еще при отложенной дуэли, -- смерти подобно.
-- А во-вторых, -- закончил за комиссара доктор Гермес, -- это сделать
более чем трудно, потому что принц Густав сейчас закодирован таким образом,
что он убежден в собственной идентичности Тесею. -- Вот так-то, --
согласился с президентом Милодар. Мужчины торжествующе смотрели на Кору,
словно победили ее в отчаянной борьбе.
-- Значит, если вы пошлете туда человека и попросите его привести Тесея
обратно, то Густав просто не поймет, в чем дело?
-- Вы совершенно правы, умница, -- согласился Гермес.
-- Значит, его надо утащить насильно. И спасти. Из этих слов всем стало
понятно, насколько Коре не хотелось отправляться в дикое прошлое.
-- Наша компания, -- доктор Гермес-Полонский махнул рукой секретарше,
чтобы та не забыла зафиксировать его мудрые и окончательные слова, --
никогда не позволит никому в мире прервать ВР-круиз, даже если за этим стоит
вся мощь Галактики. -- Почему? -- удивилась Кора. -- Потому что мы не сможем
сохранить в тайне этот инцидент. И через некоторое время потеряем все -- и
честь, и клиентуру. Сегодня вы выхватываете из круиза клиента Густава,
потому что какая-то сумасшедшая интриганка или выживший из ума оракул
прокричали вам на ухо, что его собираются прикончить. А завтра к нам
прибежит муж клиентки и потребует ее возвращения, потому что он без нее не
умеет делать салат оливье. -- Не преувеличивайте, -- заметил Милодар. --
Речь идет не о преувеличении, -- рассердился президент "ВР". -- Дело в
принципе. Люди уходят в круиз, как в небытие, уверенные в том, что они
заживут иной жизнью. И если они будут подозревать, что столоначальник может
вызвать их, потому что заболел бухгалтер и его некому заменить, то мы можем
переходить на торговлю кастрюлями.
-- А если мы представим доказательства того, что на принца готовится
покушение? -- спросил Милодар.
-- Пожалуйста. Но я уверен, что вы никогда, ни за что не сможете
представить нам таких доказательств. А впрочем, попробуйте.
С легкостью, неожиданной для столь грузного немолодого мужчины, доктор
Гермес-Полонский оттолкнулся ладонями, подпрыгнул и уселся на крышку
письменного стола. Стол зашатался, но выдержал.
-- Но если его убьют, вы будете отвечать по закону! -- рассердился
Милодар, который не терпел, когда с ним спорят, а тем более, спорят
убедительно.
-- Еще никто не погиб в круизе, если сам того не хотел, -- сказал
доктор Гермес. -- Значит, кто-то все же погиб? -- спросила Кора. -- Дорогая
моя умница, -- терпеливо сказал президент, который явно симпатизировал
агенту номер три. -- Разрешите мне объяснить вам, как нельзя и как можно
погибнуть в ВР-круизе. Как я уже имел честь вам говорить, уходя в прошлое,
вы принимаете образ, происхождение, окружение и, в общих чертах, судьбу
своего персонажа. Его жизнь и его смерть. Ваша деятельность в прошлом
контролируется весьма относительно, в вычислительном центре существует ваш
ввод, и микродатчик, вживленный в вас, подает нам сигнал -- пока вы живы, мы
спокойны. Если вы погибли -- мало ли что может произойти, -- сенсоры тут же
определяют ваше местонахождение и через несколько секунд извлекают вас из
круиза, и вы оказываетесь на операционном столе, где вас собирают по
кусочкам.
Почему-то это выражение показалось забавным секретарше, которая давно
уже перестала стрекотать на клавиатуре и внимала президенту, как божеству.
Она захихикала. Доктор Гермес цыкнул на нее и продолжал:
-- Скажу больше, в случае, если ВР-круиз проходит по категории "О"...
