Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Классика - Булгаков М.А. Весь текст 640.66 Kb

Заметки юного врача

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 14 15 16 17 18 19 20  21 22 23 24 25 26 27 ... 55
     - Так и живет со стальным? - осведомился я.


     -  Так  и  живет. Ну, а вы доктор, молодец. И хладнокровно
как делаете, прелесть!


     -  М-да...  я,  знаете ли, никогда не волнуюсь, - сказал я
неизвестно  зачем,  но  почувствовал,  что  от  усталости  даже
устыдиться  не могу, только глаза отвел в сторону. Попрощался и
ушел к себе. Крупный снег шел, все застилало. Фонарь  горел,  и
дом  мой  был  одинок,  спокоен  и важен. И я, когда шел, хотел
одного - спать.


     Тьма египетская


     Где  же  весь мир в день моего рождения? Где электрические
фонари Москвы? люди?  Небо? За окошками нет ничего! Тьма...


     Мы  отрезаны  от людей. Первые керосиновые фонари от нас в
девяти  верстах  на  станции  железной  дороги.   Мигает   там,
наверное,  фонарик,  издыхает  от  метели.  Пройдет в полночь с
воем скорый в Москву и даже  не  остановится  -  не  нужна  ему
забытая  станция, погребенная в буране. Разве что занесет пути.


     Первые  электрические  фонари  в сорока верстах, в уездном
городе. Там сладостная жизнь. Кинематограф есть, магазины. В то
время  как  воет  и  валит  снег на полях, на экране, возможно,
плывет тростник, качаются пальмы, мигает тропический остров.


Мы же одни.


- Тьма египетская, - заметил фельдшер Демьян Лукич, приподняв штору.


Выражается он торжественно, но очень метко. Именно египетская.


- Прошу еще по рюмочке, - прнгласил я. (Ах, не осуждайте! Ведь врач, фельдшер,
две акушерки, ведь мы тоже люди! Мы не видим целыми месяцами никого, кроме
сотен больных. Мы работаем, мы погребены в снегу. Неужели же нельзя нам выпить
по две рюмки разведенного спирту по рецепту и закусить уездными шпротами в день
рождения врача?)


- За ваше здоровье, доктор! - прочувственно сказал Демьян Лукич.


- Желаем вам привыкнуть у нас! - сказала Анна Николаевна и, чокаясь, поправила
парадное свое платье с разводами.


Вторая акушерка Пелагея Ивановна чокнулась, хлебнула, сейчас же присела на
корточки и кочергой пошевелила в печке. Жаркий блеск метнулся по нашим лицам, в
груди теплело от водки.


- Я решительно не постигаю, - заговорил я возбужденно и глядя на тучу искр,
взметнувшихся под кочергой, - что эта баба сделала с белладонной. Ведь это же
кошмар!


Улыбки заиграли на лицах фельдшера и акушерок.


Дело было вот в чем. Сегодня на утреннем приеме в кабинет ко мне протиснулась
румяная бабочка лет тридцати. Она поклонилась акушерскому креслу, стоящему за
моей алиной, затем из-за пазухи достала широкогорлый флакон и запела льстиво:


- Спасибо вам, гражданин доктор, за капли. Уж так помогли, так помогли!..
Пожалуйте еще баночку.


Я взял у нее из рук флакон, глянул на этикетку, и в глазал у меня позеленело.
На этикетке было написало размашистым почерком Демьяна Лукича. "Тинцт.
Белладонн..." и т.д. "16 декабря 1917 года".


Другими словами, вчера я выписал бабочке порядочную порцию белладонны, а
сегодня, в день моего рождения, 17 декабря, бабочка приехала с сухим флаконом и
с просьбой повторить.


- Ты... ты... все приняла вчера? - спросил я диким голосом.


- Все, батюшка милый, все, - пела бабочка сдобным голосом, - дай вам бог
здоровья за эти капли... полбаночки как приехала, а полбаночки - как спать
ложиться. Как рукой сняло...


Я прислонился к акушерскому креслу.


- Я тебе по скольку капель говорил? - задушенным голосом заговорил я. - Я тебе
по пять капель... Что же ты голосом заговорил я - я те6е по пять капель... что
же ты делаешь, бабочка? ты ж... я ж...


- Ей-богу, приняла! - гаворила баба, думая, что я не доверяю ей, будто она
лечилась моей белладонной.


Я охватил руками румяные щеки и стал всматриваться в зрачки. Но зрачки были как
зрачки. Довольно красивые, совершенно нормальные. Пульс у бабы был тоже
прелестный. Вообще никаких признаков отравления белладонной у бабы не
замечалось.


- Этого не может быть!.. - заговорил я и завопил: Демьян Лукич!


