверкающей линией: солдаты взяли бура на прицел.
Осужденный стоял с обнаженной головой и открытой грудью,
Глубоко вздохнув, он воскликнул:
- Прощайте, жена, дети, свобода! Прощай все, что я любил! Да здравствует
независимость!.. А вы, солдаты: огонь!
Грянули двенадцать выстрелов, сопровождаемые глухим эхом. Бур пошатнулся
и тяжело рухнул навзничь на один из могильных скатов.
Из уст жены вырвался крик отчаяния, заголосили дети.
Взвод взял на-караул, сделал полуоборот и двинулся в лагерь. 0тряд,
служивший оцеплением, разомкнулся и открыл наконец доступ к могиле.
Бур умер мгновенно. Из его груди, изрешеченной всеми шестью пулями,
хлестали потоки крови.
Несчастная жена, тяжело опустившись на колени, благоговейно закрыла его
глаза, даже в смерти сохранившие твердость. Потом, омочив свои пальцы в
крови, ярко алевшей на разодранной одежде мужа, она осенила себя крестом и
сказала детям:
- Сделайте, как я... И никогда не забывайте, что ваш отец - убитый
англичанами мученик, кровь которого вопиет о мщении!
Дети последовали ее примеру. А старший сын, рослый четырнадцатилетний
мальчик, решительно подошел к французу, который тоже плакал, и, взяв его за
руку, твердо сказал:
- Ты возьмешь меня с собой. Правда?
- Да, - ответил француз, - у меня найдется для тебя и пони и мушкетон.
- Иди, дитя мое! - воскликнула, услышав его, мать. - Иди, сражайся за
независимость, как подобает мужчине, и отомсти за отца!
Из дома принесли широкую простыню и веревку: простыню - чтобы завернуть в
нее тело, веревку - чтобы опустить его в могилу.
Но тут прибежал запыхавшийся и взволнованный, коренастый и юркий, как
белка, подросток.
Увидев молодого француза, он бросился к нему и тихо сказал:
- Нас предали!.. Беги, спасайся!.. Англичане знают, что ты на их
передовой позиции. Скорей! Скорей!.. Лошади уже здесь.
- Благодарю, Фанфан... Иду. - И, обратившись к юному буру, француз
сказал: - Обними свою мать, Поль, и следуй за мной.
Мальчик, названный Фанфаном, уже исчез. Сын казненного и молодой
незнакомец последовали за ним.
Фанфан направился к заросли колючих мимоз, метко называемых в тех местах
"подожди немного". Там, покусывая ветки, переминались с ноги на ногу два
сильных пони, снаряженных по-боевому, с мушкетонами у седла и с туго
набитыми походными сумками.
Ловко вскочив на одного из них, француз крикнул Полю:
- На круп позади Фанфана - и в галоп!.. Дело будет жаркое. С аванпостов
уже донеслось несколько выстрелов, а над головами беглецов зажужжали пули,
когда их пони взяли с места бешеным галопом. Возле дома Давида Пот-тера
поднялась невообразимая суматоха.
- Окружить дом! Никого не выпускать! - крикнул примчавшийся на взмыленном
коне полковой адъютант. - Где старший сержант?
- Здесь, господин лейтенант! -ответил сержант
- Вы не приметили тут юношу, вернее - мальчика, в охотничьем костюме?
- Так точно, господин лейтенант, приметил!
- Где он?
- Я думаю, на ферме.
- Немедленно схватить его и доставить в штаб полка живым или мертвым.
- Живым или мертвым?.. Да ведь это же безобидный ребенок.
- Круглый идиот!.. Этот ребенок настоящий дьявол, он стоит целого полка!
Это проклятый капитан Сорви-голова, командир разведчиков... Живо, живо! Всем
кавалеристам, которыми вы располагаете, - в седло! В одно мгновение были
взнузданы и оседланы тридцать коней. И началась бешеная погоня...
ГЛАВА 2
Гон. - Человек в роли дичи. - Дичь защищается. - Первые подвиги капитана
Сорви-голова - Бесстрашные юнцы - Инстинкт лошадей -Обходное движение
-Колючий кустарник. -
Фанфан ранен. - Отчаянное бегство. - Пони убит -Смертельная опасность-
Между двух огней
У англичан, этих страстных любителей спорта, все может послужить
предлогом для неистовых скачек.
Если нет лисицы для травли с собаками, довольствуются маленькими
комочками бумаги. Егерь, изображающий собой зверя, разбрасывает их как
попало,
Охота для потехи или даже подобие такой охоты вполне удовлетворяет
спортсмена, лишь бы скакать через самые неожиданные препятствия и испытывать
опьянение, которое так волнует искусного наездника. Но когда в перспективе у
джентльмена охота за человеком! Когда человек становится дичью, которую
нужно взять или убить!.. О! Тогда национальная страсть, помно-женная на
врожденную первобытную свирепость - Homo homini lupus est* , превращается в
настоящее неистовство. Перед такой охотой меркнут и Rally рарег* и Fox
hunting*.
