Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Demon's Souls |#6| Fool's Idol
Demon's Souls |#5| Leechmonger
Demon's Souls |#4| Adjudicator & Tower Knight
Demon's Souls |#3| Cave & Armor Spider

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Классика - Булгаков М.А. Весь текст 178.7 Kb

Собачье сердце

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 6 7 8 9 10 11 12  13 14 15 16
сигарный ящик. Ученые, накурив полную комнату, с жаром обсуждали последние
события: этим вечером Шариков присвоил в кабинете Филиппа Филипповича  два
червонца, лежавшие под пресс-папье, пропал из квартиры, вернулся поздно  и
совершенно пьяный. Этого мало. С ним  явились  две  неизвестных  личности,
шумевших на парадной лестнице и изъявивших желание  ночевать  в  гостях  у
Шарикова. Удалились  означенные  личности  лишь  после  того,  как  Федор,
присутствовавший при этой сцене в осеннем пальто, накинутом  сверх  белья,
позвонил по телефону в 45 отделение милиции.  Личности  мгновенно  отбыли,
лишь только Федор повесил трубку. Неизвестно куда  после  ухода  личностей
задевалась малахитовая пепельница с  подзеркальника  в  передней  бобровая
шапка Филиппа Филипповича и его же трость, на каковой трости золотой вязью
было написано: "Дорогому  и  уважаемому  Филиппу  Филипповичу  благодарные
ординаторы в день ...ъ", дальше шла римская цифра X.
     - Кто они такие? -  наступал  Филипп  Филиппович,  сжимая  кулаки  на
Шарикова.
     Тот, шатаясь и прилипая к шубам, бормотал насчет того,  что  личности
ему неизвестны, что они не сукины сыны какие-нибудь, а - хорошие.
     - Изумительнее всего, что ведь  они  же  оба  пьяные...  Как  же  они
ухитрились? - поражался Филипп Филиппович, глядя на то место в стойке, где
некогда помещалась память юбилея.
     - Специалисты, - пояснил Федор, удаляясь спать с рублем в кармане.
     От двух червонцев Шариков категорически отперся и при этом  выговорил
что-то неявственное насчет того, что вот, мол, он не один в квартире.
     - Ага,  быть  может,  это  доктор  Борменталь  свистнул  червонцы?  -
осведомился Филипп Филиппович тихим, но страшным по оттенку голосом.
     Шариков качнулся, открыл совершенно  посоловевшие  глаза  и  высказал
предположение:
     - А может быть, Зинка взяла...
     - Что такое?.. - закричала Зина, появившись в дверях как  привидение,
прикрывая на груди расстегнутую кофточку ладонью, - да как он...
     Шея Филиппа Филипповича налилась красным цветом.
     - Спокойно, Зинуша, - молвил он, простирая к ней руку, - не волнуйся,
мы все это устроим.
     Зина немедленно заревела, распустив губы, и ладонь запрыгала у нее на
ключице.
     - Зина, как вам не стыдно? Кто же может подумать? Фу, какой  срам!  -
заговорил Борменталь растерянно.
     -  Ну,  Зина,  ты  -  дура,  прости  господи,  -  начал  было  Филипп
Филиппович.
     Но тут Зинин плач прекратился сам собой и все умолкли. Шарикову стало
нехорошо. Стукнувшись головой об стену он издал звук - не то  "и",  не  то
"е" - вроде "эээ"! Лицо его побледнело и судорожно задвигалась челюсть.
     - Ведро ему, негодяю, из смотровой дать!
     И все забегали, ухаживая за заболевшим Шариковым. Когда его  отводили
спать, он, пошатываясь в  руках  Борменталя,  очень  нежно  и  мелодически
ругался скверными словами, выговаривая их с трудом.
     Вся  эта  история  произошла  около  часу,  а  теперь  было  часа   3
пополуночи, но  двое  в  кабинете  бодрствовали,  взвинченные  коньяком  с
лимоном. Накурили  они  до  того,  что  дым  двигался  густыми  медленными
плоскостями, даже не колыхаясь.
     Доктор Борменталь, бледный,  с  очень  решительными  глазами,  поднял
рюмку с стрекозиной талией.
     - Филипп Филиппович, - прочувственно воскликнул он, -  я  никогда  не
забуду, как я полуголодным студентом явился к вам, и вы приютили меня  при
кафедре. Поверьте, Филипп Филиппович, вы  для  меня  гораздо  больше,  чем
профессор, учитель...  Мое  безмерное  уважение  к  вам...  Позвольте  вас
поцеловать, дорогой Филипп Филиппович.
     - Да, голубчик, мой... -  Растерянно  промычал  Филипп  Филиппович  и
поднялся навстречу. Борменталь его обнял и поцеловал  в  пушистые,  сильно
прокуренные усы.
     - Ей-богу, Филипп Фили...