Демьян Лукич в белом халате вынырнул из аптечного коридора.


- Полюбуйтесь, Демьян Лукич, что эта красавица сделала! Я ничего не понимаю...


Баба испуганно вертела головой, поняв, что в чем-то она провинилась .


Демьян Лукич завладел флаконом, понюхал его, повертел в руках и строго молвил:


- Ты, милая, врешь. Ты лекарство не принимала!


- Ей-бо... - начала баба.


- Бабочка, ты нам очков не втирай, - сурово, искривив рот, говорил Демьян
Лукич, - мы все досконально понимаем. Сознавайся, кого лечила этими каплями?


Баба возвела свои нормальные зрачки на чисто выбеленный потолок и
перекрестилась.


- Вот чтоб мне...


- Брось, брось... - бубнил Демьян Лукич и обратился ко мне: - Они, доктор, ведь
как делают. Счездит такая артистка в больницу, выпишут ей лекарство, а она
приедет в деревню и всех баб угостит...


- Что вы, гражданин фершал...


- Брось! - отрез фельдшер - я у вас восьмой год. Знаю. Конечно, раскапала весь
флакончик по всем дворам, продолжал он мне.


- Еще этих капелек дайте, - умильно попросила баба.


     -  Ну, нет, бабочка, - ответил я и вытер пот со лба, этими
каплями больше тебе лечиться не придется. Живот полегчал?


- Прямо-таки, ну, рукой сняло!..


- Ну, вот и превосходно. Я тебе других выпишу, тоже очень хорошие.


И я выписал бабочке валерьянки, и она, разочарованная, уехала .


Вот об этом случае мы и толкови у меня в докторской квартире в день моего
рождения, когда за окнами висела тяжким занавесом метельная египетская тьма.


- Это что, - говорил Демьян Лукич, деликатно прожевывая рыбку в масле, - это
что. Мы-то привыкли уже здесь. А вам, дорогой доктор, после университета, после
столицы, весьма и весьма придется привыкать. Глушь!


- Ах, какая глушь! - как эхо, отозвалась Анна Николаевна.


Метель загудела где-то в дымоходах, прошелестела за стеной. Багровый отсвет лег
на темный железный лист у печки. Благословение огню, согревающему медперсонал в
глуши!


- Про вашего предшественника Леопольда Леопольдовича изволили слышать? -
заговорил фельдшер и, деликатно угостив папироской Анну Николаевну, закурил
сам.


- Замечательный доктор был! - восторженно молвила Пелагея Ивановна, блестящими
глазами всматриваясь в благостный огонь. Праздничный гребень с фальшивыми
камушками вспыхивал и погасал у нее в черных волосах.


- Да, личность выдающаяся, - подтвердил фельдшер. Крестьяне его прямо обожали.
Подход знал к ним. На операцию ложиться к Липонтию - пожалуйста! Они его вместо
Леопольд Леопольдович Липонтий Липонтьевичем звали. Верили ему. Ну, и
разговаривать с ними умел. Нуте-с, приезжает к нему как-то приятель его, Федор
Косой из Дульцева, на прием. Так и так, говорит, Липонтий Липонтьич, заложило
мне грудь, ну, не продохнуть. И, кроме того, как будто в глотке царапает...


- Ларингит, - машинально молвил я, привыкнув уже за месяц бешеной гонки к
деревенским молниеносным диагнозам.


- Совершенно верно. "Ну, - говорит Липонтий, - я тебе дам средство. Будешь ты
здоров через два дня. Вот тебе французские горчишники. Один налепишь на спину
между крыл, другой - на грудь. Подершь десять минут, сымешь. Марш! Действуй!"
Забрал тот горчишники и уехал. Через два дня появляется на приеме.


"В чем дело?" - спрашивает Липонтий.


А Косой ему:


"Да что ж, говорит, Липонтий Липонтьич, не помогают ваши горчишники ничего".


"Врешь! - отвечает Липонтий. - Не могут французские горчишники не помочь! Ты
их, наверное, не ставил?"


"Как же, говорит, не ставил? И сейчас стоит..." и при этом поворачивается
спиной, а у него горчишник на тулупе налеплен!..


Я расхохотался, а Пелагея Ивановна захихикала и ожесточенно застучала кочергой
по полену.


- Воля ваша, это - анекдот, - сказал я, - не может быть!


- Анек-дот?! Анекдот? - вперебой воскликнули акушерки.


- Нет-с! - ожесточенно воскликнул фельдшер. - У нас, знаете ли, вся жизнь из
подобных анекдотов состоит...У нас тут такие вещи...


- А сахар?! - воскликнула Анна Николаевна - Расскажите про сахар, Пелагея
Ивановна!