-- Опасный? -- спросила Кора. -- Умница! -- уже привычно воскликнул Гермес,
вызвав гневный взгляд секретарши. -- Маршрут Тесея расценивается как "40",
понятно? -- Понятно. Чрезвычайно опасный. -- В таких случаях мы ведем
мониторинг состояния здоровья путешественника. И даже если он не умер, но
параметры тела крайне ненормальны, мы посылаем в примерное место действия
своего агента. Но это стоит безумных денег и не всегда дает эффект. --
Почему? -- спросила Кора. -- Потому что мы знаем точку нахождения
путешественника в пространстве и времени только приблизительно. Постоянна
лишь неподвижность. Неподвижность означает смерть. Если вы умерли, то мы вас
вытащим, но если вы живы, то вас трудно локализовать в пространстве и
времени -- вы же движетесь активно. Так что наш агент может помочь, может
даже эвакуировать круизника, но порой это ему не удается. Особенно если
круизник сам не хочет, чтобы его нашли, и решил покончить с собой. -- И
предвосхищая вопрос Коры, доктор Гермес-Полонский закончил: -- Да, так было
трижды. Один раз мы смогли вытащить и оживить самоубийцу, дважды потерпели
поражение.
-- Как же так? -- спросил Милодар, не скрывая сарказма. -- Ведь ты
сказал: наступила смерть, завершилось движение, объект неподвижен, вы его
вынимаете из круиза, но терпите поражение?
-- Есть редкие ситуации, когда мы его достать не можем, -- уклончиво
ответил президент и добавил специально для секретарши: -- Это можно не
фиксировать.
-- Значит, -- сразу же бросила в него вопросом Кора, -- можно убить
человека так, что вы не сможете его вернуть и привести... в порядок? --
Теоретически -- да. Практически -- очень трудно. -- Любопытные же вы
открываете перед нами перспективы, -- сказал Милодар. -- Крайне любопытные.
Вы не только допускаете смерть клиента во время увеселительной прогулки...
-- Кто говорил здесь об увеселительных прогулках? Это ВР-круиз типа
"40"!
-- Чрезвычайно опасный, -- пояснила секретарша. -- Но вы еще
утверждаете, что мы будем рисковать жизнью моего ценнейшего агента? --
Милодар указал бутылкой на Кору.
-- Давайте уточним, что будет делать ваш агент в чужом ВР-круизе?
-- Она будет беречь принца Густава, который представляет особую
галактическую ценность, от покушения. -- Так не бывает!
-- Причем вы гарантируете, что никакой чужой личности агенту Орват вы
не будете навязывать. -- В том мире -- все современники! -- А Кора останется
Корой.
-- Исключено, исключено, исключено! Вы хотите опозорить меня и
разорить.
-- Наоборот, я хочу спасти вашу репутацию и поэтому рискую жизнью
лучшего агента.
Может, лучше было бы спросить мое мнение? -- подумала Кора, но вслух
ничего не сказала. Ей польстило то, что ее назвали лучшим агентом. Понятно
было, что эти слова вырвались у Милодара только потому, что он торговался с
Гермесом, новее же!
-- Я могу в крайнем случае направить в прошлое моего сотрудника, --
произнес доктор Гермес. -- Но только не вашего агента, совершенно
неподготовленного, обреченного на провал, к тому же молодую женщину! Нет,
нет и еще раз нет! -- Президент стукнул по столу пухлым кулаком.
-- Ну что ж, -- вздохнул Милодар так, словно и в самом деле решение
далось ему с трудом. -- Властью Галактической Федерации я приостанавливаю
деятельность концерна "Виртуальная Реальность" как подвергающую опасности
жизни своих клиентов.
-- Вы сошли с ума! Вы разоряете миллионы акционеров, вам этого скандала
не пережить.
-- И вам тоже, коллега, -- ответила голограмма Милодара.
И доктор президент Гермес-Полонский с проклятием капитулировал.
Когда перед уходом в ВР-круиз Кора прилетела на Центральную базу
комиссара, расположенную подо льдом в Антарктиде, Милодар, пожав ей руку и
поцеловав в щеку, -- на базе он позволял себе бывать в естественном виде, то
есть во плоти, -- сразу провел к себе в кабинет.
Он взял со стола небольшой объемный портрет молодого человека, с
капризным мокрым ртом, низким лбом итальянского патриция времен Возрождения
и курчавыми рыжеватыми волосами. -- Узнаешь? -- спросил он. Кора покачала
головой.