     - Так растрогали, так растрогали... Спасибо  вам,  -  говорил  Филипп
Филиппович, - голубчик, я иногда на вас  ору  на  операциях.  Уж  простите
стариковскую вспыльчивость. В сущности ведь я так одинок... "От Севильи до
Гренады..."
     - Филипп Филиппович,  не  стыдно  ли  вам?..  -  искренно  воскликнул
пламенны Борменталь, - если вы не хотите меня  обижать,  не  говорите  мне
больше таким образом...
     - Ну, спасибо вам... "К берегам священным Нила..." Спасибо... И я вас
полюбил как способного врача.
     -  Филипп  Филиппович,  я  вам  говорю!..   -   страстно   воскликнул
Борменталь, сорвался с места, плотнее прикрыл дверь, ведущую в коридор  и,
вернувшись, продолжал шепотом, - ведь это - единственный исход. Я не  смею
вам, конечно, давать советы, но, Филипп Филиппович, посмотрите на себя, вы
совершенно замучились, ведь так нельзя же больше работать!
     - Абсолютно невозможно, - вздохнув, подтвердил Филипп Филиппович.
     - Ну, вот, это же немыслимо, - шептал Борменталь, - в прошлый раз  вы
говорили, что боитесь за меня, если бы вы знали, дорогой профессор, как вы
меня этим тронули. Но ведь я же не мальчик и сам соображаю, насколько  это
может получиться ужасная шутка. Но по моему глубокому  убеждению,  другого
выхода нет.
     Филипп Филиппович встал, замахал на него руками и воскликнул:
     - И не соблазняйте, даже  и  не  говорите,  -  профессор  заходил  по
комнате, закачав дымные  волны,  -  и  слушать  не  буду.  Понимаете,  что
получиться, если нас накроют. Нам ведь с вами  на  "принимая  во  внимание
происхождение" - отъехать не придется, невзирая на нашу первую  судимость.
Ведь у нас нет подходящего происхождения, мой дорогой?
     - Какой там черт! Отец был судебным следователем в Вильно, - горестно
ответил Борменталь, допивая коньяк.
     - Ну вот-с, не  угодно  ли.  Ведь  это  же  дурная  наследственность.
Пакостнее и представить себе ничего нельзя. Впрочем, виноват, у  меня  еще
хуже. Отец - кафедральный протоиерей. Мерси. "От Севильи до  Гренады...  В
тихом сумраке ночей..." Вот, черт ее возьми.
     - Филипп  Филиппович,  вы  -  величина  мирового  значения,  и  из-за
какого-то извините за выражение, сукиного сына... Да разве они  могут  вас
тронуть, помилуйте!
     - Тем более, не пойду на это, - задумчиво возразил Филипп Филиппович,
останавливаясь и озираясь на стеклянный шкаф.
     - Да почему?
     - Потому что вы-то ведь не величина мирового значения.
     - Где уж...
     - Ну  вот-с.  А  бросать  коллегу  в  случае  катастрофы,  самому  же
выскочить на мировом значении, простите... Я - московский  студент,  а  не
Шариков.
     Филипп  Филиппович  горделиво  поднял  плечи  и  сделался  похож   на
французского древнего короля.
     - Филипп  Филиппович,  эх...  -  горестно  воскликнул  Борменталь,  -
значит, что же? Теперь вы будете ждать, пока  удастся  из  этого  хулигана
сделать человека?
     Филипп Филиппович жестом руки  остановил  его,  налил  себе  коньяку,
хлебнул, пососал лимон и заговорил:
     - Иван Арнольдович, как по-вашему, я понимаю что-либо  в  анатомии  и
физиологии, ну скажем, человеческого мозгового аппарата? Как ваше мнение?
     - Филипп Филиппович, что вы спрашиваете! - с большим чувством ответил
Борменталь и развел руками.
     - Ну, хорошо. Без ложной скромности. Я тоже полагаю, что в этом я  не
самый последний человек в Москве.
     - А я полагаю, что вы - первый не только в Москве, а и в Лондоне и  в
Оксфорде! - яростно перебил Борменталь.