Гнаться за человеком, присутствовать при его агонии - что за наслаждение
для цивилизованных варваров! "Вперед! Вперед!.." У англичан этот возглас
означает: "Кто придет первым".
Офицеры, пользуясь своей властью, приказали солдатам спешиться и
бесцеремонно забрали их коней Взвод сформировался в одно мгновение. Он
состоял из драгун, улан, гусар и нескольких yeomanry* этих бесстрашных
охотников, еще более одержимых, чем их товарищи по регулярной армии.
"Вперед! Вперед! ."
Долг солдата и спортивный азарт подхлестывают друг друга, придавая особую
напряженность скачке, которая с ходу приняла бешеный характер.
"Вперед!.. Вперед! Охота за человеком!
Взвод улан то смыкался, то растягивался,в зависимо-сти от темперамента
всадников и горячности их коней.
Впереди молодой уланский лейтенант на великолепном, породистом скакуне. С
каждым его скачком офицер все больше удалялся от взвода и приближался к
бегле- цам, которые опередили погоню не более чем на шестьсот метров.
Бедные мальчики мчались во весь опор на пони, неказистых с виду, но
смелых и умных животных, честно исполнявших свой долг.
Вот оба отряда вступили в полосу высоких трав. Здесь пони приобрели
некоторые преимущества: они перешли на своеобразный аллюр,при котором их
передние ноги идуг рысью, а задние галопом, что дает им возможность, почти
не снижая скорости и не путаясь, пробираться среди высоких трав. На голой
равнине их настигли бы за каких-нибудь десять минут, в прериях же удавалось
сохранять рас-стояние, отделявшее их от преследователей.
Только уланский лейтенант да еще трое всадников постепенно нагоняли
беглецов.
Пони молодого француза, которого англичане прозвали капитаном
Сорви-голова, не обнаруживал еще ни малейших признаков усталости. Но удила
пони, на котором скакали Фанфан и юный Поль, уже были покрыты обильной
пеной; он явно начал уставать. - Фанфан! - крикнул Сорви-голова. - Ты не на
деревянном коньке карусели, а в седле! Отдай поводья, положись на коня.
- Ладно, хозяин!-ответил Фанфан.-Придется тебе, Коко, думать за нас
обоих, - ласково потрепал он по шее пони. - Впрочем, это не так уж трудно
для тебя.
Сорви-голова между тем обернулся. Обеспокоенный приближением англичан, он
отстегнул мушкетон.
- Внимание!..-вполголоса обратился он к своим. спутникам.
Затем раздался его свист, услышав который оба пони мгновенно остановились
и замерли на месте.
Проворно соскочив с пони, Сорви-голова пристроил на седле ствол своего
мушкетона и, наведя его на уланского офицера, осторожно спустил курок.
Раздался сухой выстрел. Несколько мгновений Сорви-голова стоял не
шелохнувшись, с широко раскрытыми глазами, словно желая проследить полет
пули. Офицер, сраженный на всем скаку, выпустил поводья и, взмахнув руками,
опрокинулся на круп коня. Лошадь шарахнулась в сторону, офицер, мертвый или
тяжело раненный, свалился наземь, а обезумевший от испуга конь,
подстегиваемый бьющимися о бока стременами, понесся куда глаза глядят.
- Благодарю вас, Сорви-голова! Может быть, это один из тех, кто убил
моего отца! - воскликнул Поль Поттер.
Послышался второй выстрел.
То Фанфан, увидев, что Сорви-голова стреляет, решил последовать его
примеру, без малейшего, впрочем, успеха.
- Эх! Чистый проигрыш, - проворчал раздосадованный мальчик.
Три кавалериста, скакавшие за лейтенантом, остановились, чтобы оказать
ему помощь. Образовалась маленькая группа.
Бах!..
Фью-ю-ю-ю-ю... -запела, разрывая воздух, пуля.
То снова выстрелил Сорви-голова.
В группе англичан поднялась на дыбы лошадь и, пройдя на задних ногах,
подобно геральдическим коням, несколько шагов, грохнулась, подмяв под себя
всадника.
- И второй!-с дикой радостью завопил маленький бур.
Бах!.. Это опять так же азартно выстрелил Фанфан- и опять так же успешно
промахнулся.
- Ты cтреляешь, как сапожник, Фанфан! - крикнул взбешенный Сорви-голова.
- Передай свое ружье Полю.
- Давай, давай! - обрадовался сын казненного. - Посмотришь, как я стреляю
С аккуратностью старого солдата мальчик щелкнул затвором, вложил патрон в
казенную часть, спокойно навёл ружье на одного из двух оставшихся в живых
улан маленького английского авангарда и выстрелил в тот самый миг, когда
уланы возобновили преследование.