Милодар включил проектор, и на стене появилось изображение Космовокзала
-- известного шереметьевского терминала. Из туннеля для пассажиров вышел
этот молодой человек, одетый богато, но старомодно. -- Неужели не узнаешь?
-- спросил Милодар. -- Да нет же! -- Ты ненаблюдательна.
Он включил еще один фильм. Кора сразу догадалась -- эта пленка была
снята ею самой посредством камеры-пуговицы в бедной светелке красавицы
Клариссы. Вот и сама Кларисса, вот и старушка, оказавшаяся оракулом
Джадсоном.
Глаз камеры обследовал обшарпанные и залатанные обои, протертый ковер с
изображением лебедей в пруду, ученический стол с фанерным верхом, на котором
лежали учебники странной красавицы...
Затем глаз камеры переместился на стены и последовательно пригляделся к
фотографиям, портретам и открыткам, прикрепленным к обоям. Открытки, как
правило, изображали какой-то небогатый приморский городок, куда Кларисса,
видно, ездила отдыхать; на фотографиях были изображены капралы и фермеры --
возможно, предки и родственники девушки...
-- А теперь прошу твоего внимания, -- сказал Милодар. -- Я догадался
совершить некий фокус, до которого ты, моя крошка, по неопытности не
додумалась. Мы снимаем тонкий слой грима, нанесенный на стены и пол, и
смотрим, что же скрывается за обоями и открытками... Смотри!
Верхний слой картинки медленно расплавился. По мере того как таяло
изображение. Кора, к своему изумлению, видела, что и комната приобрела иной
вид.
Под потертыми залатанными обоями обнаружились иные, шелковые, давленые,
безупречные в голубизне, новизне и беспорочности. Попугаи и трясогузки
летали с ветки на ветку... Портреты, развешанные по стенам, принадлежали
кисти посредственных, но вполне профессиональных светских художников, на
полу раскинулся пышный ковер чудесного рисунка, а столик семнадцатого века
был изящно инкрустирован драгоценными камнями. На столе лежало несколько
модных журналов -- и ни одной тетрадки. Да и сама Кларисса была одета
настолько дорого и изысканно, что сразу стало ясно, что на туалеты она
ухлопывает львиную долю чьих-то денег. -- Это гипноз? -- спросила Кора. --
Нет, это так называемое наведение антиглянца. Недавнее и довольно дорогое
развлечение: твое жилище и ты сам выглядишь в глазах гостя так, как тебе
того бы хотелось. Тончайшая пленка скрывает истинный интерьер... А теперь
посмотри на самый большой портрет над столом.
-- Это он! -- воскликнула Кора. -- Кто он?
-- Тот, кто прилетел. Чью фотографию вы мне только что показали.
-- За это ты получаешь еще один выговор и предупреждение о служебном
несоответствии. Ты упустила одного из главных подозреваемых. И если бы не
меры, принятые мной, мы могли бы не заметить того, что сегодня на Землю
прилетел не кто иной, как принц Кларенс, под именем торгового агента Купера.
-- Это он? -- удивилась Кора. -- А я думала, что он куда как
утонченнее.
-- Ты не только не желаешь признавать ошибок, -- укорил агента
комиссар, -- но и упорствуешь в них. Ты лишаешься премии за прошлый квартал.
-- До чего вы бываете занудным! -- сказала Кора, вытащила из волос
шпильку, поддела ее ногтем, и из шпильки выкатилась и развернулась тончайшая
пленка -- портрет принца Кларенса.
-- Могла раньше сказать! -- рассердился комиссар. -- Почему ты
заставляешь меня тратить время, насыщая тебя ненужной информацией. -- Премия
остается за мной? -- спросила Кора. -- Только если Тесей вернется из круиза
живым. Или не настолько мертвым, чтобы его нельзя было сложить и вылечить.
Так что иди выспись, почитай мифы Древней Греции, а также Плутарха -- с
собой их взять будет нельзя. Завтра в восемь ты отправляешься в мифические
времена Афин. Ты рада?
-- Я рада, что наконец высплюсь, -- уклончиво ответила Кора.