     - Ну, ладно,  пусть  будет  так.  Ну  так  вот-с,  будущий  профессор
Борменталь: это никому не удастся. Конечно. Можете и не спрашивать. Так  и
сошлитесь на меня, скажите, Преображенский сказал. Finitа, Клим!  -  вдруг
торжественно воскликнул Филипп Филиппович и шкаф  ответил  ему  звоном,  -
Клим, - повторил он. - Вот что, Борменталь, вы первый ученик моей школы и,
кроме того, мой друг, как я убедился  сегодня.  Так  вот  вам  как  другу,
сообщу по секрету, - конечно, я знаю, вы не станете срамить меня -  старый
осел Преображенский нарвался на этой операции как  третьекурсник.  Правда,
открытие получилось,  вы  сами  знаете  -  какое,  тут  Филипп  Филиппович
горестно указал обеими руками  на  оконную  штору,  очевидно,  намекая  на
Москву, - но только имейте в  виду,  Иван  Арнольдович,  что  единственным
результатом этого открытия будет то, что все мы теперь будем  иметь  этого
Шарикова вот где, -  здесь,  Преображенский  похлопал  себя  по  крутой  и
склонной  к  параличу  шее,  будьте  спокойны!  Если  бы   кто-нибудь,   -
сладострастно  продолжал  Филипп  Филиппович,  -  разложил  меня  здесь  и
выпорол, - я бы, клянусь, заплатил  бы  червонцев  пять!  "От  Севильи  до
Гренады..." Черт  меня  возьми...  Ведь  я  пять  лет  сидел,  выковыривал
придатки  из  мозгов...  Вы  знаете,  какую  я  работу  проделал   -   уму
непостижимо. И вот теперь, спрашивается - зачем? Чтобы в  один  прекрасный
день милейшего пса превратить в такую мразь, что волосы дыбом встают.
     - Исключительное что-то.
     - Совершенно с вами согласен.  Вот,  доктор,  что  получается,  когда
исследователь вместо того, чтобы идти параллельно  и  ощупью  с  природой,
форсирует вопрос и приподнимает завесу: на, получай Шарикова и ешь  его  с
кашей.
     - Филипп Филиппович, а если бы мозг Спинозы?
     - Да! - рявкнул Филипп Филиппович.  -  Да!  Если  только  злосчастная
собака не помрет у меня  под  ножом,  а  вы  видели  -  какого  сорта  эта
операция. Одним словом, я - Филипп Преображенский, ничего труднее не делал
в своей жизни. Можно привить гипофиз Спинозы или еще какого-нибудь  такого
лешего и соорудить из собаки  чрезвычайно  высокостоящего.  Но  на  какого
дьявола?  -  спрашивается.  Объясните   мне,   пожалуйста,   зачем   нужно
искусственно фабриковать Спиноз, когда любая баба может его  родить  когда
угодно.  Ведь  родила  же  в  Холмогорах  мадам  Ломоносова  этого  своего
знаменитого. Доктор, человечество само заботится об этом и в  эволюционном
порядке  каждый  год  упорно,  выделяя  из  массы  всякой  мрази,  создает
десятками выдающихся гениев, украшающих земной шар.  Теперь  вам  понятно,
доктор, почему я опорочил ваш вывод в  истории  Шариковской  болезни.  Мое
открытие, черти б его съели, с  которым  вы  носитесь,  стоит  ровно  один
ломаный грош... Да, не спорьте, Иван Арнольдович, я ведь уж  понял.  Я  же
никогда не говорю на  ветер,  вы  это  отлично  знаете.  Теоретически  это
интересно. Ну, ладно! Физиологи будут в восторге. Москва беснуется...  Ну,
а практически что? Кто теперь перед вами? - Преображенский указал  пальцем
в сторону смотровой, где почивал Шариков, - исключительный прохвост.
     - Но кто он - Клим,  Клим,  -  крикнул  профессор,  -  Клим  Чугунков
(Борменталь открыл рот) -  вот  что-с:  две  судимости,  алкоголизм,  "все
поделить", шапка и два червонца пропали (тут  Филипп  Филиппович  вспомнил
юбилейную палку и побагровел) - хам и свинья... Ну,  эту  палку  я  найду.
Одним словом, гипофиз - закрытая камера, определяющая человеческое  данное
лицо. Данное! "От Севильи до Гренады..." - свирепо вращая глазами,  кричал
Филипп Филиппович, - а не общечеловеческое. Это - в миниатюре - сам  мозг.
И мне он совершенно не нужен, ну его ко всем свиньям. Я заботился совсем о
другом, об евгенике, об улучшении человеческой породы. И вот на омоложении
нарвался. Неужели вы думаете, что из-за денег  произвожу  их?  Ведь  я  же
все-таки ученый.
     - Вы великий ученый, вот что! -  молвил  Борменталь,  глотая  коньяк.
Глаза его налились кровью.
     - Я хотел проделать маленький опыт, после того,  как  два  года  тому
назад впервые получил из гипофиза вытяжку полового гормона. И вместо этого
что же получилось? Боже ты мой! Этих гормонов  в  гипофизе,  о  господи...
Доктор, передо мной - тупая безнадежность, я клянусь, потерялся.
     Борменталь вдруг засучил рукава и произнес, кося глазами к носу:
     - Тогда вот что, дорогой учитель, если вы не желаете, я сам  на  свой
риск накормлю его мышьяком. Черт с ним,  что  папа  судебный  следователь.
Ведь в конце концов - это ваше собственное экспериментальное существо.
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 6 7 8 9 10 11 12  13 14 15 16
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (4)

Реклама