Пелагея Ивановна прикрыла заслонку и заговорила, потупившись:


- Приезжаю я в то же Дульцево к роженице...


- Это Дульцево - знаменитое место, - не удержался фельдшер и добавил: -
Виноват! продолжайте, коллега!


- Ну, понятное дело, исследую, - продолжала коллега Пелагея Ивановна, -
чувствую под пишьцами в родовом канале что-то непонятное... то рассыпчатое, то
кусочки... Оказывается - сахар-рафннад!


- Вот и анекдот! - торжественно заметил Демьян Лукич.


- Поз-вольте... ничего не понимаю...


- Бабка! - отозвалась Пелагея Ивановна - Знахарка научила. Роды, говорит, у ей
трудные. Младенчик не хочет выходить на божий свет. Стало быть, нужно его
выманить. Вот они, значит, его на сладкое и выманиви!


- Ужас! - сказал я.


- Волосы дают жевать роженицам, - сказшиа Анна Николаевна.


- Зачем?!


- йут их знает. Раза три привозили нам рожениц. Лежит и плюется бедная женщина.
Весь рот полон щетины. Примета есть такая, будто роды легче пойдут...


     Глаза  у  акушерок  засверкали от воспоминаний. Мы долго у
огня сидели за чаем, и я слушал как зачарованный. О  том,  что,
когда  приходится  вести  роженицу из деревни к нам в больницу,
Пелагея нванна свои сани всегда сзади пускает: не передумали бы
по  дороге, не вернули бы бабу в руки бабкн. О том, как однажды
роженицу   при   неправильном   положении,   чтобы    младенчик
повернулся,  кверху  ногами  к  потолку подвешивали. О том, как
бабка  из  Коробова,  наслышавщись,  что  врачи  делают  прокол
плодного  пузыря,  столовым ножом изрезала всю голову младенцу,
так что даже такой знаменитый и ловкий человек,  как  Липонтий,
не мог его спасти, и хорошо, что хоть мать спас. О том...


     Печку  давно  закрыли.  Гости  мои  ушли в свой флигель. Я
видел, как некоторое время тускловато светилось оконце  у  Анны
Николаевны,  потом  погасло.  Все скрылось. К метели примешался
густейший декабрьский вечер, и черная завеса скрыла от  меня  и
небо и землю.


     Я  расхаживал  у  себя  по кабинету, и пол поскрипывал под
ногами, и было тепло от голландки-печки,  и  слышно  было,  как
грызла где-то деловит мышь.


     "Ну,  нет,  -  раздумывал я - я буду бороться с египетской
тьмой ровно столько, сколько  судьба  продержит  меня  здесь  в
глуши. Сахар-рафинад... Скажите пожалуйста!.."


     В  мечтаниях,  рождавшихся  при  свете  лампы  под зеленым
колпаком, возник  громадный  университетский  город,  а  в  нем
клиника, а в клинике - громадный зал, изразцовый пол, блестящие
краны, белые стерильные простыни,  ассистент  с  остроконечной,
очень мудрой, седеющей бородкой...


     Стук   в   такие   моменты   всегда  волнует,  страшит.  Я
вздрогнул.. .


     -  Кто  там, Аксинья? - спросил я, свешиваясь с балюстрады
внутренней лестницы (квартира  у  врача  была  в  двух  этажах:
вверху  кабинет и спальни, внизу - столовая, еще одна комната -
неизвестного назначения и кухня, в  которой  и  помещалась  эта
Аксинья - кухарка - и муж ее, бессменный сторож больницы).


     Загремел  тяжелый запор, свет лампочки заходил и закачался
внизу, повеяло холодом. Потом Аксинья доложила:


     - Да больной приехал...


     Я,  сказать  по  правде,  обрадовался.  Спать  мне  еще не
хотелось, а от мышиной  грызни  и  воспоминаний  стшио  немного
тоскливо,  одиноко. Притом больной, значит, не женщина, значит,
не самое страшное - не роды.


- Ходит он?


- Ходит, - зевая, ответила Аксинья.


- Ну, пусть идет в кабинет.


     Лестница   долго  скрипела.  Поднимался  кто-то  солидный,
большого веса человек. Я в это время уже  сидел  за  письменним
столом,  стараясь,  чтобы  двадцатичетырехлетняя моя живость не
выскакивала  по  возможности   из   профессиональной   оболочки
эскулапа.   Правая   моя   рука  лежа  на  стетоскопе,  как  на
револьвере.


     В дверь втиснулась фигура в бараньей шубе, валенках. йапка
находась в руках у фигуры.
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 14 15 16 17 18 19 20  21 22 23 24 25 26 27 ... 55
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама